Гудок предупредил его о том, что впереди завод, и он изменил направление. Прошел мимо табло «Только для людей». За ним была комната для игр. Он обнаружил, что комната пуста, хотя она и была напичкана всякими грубыми аттракционами и механическими глотками, изрыгавшими то, что хозяева Галактики называли музыкой. Они так ревниво относились к своему уродству! Он миновал бар, где можно было купить Ю-4, брезгливо поморщился и вдруг услышал плеск воды.

Этот звук привлек его внимание. В раю тоже была вода… такая вода… Он вошел в бассейн.

Из воды торчали две темноволосых головы.

— Привет, новенький!

Он взглянул на мокрые, оливкового цвета мальчишеские тела.

— Он флоу. Иди к нам, новенький!

С минуту он медлил, этот новичок в сером. Потом, словно вспомнив что-то, разделся, обнажив свое ненавистное сухое розовое тело.

— Эй, да он действительно флоу.

Вода была чистая, и, хотя наводила на мысли о пороке, ему стало лучше.

— Оттава, — назвался один из юношей.

— Халл. — Они были близнецами.

— Тимор, — соврал он, переворачиваясь и омываясь в воде. Он хотел… хотел…

Он чувствовал, как в пузырящейся воде его касались оливковые руки.

— Приятно?

— В воде, — невпопад ответил он. Они засмеялись.

— Ты готов? Пошли.

Он вспыхнул. Он видел, что над ним смеются, но тем не менее последовал за ними.

В бильярдной было сумрачно и влажно. Почти приятно. Но их плоть стала горячей и скользкой, и он уже не мог делать то, что они от него хотели.

— Он никудышный флоу, — сказал один из них, тот, которого звали Оттава.

— Вы не… — Но они уже были заняты друг другом. Оставшись неудовлетворенным, чувствуя боль и отвращение, он закончил: —… Люди! Поганые безмозглые люди! Да вы не представляете себе, что такое флоу!

Они уставились на него, слишком удивленные, чтобы злиться.

— А ты откуда? — спросил его Оттава.

Отвечать было бесполезно, да и, наверное, не следовало.

— Из рая, — устало произнес он, натягивая серый костюм.

Они переглянулись.

— Такой планеты нет.

— Есть, — возразил он. — Была.

И вышел. Придал лицу спокойное выражение, выпрямил короткое древо позвоночника. И когда только он очутится в космосе, и ему разрешат просто выполнять свою работу? Безумное, безмерное пространство, легкомысленные звезды. Трижды обвейте его и закройте глаза в спасительном ужасе, ибо он вскормлен и вспоен нектаром…

Кто-то, подошедший сзади, положил руку ему на плечо.

— Стало быть, ты принадлежишь к молодому поколению Кроттов.

Привычное бешенство развернуло его. Сжав кулаки, он поднял глаза.

И очутился в мире грез. Он стоял, разинув рот от удивления, не сразу поняв, что худое темнокожее лицо, нависшее над его собственным, было лицом человека. Человек был ненамного старше его. Но прозрачный, словно облако, изящный, как привидение, так похожий на…

— Я Сантьяго. Есть работа. Следуй за мной, Кротти.

По старой привычке он стиснул кулаки, губы сами собой произнесли:

— Мое имя — Тимор.

Чернявого слегка передернуло, последовал новый удар по плечу. И презрительная божественная усмешка.

— Дружочек, — произнес черный бархатный голос, — Тимор это сын покойного великого Скаута Тимора. Мой отец передает тебе привет. Не хочешь ли полететь со мной на корабле, который я получил? Еще вчера нужно было вылететь в сектор Д, а у нас не укомплектован экипаж. Ты ведь знаешь, как обращаться с кораблем?

Сантьяго. А его отец, должно быть, тот жирный коричневый начальник стоянки, который его вчера приветствовал. Как мог такой родитель…

Но вслух он произнес:

— Быть юнгой — мое любимое занятие.

Сантьяго согласно кивнул и пошел, не оборачиваясь и не проверяя, идет ли Тимор следом.

Корабли этой модели были Тимору знакомы. Молча он проверил режимы работы внешних систем, заученно, как попугай, повторил действия контрольных автоматов, не осмеливаясь поднять глаза на длинную фигуру за пультом управления.

