– Два инженера не могут одеть одного ребенка.

А когда ждали дочь, давление у меня упало, показатели крови стали минимальные.

Состояние было такое, хоть кровь переливай. На помощь приехали родители и привезли грамм триста черной икры. Подняли меня на ноги с помощью черной икры.

Переливание крови не потребовалось. Дома Поликарп и Никита готовились встретить меня и сестренку из роддома. Вымыли всю квартиру со всех сторон, но самое уникальное… Родители мои не только икру купили, но еще и кушетку для Никиты и уехали. Но бедность всю этим не закроешь. Поэтому старый ватный матрас Никиты, Поликарп и Никита распороли и всю вату распушили, и вновь сделали ровный матрас для маленькой девочки Маши. А Никите было четыре года! Встречать маму с дочкой с букетом приехали Поликарп с Никитой. Я вышла к нему с ребенком, а машины нет!

– Не зачем ребенку дышать чужими микробами!

Взял он ребенка на руки, я рядом с сыном шла пешком до дома, через леса и дороги.

Но навстречу бедным инженерам вышел сам Бог, погода в начале сентября была двадцать пять градусов тепла, день солнечный. И так, на вытянутых руках донес ребенка Поликарп до дома. А когда болел Никита, Поликарп сидел рядом с ним, и как маг – волшебник, старался взять его болезнь на себя. Все, что хотела я, так это вернуть свой маленький сапфир. После его потери на меня обрушились постоянные беременности и нищета. В первую поездку, после рождения Маши, к своим родителям, я надеялась найти сапфир, брошенный за окно. Но прошло несколько лет.

Не из музея же брать сапфир? А я его выкинула…

В общежитие произошло знакомство с соседями.

Маленький Никита бегал сам по квартире и естественно заметил прелестную девочку, которая еще самостоятельно не ходила. В третьей комнате жила дама лет за тридцать пять, с двенадцатилетней девочкой. Дама недавно развелась с моряком дальнего плавания. По ее словам, хорошо быть замужем за моряком: полгода плавание, полгода его можно и вынести дома, но из флота он ушел и дама, когда совместное существование у них перевалило за полгода, ушла от бывшего моряка.

Дама была дочкой зам. министра сельского хозяйства. Продукты ей поставляли с папиного стола, что в начале семидесятых годов двадцатого века было немаловажно.

Дама покинула свой уездный город переехала на первое время в общежитие.

До этой компании, в общежитие жила семья бывших дворян, которые выпросили себе у фирмы уборщицу, и та убирала места общего пользования. Дворянам дали квартиру, и они переехали, а уборщица, по инерции руководства, еще убирала при следующих жильцах. Кухня была не больше 8 метров, готовили еду на одной плите, каждой семье досталось по одной конфорке. На кухне вечером были посиделки, здесь собирались поговорить на общие темы. Для женских разговоров уединялись в комнате дамы, там не было мужчин.

Новый год встретили в комнате соседей, у них была самая большая комната, так как они раньше въехали в квартиру. В гости к ним приехали их чопорные знакомые по университету. Спокойный Новый год. После встречи Нового года, я уехала в институт на зимнюю сессию, в город, где холодно, но там еще и жили мои родители.

В группе училось двадцать три мужчины и две женщины из различных городов и республик.

Никита остался дома с отцом. Я училась изо всех сил: все сдавала и не отставала от группы, это был пятый курс заочного обучения, я к ним пришла после трех курсов дневного обучения, и еще сдала все за четвертый курс заочного обучения, еще летом. И, наконец, перекопав всю землю под окнами, объясняя всем, что я хочу посадить цветочки, я нашла свой сапфир. После сессии на самолете, три тысячи километров в воздухе и я приземлилась по новому месту жительства, у родителей осталась трехкомнатная квартира, и личная моя комната.

Мне стало везти. И, летом, после сдачи летней сессии, я вернулась уже в новенькую двухкомнатную квартиру. В большой комнате по всей длине лежали доски.

