— Да, — сказал президент, — рассказ интересный, и, самое главное, он не противоречит тому, что мы знаем. Если вам стал доступен в ощущениях один параллельный мир, значит, их, этих миров может быть бесчисленное множество, и среди них — тот, о котором вы только что рассказали. Однако, наверное, путь в тот мир закрылся навсегда, и вы не можете представить нам доказательства его существования?

— Да почему же? — пожал я плечами. — Попасть туда, как и в любой из известных нам миров, мы можем в любой момент, хоть с вами лично, хоть с вашим доверенным человеком. Запрета на видео и фотосъемку тоже нет, так что материальные доказательства не проблема. Кстати, хотите живого детеныша индрикотерия в московский зоопарк? Правда, взрослую особь тащить будет затруднительно: как-никак двадцать пять тонн массы — настоящий живой танк, можно сказать, только в легкой весовой категории.

Президент Путин посмотрел на меня обалделым взглядом и спросил:

— А почему именно индрикотерия, товарищ Серегин?

— А остальные тамошние экзотические твари слишком опасны, — ответил я. — К примеру, еще в самом начале нам «повезло» лично поконфликтовать с хищным кабаном энтелодоном. Уложить его удалось только пулеметной очередью сбоку в грудную клетку и почти в упор. С любых других ракурсов стрелковое оружие против туши весом в тонну оказалось бессильно. Немного позже, потроша зверя, мы нашли в его желудке полупереваренные останки человека, скорее всего, местного охотника. Еще там водятся гиенодонты — собакоподобные звери размером с рыцарскую лошадь. И добыча у них должна быть соответствующей, кроликами такого зверя не прокормишь. Из безобидной ныне вымершей фауны можно предложить эогиппусов — это далекие дикие предки нашей домашней лошади. Только их даже вблизи сложно отличить от обычных осликов, так что никакой экзотики они не представляют.

— Скажите, Сергей Сергеевич, а мамонтов у вас в запасе случайно нет? — усмехнулся президент.

— Как же, имеются, — кивнул я. — Есть один дикий мир, примерно соответствующий периоду сорок тысяч лет назад, где в Европе еще водятся и мамонты, и пещерные львы, и пещерные же медведи, и даже неандертальцы. Обычно я по подобным местам не лазаю, ибо изыскания на фоне доисторической природы не моя стезя, но как раз в том мире у меня неожиданно обнаружились союзники и соседи с фланга. Впрочем, Владимир Владимирович, это длинная и относительно недавняя история, и к нашим нынешним делам почти не имеет отношения.

— Тогда скажите, что к нашим делам отношение имеет? — спросил Путин. — А то я как-то не очень понимаю смысл и цель вашего визита.

— Прямое отношение к нашим делам имеют Врата, связывающие вас с другим миром, а также угроза из космоса, которая дамокловым мечом висит над всеми вариантами человеческой цивилизации. Только в большинстве случаев эта угроза далеко, а у кого-то она уже буквально нависла над головой.

— Да, господин президент, — подтвердила Риоле Лан. — Наша цивилизация диких кланов эйджел по отношению к вам, хумансам, крайне завистлива и подозрительна. Нам Древним за просто так было дано все, а хумансам ничего, но вы сами выдернули себя из дикости и начали подниматься вверх, а мы уже сто тысяч лет бегаем по кругу на своем пятом цивилизационном уровне, имея только территориальное расширение. Среди моих коллег-социоинженеров бытует мнение, что, вырвавшись в Галактику, а этот момент уже недалек, вы оставите от нашей цивилизации только прах и пепел, истребив нашу расу до последнего детеныша. Поэтому, когда угроза с вашей стороны наберет такую силу, что станет осязаемой физически, наша цивилизация может решиться на вооруженное вторжение, чтобы отбросить вас обратно к порогу Каменного века. И только оказавшись в составе Великого Клана Империя, я поняла, как глупы и наивны наши страхи в том случае, если в галактику выйдете именно вы, русские. Однако, если нам придется иметь дело с протофранконцами, то есть с вашими коллективными западными людьми, наша судьба будет печальна. Это крайне жестокая цивилизация, одержимая демонами злобы и насилия. Случаи жестокого обращения с побежденными, и даже геноцида, в ее практике не исключение, не редкость, а обыденная практика. Но вы, русские, другие. На подвластной вам территории сохранились все коренные народы, даже если прежде вы с ними жестоко воевали, так что и эйджел могут найти место в вашей цивилизации, не теряя ни жизней, ни достоинства.