Когда они были готовы, к пересечению первого меридиана, Сантьяго повернулся к нему:

— Все еще чудишь?

Тимор поднял взгляд от темных экранов.

— Сеул кое-что рассказала мне. Наверное, мне не следовало бы этого говорить, но ведь это очевидно, что ни один Кротт не сможет подняться до уровня человека.

— …

— Мой отец. Он долго меня уговаривал. Сын его любимого старого друга Тимора спасен от иноземцев. Наши отцы долго летали вместе — тебе все расскажут, когда ты вернешься. Отец думает, что ты новое воплощение Скаута Тимора. Знаешь, он просил, чтобы ты прилетел.

— Конечно, — выдавал из себя Тимор.

Глаза, полускрытые капюшоном, внимательно смотрели на него.

— И правильно делал. Ты несколько странно обращаешься с приборами.

— Что ты имеешь в виду?

— Да, я думал, что они полностью тебя переделают. Сколько тебе было лет, когда тебя нашли?

— Десять, — ответил Тимор с отсутствующим видом. — Какая тебе разница?

— Не придуривайся. Человек, выходя в космос, должен знать, кто рядом с ним. Провести десять лет с этими… что ж, я промолчу. Но если это были не Кротты, то кто же? Мы знаем только Кроттов.

Тимор вздохнул. Если бы только он мог добиться, чтобы его поняли без слов. Нет, он слишком устал, чтобы вновь пускаться в объяснения.

— Это были не Кротты, — сказал он маячившему перед ним дымчатому лицу. — По сравнению с ними… — Он отвернулся.

— Ты не хочешь говорить?

— Нет.

— Очень плохо, — легко произнес Сантьяго. — Мы могли бы найти применение этой суперрасе.

Молча они ввели основные параметры курса и дополнительные данные для контроля. Потом Сантьяго протянул руку к морозильной камере.

— Теперь можно расслабиться и перекусить, следующее прохождение через меридиан будет только через час. Тогда можно будет и вздремнуть.

С непривычной старомодной последовательностью он разложил еду.

Тимор почувствовал, что очень голоден. И откуда-то изнутри поднялось чувство еще более глубокого голода. Было приятно перекусить с другим человеком, бок о бок в глубоком космосе. До сих пор он всегда был только лишь учеником, действиями которого управляли. А сейчас…

Он не дал волю чувствам, изобразив равнодушие.

— Хочешь Ю-4?

— Нет.

— Тогда попробуй вот это. Лучшее, что есть на стоянке, я сделал эту штуку популярной. Ты, должно быть, мало отдыхал с тех пор, как вернулся из психиатрической клиники.

Это было верно. Тимор взял протянутый флакон.

— А где это, сектор Д?

— В направлении Денеба. Шесть переходов через меридиан. Они открывают три новые системы, а мы стараемся обеспечить их всех питанием.

Они немного поговорили о стоянке, о таинственной замкнутой жизни на Трэйнсуордл. Неожиданно для самого себя Тимор почувствовал, что отношения между ними стали куда менее натянутыми.

— Музыка?

Сантьяго заметил его смягчившийся взгляд.

— Она тебя раздражает? У твоих чужеземцев музыка была лучше, да?

Тимор кивнул.

— А у них были города?

— О, да.

— Настоящие города? Такие, как Маскалон?

— Намного красивее. И совсем другие. Там было много музыки, — с горечью сказал Тимор.

Темное лицо внимательно смотрело на него.

— А где они сейчас?

— В раю. — Тимор устало покачал головой. — Я хочу сказать, та планета называлась Рай. Но они все мертвые. Корабли, которые меня нашли, принесли болезнь.

— Плохо.

Последовала пауза. Потом Сантьяго осторожно спросил:

— Есть целый ряд планет, именуемых чьим-либо раем. Может быть, тебе известны координаты той планеты?

В мозгу Тимора прозвучал сигнал тревоги.

— Нет!

— Но ведь тебе наверняка говорили!

— Нет, нет! Я забыл. Они никогда…

— Может быть, мы могли бы помочь тебе вспомнить? — улыбнулся Сантьяго.

— Нет!

Он с усилием поднялся с того места, где сидел. Ощутив странную неловкость в движениях, он одновременно заметил, что кабина была очень маленькой, окутанной необычным сиянием.