Соседи получили квартиру в соседнем подъезде, дама с дочкой, получила квартиру этажом ниже. Из досок Поликарп делал мебель – стенки: на кухне, в прихожей, в маленькой комнате. Потом, Поликарп и сосед ездили за тридевять земель, на мебельную свалку и привозили рулоны узких полосок самоклеющийся пленки. Доски покрывались полосками пленки, и вид становился не очень противным.

Отдых молодых пар был незамысловатый: мы брали раскладушки и ставили их у стены электрической подстанции со стороны леса. Место прогревалось солнцем и при общей не очень высокой температуре, можно было загорать, а дети бегали рядом. Если температура воздуха была теплой, вся компания отправлялась на водоем, где спокойно купались и загорали. Еще один вид отдыха был распространен в этой местности: поход в лес за малиной. Лес полон летних испарений, мошкара донимает, дети устают, а взрослые идут за малиной-ягодой. Совместный отдых первые годы и на встречу Нового года распространялся.

Дальше мы с двумя детьми проводили дни отдыха в таком составе: сами. Места отдыха были те же. Мы еще ездили в Теплую страну, к родителям Поликарпа. В Сухую страну, к моим родителям. Отец Поликарпа после пенсии переехал с новой женой на маленький полуостров в Теплой стране. К нему приехали всем семейством с кучей ласт. На одном земельном участке стояли два дома: один маленький без удобств, его купили с землей, и новый дом с удобствами, построенный по красивому проекту.

В новом доме жили: отец Поликарпа и его жена.

Старый домик отдали в распоряжении нашей семьи, удобства во дворе. Море от этих двух домов было в пятистах метрах, с трех сторон, и с каждой стороны оно было несколько другим. Слива окружала весь участок с наружной стороны. По дороге на основной пляж, всегда проходили мимо привязанного к шесту, бычка, который истаптывал каждый день новый кружок. К этому лету прошло шесть лет, как я окончила институт, и два года как не было моего отца. Жизнь продолжалась: сын и дочь росли.

Так двадцать пять лет пролетело.

Кателира не выдержала и спросила:

– Люсмила, а зачем ты у меня Тора увела, если у тебя с Поликарпом любви выше медной крыши?

– Так к этому времени мы с Поликарпом практически расстались, а потребность любить оставалась. Он из меня сделал сексуальную машину и бросил, а я ведь еще была на взводе! Он мне говорил иногда, что мне много надо любви. Его сексуальная сила подошла к концу, а без постоянной любви со мной он не представлял нашу семейную жизнь.

– А Тор?

– Кателира, а, где ты видела Тора? Это был Алексашка!

– Эти медные истории меня с толку сбили, кто есть кто, а я стала журналисткой устного журнала Афанасия Афанасьевича под названием 'Медный ковш'.

– Хорошо, я расскажу о Текире, – предложила Люсмила, и стала рассказывать…

По понедельникам у Текиры был отдых. Вечером в воскресенье Текира и Юрилка пили шампанское по бутылке на человека и шли в лучший ресторан округа. Они сидели в ресторане за столиком и медленно пили тягучие крепкие напитки. Дамы мало ели и много танцевали. Это у них был своеобразный тренинг для похудения. Домой возвращались к семи утра, когда народ просыпался дабы идти на работу.

Самое обидное, что мужчины их не особо интересовали, они веселились сами по себе, этому способствовали современные танцы, абсолютно лишенные половых признаков: толпа топчется на месте, каждый в своем ритме. Блондинка и брюнетка с фигурой типа амфоры были слишком ленивы для интимных отношений. В их кругу платонической любовью не страдали. Любовь за большие деньги с одним партнером им тоже приелась.

Надо сказать по молодости, или точнее юности, они впадали в грех, но, то было по наивности и еще живой чувственности. Это некая аномалия общества, где женщины себя сами обеспечивают и не хотят взваливать на себя мужские запросы, ревности и драки. Текира однажды прожила с одним молодым человеком почти год, все закончилось постригом, но не в монахи. Она постригла всю его одежду на полоски, так душевно освободившись от нервной напряженности взаимного существования.