— Для этого, — сказал я, — эйджел необходимо победить, а потом предложить им стать членами Великого клана Империя объединенного человечества, то есть, в вашем случае, получить гражданство Российской Федерации и поступить на службу в качестве ценных специалистов. Про эту расу можно сказать много плохого, но любая взрослая эйджел — это готовый высококвалифицированный специалист, каждая в своей области. А еще эйджел истово соблюдают свои клятвы, но лишь до тех пор, пока договору верна другая сторона.

— Победить — это легче сказать, чем сделать, — сухо заметил президент. — Однако мы опять отклонились, точнее, забежали вперед. Прежде, чем обсуждать эйджел, в существовании которых я уверен, ибо живое доказательство того сидит прямо передо мной, я хотел бы дослушать рассказ о том, как капитан российского спецназа Серегин всего за три года превратился в галактического императора Сергия из рода Сергиев… Это самая головокружительная карьера, о которой я когда-либо слышал.

— Ну почему же, — пожал я плечами, — самая головокружительная карьера — это превращение уволенного в запас подполковника советского КГБ в президента Российской Федерации. Когда вы услышите мой рассказ, то поймете, почему это именно так.

— Хорошо, товарищ Серегин, я вас слушаю, — сказал Путин. — Почему-то я уверен, что вы не соврете мне ни одним словом, и на каждое же слово у вас найдутся железобетонные материальные доказательства. А теперь продолжайте свой рассказ. Вы остановились на том моменте, когда священник отец Александр стал проводником воли Всевышнего, молнией прибившего слугу Нечистого…

— А дальше, — сказал я, — мы обнаружили, что вместе с нами в эту ловушку угодили гражданские, укрывшиеся от грозы в небольшой пещерке под речным обрывом. Это были воспитательница детского лагеря Анна Струмилина с четырьмя ребятишками, отправившиеся в поход, и бесполезное существо мужского пола по имени Антон, которого мы нарекли Танцором. Мы сразу же взяли эту компанию под опеку и защиту, ибо иначе поступить было невместно. Мы или вместе погибнем, или так же вместе выйдем из этой передряги, хотя на тот момент свет в конце тоннеля не просматривался. Мы даже не знали, обитаемый ли это мир.

— А как вы вообще с самого начала поняли, что попали в другой мир? — с интересом спросил президент.

— Первым делом мы обнаружили полное исчезновение радиосвязи и даже спутниковой навигации, — ответил я. — Нет на Земле такого места, где отсутствовали бы сигналы Джи-Пи-Эс и Глонасс. Потом, чуть позже, мы встретились с кабаном-людоедом энтелодоном, вымершим много миллионов лет назад. И, наконец, было звездное небо, которое мы рассмотрели первой же ночью. Я не астроном, но с приемлемой точностью могу ориентироваться по звездам. Так вот, ничего общего с небом современной Земли наблюдаемая картина не имела. К тому времени через содержимое энтелодонового желудка мы уже знали, что этот мир обитаем. Сидеть в глухом ущелье и всего бояться совсем не в моем стиле, но и безрассудно кидаться в зубы неизвестному тоже не хотелось. Поэтому мы двинулись вниз по течению речки со всеми предосторожностями, чтобы возможная опасность не застала нас врасплох…

Далее я привычно повел свой рассказ, стараясь не растекаться мыслью по древу, и в то же время не упускать важных моментов. Однако, когда повествование дошло до первой встречи с тевтонскими кнехтами, президент меня прервал и спросил, как так может быть, чтобы местные сатанисты одновременно оказались нацистами. Пришлось немного рассказать про тот мир, где воевать товарищу Сталину помогали выходцы из двадцать первого века, не столько многие в числе, сколько подкованные, злые и умелые.