24 октября арабские государства с помощью ООН добиваются прекращения огня. В результате войны, за восемнадцать дней боев, израильтяне потеряли 2500 убитыми. В стране был объявлен траур. Настроение израильтян было подавлено, оказывается, не всегда победа радует…

И тут произошел, на мой взгляд, поразительный факт – возросла политическая изоляция Израиля от всего мира. Что это?! Зависть к успехам юного и дерзкого государства? На уровне элементарной человеческой зависти: ведь и политики, и военные прежде всего люди, и ничто человеческое им не чуждо. С другой стороны, арабы, имея в недрах своей земли Богом данную нефть, проявили бурную активность по дискредитации Израиля. Под страхом отлучения от нефтяных поставок перетянули на свою сторону многие страны, особенно страны третьего мира…

Под давлением этих двух факторов представление об израильском воине, как об особой новой форме воинского умения, стало тускнеть – вот, дескать, пропустили же на свою территорию противника, пусть даже в начале войны. Хотя есть примеры в истории войн, когда противник захватывает половину страны и даже столицу. Однако вопрос касался евреев, а значит, все примеры бессмысленны, как показала история.

Политическая изоляция привела к неприятным для страны последствиям, важнейшие из которых не экономическое бремя войны, когда надо восстанавливать запас оружия, не политическое – разрыв отношений со многими странами третьего мира, не возросшая финансовая зависимость от США, главное – снижение потока иммиграции, что бурно возросла после Шестидневной войны. Люди стали опасаться ехать в эту беспокойную часть нашей планеты. И еще правительства стран социалистического лагеря, основного «поставщика евреев», разорвав с Израилем дипломатические отношения, сократили выпуск людей.

Обменом 9000 египетских военнопленных на 240 израильтян и 400 сирийских солдат на 47 израильтян война Судного дня закончилась.

Ну а к войне в Персидском заливе Израиль не приступал, идя навстречу просьбам США и Советского Союза. Хотя страна к этому времени набрала, вероятно, еще более значительный потенциал.

Это и хорошо. В случае поражения Израиля многие бы в мире злорадно вздохнули. А в случае победы синдром зависти спаял бы на этот раз врагов как никогда, и вряд ли это прибавило бы израильтянам хорошего настроения…

…В полуподвальном помещении хайфского отделения банка «Дисконт» ядовито-яркий свет проявляет каждый уголок длинного коридора, куда выглядывают из своих ячеек бронированные дверцы сейфов с кодовыми замками.

Я сижу у стола дежурного инспектора Нахума, вытянув ноги и потягивая из морозной бутылки лимонад. Мой новый знакомый Нахум – седоголовый, ширококостный, крепко сбитый пятидесятилетний мужчина с мягким взглядом голубых глаз – выдает по требованию владельцев абонированных сейфов их добро.

Сейчас затишье, нет клиентов, и мы ведем разговор на понятном мне русском языке – Нахум приехал в Израиль из Вильнюса, лет тридцать назад…

– Я гостил в Америке, у сестры. Узнал о начале войны Судного дня, метнулся в аэропорт. Пассажирские самолеты в Израиль не летят. Помог один приятель, отправил меня на «толстой Мэри», транспортном военном самолете. На таких самолетах американцы поставляли запчасти к танкам, – рассказывает Нахум. – Сели на Кипре. А там полно наших ребят – война застала кого где. Кто был в Канаде, кто в Уругвае. Везде были у людей дела…

– И все спешили домой, воевать? – спросил я.

– А как же! Запас всегда в бою, говорил наш генерал, – продолжал Нахум. – Я ушел в запас после Шестидневной войны. Но автомат свой чистил раза два в месяц.

– Тебе оставили оружие? – удивился я.

– А как же! – Нахум вскинул голубые глаза. – Я вижу, ты, парень, ни черта не понял… Я тебе уже час прочищаю мозги: израильская армия – это не армия, понимаешь? Израильская армия – один большой кибуц, добровольное сообщество людей, у которых одно сердце на всех – своя страна. Ради нее солдат готов на все… В израильской армии действительную службу проходит пятнадцать процентов личного состава… Остальные восемьдесят пять – в запасе. Я, например, работаю в банке, кто-то водит автобус, кто-то сидит в своей лавке, продает апельсины. Понял? Но если прозвучит шофар войны… Шофар – это бараний рог, в него трубят, чтобы разбудить спящих в момент опасности… Слушай, этот самый Шафаревич ваш, что был диссидентом, потом стал антисемитом… Он сам не еврей? Типично ортодоксальная фамилия… Ну да ладно. Я о чем? Ах да… Так вот, как только сигнал боевой тревоги – все, кто в запасе, берут свое оружие и бегом в условное место… Это у вас, в России, в мирное время армия, как во время войны. Или боитесь, что, когда надо, не соберете никого? – Нахум засмеялся. – А у нас все при деле, нечего сидеть на шее страны. Необученная молодежь – да, пусть подучатся. А мы, ветераны, только сборы проходим, и то до пятидесяти трех лет… Кстати, новые репатрианты служат действительную службу не три года, как коренные ребята, а от четырех месяцев до двух с половиной лет. Смотря по семейным обстоятельствам. А те, кто приехал в Эрец после двадцати четырех лет, те в армии вообще не служат, только проходят трехмесячные сборы.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru