Парень не мог ничего с собой поделать. Разум говорил, что нельзя вечно горевать по ушедшей возлюбленной, что надо жить дальше. Мертвая жена детей не нарожает.

Глаза отдавали должное красоте лица и темпераменту восточной девушки, округлости и плавности линий тела, уши – прелестному голосу, нос – чувственным ароматам. Но душа не принимала ее. Ник тайком молился о чуде, которое избавило бы его от тягостного союза с совершенно чуждым, несовместимо чуждым существом, от пожизненной пытки одиночеством.

И как будто кто-то очень сильный и могущественный пожалел молодых. В один из вьюжных февральских вечеров, вернувшись с занятий из "Белой совы", Ник застал свою красавицу в объятиях какого-то красавца узбека. Эльвир и Амина самозабвенно целовались, забыв обо всем на свете. Даже о времени. Амине это знойный парень нравился гораздо больше Ника. Он, конечно, не так красив, зато руки его всегда теплые. И он умеет целоваться. И не сравнивает ее с другими. И не будет ей морочить голову какими-то заумными книжками и непонятными стихами. Бедняжка не понимала, зачем вообще усложнять жизнь излишними размышлениями. Жизнь и без того сложна и запутана.

Еще ей очень хотелось подразнить жениха, доказать ему, что она оказывает ему милость, тратя на него свое драгоценную молодость. А то возомнил, бедненький, что делает ей одолжение. Ей, первой красавице на всем рынке. Да и мать пристала – "Роди ему ребеночка, никуда он не денется! Жениться как миленький! А не захочет сам женится – заставят" Откуда он возьмется, этот ребеночек – если Ник ее целует как сестру или подружку, если между ними ничего не было. Но как, как признаться в этом строгой матери?

Ник молча смотрел на них. Вдруг Эльвир оттолкнул от себя подружку и закрыл лицо руками. Ему было известно, что водяные джины очень скоры на расправу. Он знал, что они обиды помнят долго и мстят за них жестоко. Правоверный мусульманин едва не намочил свою репутацию, причем в буквальном смысле. Он ждал всего: удара, выстрела, мгновенной смерти. Но только не испуганный крик возлюбленной. И не этот ледяной голос:

– Что здесь происходит? Это кто такой?

Амина поняла, что никакой свадьбы и никакой квартиры ей не светит. И терять ей уже нечего.

– А ты что думал? Ты думал я тебя люблю. Да ты же холодный как лягушка. Да кто тебя полюбит такого? Кому ты нужен? Да я же с тобой только из-за квартиры! Да ты же не мужик, ты – статуя мраморная. Да если бы не мама, я бы даже близко к тебе не подошла! – вопила девица, застегивая на ходу пуговицы халата.

– А головы у тебя своей нет?

И Ник долго описывал девице, все прелести жизни с нелюбимым, а, главное, с нелюбящим мужем. И под конец добавил:

– Разве можно так? Ты же человек. Ты же не жертвенная овечка. Это же противно.

Как же надо себя не уважать!

Эльвир дрожал от страха, как любовник, застигнутый мужем на месте преступления.

Боялся пошевелиться. Ник рывком вытащил его из укрытия и резко поставил на ноги:

– Будь ты мужиком, наконец! Перестань прятаться за бабьи юбки.

В любой другой ситуации была бы драка. Но этот напуганный парень был Нику просто смешон. И бить его не хотелось. И еще нокке был благодарен Эльвиру за то, что он помог разрешить эту ситуацию. Бить своих спасителей – не совсем умно.

– Ты его любишь? – спросил Ник растрепанную девушку. Та четко кивнула.

– А ты ее? – в ответ напуганный парень неуверенно что-то промямлил.

– Не слышу!

– Да! Да! Да! – истерично выкрикнул Эльвир, не понимая к чему все это. Но зря он так боялся.

Ник заставил обоих одеться. Потом развернул их к себе. И насмешливо сказал:

– Раз вы так любите друг друга, то – совет вам да любовь! Плодитесь и размножайтесь!

И уже обращаясь к более удачливому сопернику, тихо добавил:

– Только посмей обмануть ее. Я под землей тебя найду, из воды достану, и на части разорву. Понял, ты, ягненок?

И выставил обоих за дверь. Эльвир был очень напуган. И поэтому чуть ли не на коленях упрашивал строгую тетеньку их расписать. Пришлось даже показывать справку от врача, где указывался срок беременности. К себе в коммуналку они пришли уже как муж и жена.

А Ник остался один в своей квартире. Мама Прасковья еще не приехала. Парень уронил голову на руки. И начал бешено хохотать как сумасшедший. Он смеялся над своей наивностью, над соперником, который скулил, как напроказивший щенок. И над наивностью Амины. Неужели она всерьез думает, что этот трусливый шоколадный заяц – достойный спутник жизни. Он сбежит при первых же трудностях. Но пусть ее.

Избавился, и, слава богу! Парень долго не мог остановиться.

Потом зашел сосед. А за ним прибежала его жена. Мужчины говорили о коварстве и непостоянстве женщин. А дама смеялась над ними обоими и защищала выгнанную девицу. Разошлись только под утро – благо была суббота. Парень поехал к дяде, не поленившись сменить замки.

Но на этом история не закончилась. Спустя несколько месяцев, на пороге квартиры, где жил Петр Сергеевич и Даша, и где жил Ник, чтобы не сойти с ума от одиночества, появилась бабушка Амины. В руках она держала пищащий сверток, а за дверью рыдала молодая мать. Это была сама Амина.

Старушка без приглашения ввалилась в квартиру, ведя за руку упирающуюся внучку.

Оказывается, что красавец Эльвир сбежал через неделю, после рождения ребенка.

Вся страсть пропала от постоянного ночного крика.

Петр Сергеевич отказал бабушке в претензии на квартиру Ника. И выставил наглую старуху из квартиры. Бабка поняла, что бороться официально с Ником, который так упорно отказывается пускать ее внучку к себе, и с его дядькой – совершенно бесполезно. Парню по закону ничего не грозило – мало того, что Амина сама навязалась, так она была вполне совершеннолетней барышней. И ребенок этот к Нику отношения не имеет. Это не его ребенок. Бабушка обещала проклясть Ника – самым страшным проклятием.

– Ты будешь выть от боли! Ты будешь гнить заживо, а врачи будут только разводить руками. Даю тебе три дня срока. Или ты женишься на Амине, усладе моей старости, или тебе конец! Смейся, смейся, тварь нечистая! Потом заплачешь, да уже поздно будет!

Но Ник своей вины не чувствовал. Он заставил Эльвира женится на Амине, а что она его не удержала – так это дело житейское. Ходить и охранять эту парочку, свечку им держать, быть добрым ангелом, охраняющим непрочный союз – на это он не подписывался. О чем прямо и сказал агрессивной, не старой еще, тетке, не утратившей горделивой осанки эмирской наложницы.

– Ты же обещал!!!

– Я свои обещания выполнил сполна. Тебе я ничего не должен.

Бабушка ругалась, требовала подать виновника ее позора. Она считала Ника во всем виноватым. Ведь это он должен был жениться на ее красавице-внучке. А не этот голодранец Эльвир, который к тому же пустился в бега. А молодая женщина намекала об обещанной мести за нее. Амина рыдала, взывала к его милосердию, к состраданию.

– Ты уже довольно играла на моих чувствах. Милая моя, ты свой выбор сделала в августе. А может и раньше. Когда вы резвились с Эльвиром и ненароком зачали. Ты ошиблась, бывает и такое! До свидания!

– Пожалуйста, прости меня. Ника, прости меня! Пожалуйста, прости меня!

– Амина! Ты хороший человек! Но ты уходи, прошу тебя! Не заставляй тебя выгонять.

Уходи сама.

– Ты никогда не любил меня! Ты только ее любишь, эту белую моль, эту свою Олесю, будь она проклята!

– Я не скрывал этого, ты сама навязалась…

– Я тебе все-все отдала, а ты?!!

– Я тебя ни о чем не просил… Мне от тебя ничего не нужно. Ни тогда, ни сейчас…

– Будь ты проклят! Будь ты проклят! Проклят!!! Чтобы ты сдох, неблагодарная тварь!!!

Чтобы ты по шею в воде стоял и напиться не мог! Чтоб тебе своими слезами захлебнутся. Чтоб ты ни с одной бабой не ужился! Чтобы не жену в роддом, а гробы на кладбище таскал!

Красавица с ребенком на руках и ее бабушка, быстро убежали, хлопнув дверью. А этот голос обманутой женщины еще долго звенел в голове. И вскоре первый раз парня скрутило.