<p>
“Аспиды! Ну чисто аспиды такое наговаривать на детей!” – шипела тетка вдогонку. Поэтому не удивительно, что все, кто когда-то заглядывал к нам с отцом, через пару месяцев забыли сюда дорогу. Появился другой контингент. Позлобнее, мельче и позавистливее. Под стать Харвишам.</p>
<p>
– Подлюка, иди на кухню готовить. Рук не хватает. Ща вынеси помои, – привычно распоряжалась тетка. Даже именем ее не интересовалась. Если дядю знала, что зовут Андреас, как моего отца (от чего немного коробило), то ее и спрашивать не хотелось.</p>
<p>
А обращаться Харвиши привыкли ко мне только так и никак иначе. Наверно, я была избалована, как единственный ребенок. При том очень и очень. Чем иначе объяснить, что вкалывать в булочной отказывалась. Поэтому на подобные выпады тетки неизменно отвечала:</p>
<p>
– Ага. Как скажете, – и тут же сваливала в закат. </p>
<p>
Денег мне родня не давала. Продуктов и еды то же. Пришлось извернуться и через старых знакомцев предлагать свои услуги артефактора. Прийти на дом и починить прибор дешевле и качественнее, чем сертифицированный мастер: вот то, чем занималась и за счет чего могла сводить концы с концами. Когда к зиме наш быт вошел в колею, мне удалось даже купить поношенное пальто на холода. Старое пало в борьбе с младшими Харвишами. Уже было подумала, что смогу сносно прожить оставшееся время до совершеннолетия. А потом выгнать без сожалений опекунов и законно вернуть лавку. Осунулась и похудела, руки загрубели еще больше. Стала подозрительнее и пугливее. Но это было поправимо. Лечилось выдворением Харвишей.</p>
<p>
Первый звоночек прозвенел в конце мая, незадолго до моего дня рождения, когда дверь булочной с ноги открыли развеселые новые знакомые семейства. Я как раз начала спускаться с лестницы, предварительно привычно переступив через натянутую младшенькими веревку и вытерев платком краску с ручки моей двери. </p>
<p>
– Встречайте гостей дорогих, сватья! – завопил дородный красномордый мужик с ходу. Он уже принял с утра горячительного, и его осоловелые глазки возбужденно блестели. Вместе с ним вломились не менее корпулентная дама и детина, обещавший со временем стать как папенька.</p>
<p>
– Сдурели совсем? Кто вам тут сватья?! – вякнула было тетка, но огреблась от мужа. Вообще в семействе Харвишей это было милой традицией делиться тычками. Круговорот подзатыльников в природе. Я бы так это назвала. Муж поддавал жене. Она несла эстафету дальше и вымещала злобу на старшем и, когда могла, на младших. Алехандро пытался, следуя примеру взрослых, проделать то же с Тобиасом и Томом. Те научились уворачиваться, но не всегда это срабатывало. Поэтому несли обиду и зло из семьи на улицы. Меня на разных этапах так же хотели включить в эту милую семейную традицию. Но пару ударов разрядов от миниартефактов позволили благоразумно передумать и оставить эту идею. Прямо как не родная, честное слово!</p>
<p>
– Проходите. Говорите, с чем пожаловали, – вычленил главное дядя, заметив опытным глазом бутыль за пазухой своего приятеля.</p>
<p>
– То-то же! – повеселел гость, проходя и располагаясь.</p>
<p>
Меня эти посиделки не касались. Надо было выскользнуть до того, как заметят. Так проще. Я начала накладывать защитное плетение, про которое чуть было не забыла, прямо на дверь. Обычно для этого используют металлы или камни, но за неимением другого приходилось работать с деревом. Рука дрогнула, и плетение рассыпалось, когда услышала следующую фразу.</p>
<p>
– Где же ваша деточка? Эмма, кажется. У нас жених, у вас невеста, – заорал боров, как только понял, что его не собираются выгонять.</p>
<p>
– Какая невеста? Рано ей, – неуверенно покрутил головой Андреас. Я заледенела. Соображала я побыстрее дяди и сразу прикинула перспективы.</p>
<p>
Это совершеннолетие наступало в девятнадцать. Молодые люди не могли сами за себя отвечать и зрело думать до этого возраста. А замуж можно было с семнадцати. А мне через десять дней уже восемнадцать! То есть нижняя часть у людей в нашем королевстве созревала быстрее головы. Мозги безнадежно проигрывали в этой гонке. “Иногда навсегда”, – подумала, глядя на людей в зале.</p>
<p>
– Ей восемнадцатый идет. Мы узнавали. Девка тощая и страшная. Всего и достоинств, что лавка есть и магичка. Но наш Бонечка уперся. Хочет ее и все. А мы кровиночке нашей не враги. Откормим и воспитаем! Где она?</p>
<p>
Но не того хотел дядюшка. Вовсе не для этого они пришли сюда, чтобы бесславно расстаться с домом уже через несколько месяцев. Его черные глаза забегали.</p>
<p>
– Мала она еще… Дюже злая. Не воспитанная. Дикая. Мы со стыда сгорим, ежели такую в чужую семью отдавать. Через год приходите, подготовим, – отвечал дядя.</p>
<p>
– Батяяя… – загудел жених, впервые подавая голос.</p>
<p>
– Спокойно, сына! Значит, не хотите по-хорошему? А ежели испортим вам ее? Вона, бегает по городу одна без устали, – переключился мужчина на свою темную сторону.</p>
<p>
– Она сама вас испортит. Магичка чай, – потер предплечье дядя. Не зря значит зарядила в него тогда. Крепко запомнил.</p>
<p>
– А и не надо портить… Слухи пойдут, сами прибежите, – подала голос женщина, беря свое дитятко за руку и направляясь к двери.</p>
<p>
Я тихо открыла дверь в спальню и затворила изнутри, прижавшись к ней лбом. Вот так. Любые планы и представления о будущем можно перечеркнуть одним незначимым моментом. Я уже изучила логику этих людей и примерно понимала, что им подсказали направление, в котором думать. А именно: путь, как сбагрить меня и оставить себе дом. Вариантов было не много: они находят мне мужа, который отказывается от лавки в их пользу в обмен на меня с моим даром. Какого мужа они найдут – никто не знает. Что тому понадобится от меня? Молодость, магия для одаренного потомства или неразгибающееся вкалывание над артефактами? Последнее даже желательнее для меня, чем первые два. До этого дня не думала о замужестве. Надеялась, что этого со мной никогда не произойдет. Что может быть лучше, чем иметь свою артефакторную и работать в ней всю жизнь?!</p>
