– Он единственный человек в Венеции, – сказал Раф, – способный сколотить для себя такую поддержку, которая причинила бы нам трудности. Он популярен среди рабочих Арсенала и военных. Народу он нравится. Он сумел бы организовать сопротивление.

– Если вы просите выпытать у Алессандро Лоредана какие-нибудь секреты, то не тратьте усилия, – мягко сказала Лиа. – Он мне ничего не скажет, даже если бы я заставила его снова спать со мной. Спросите его жену. Свои самые интимные тайны он нашептывает теперь только в ее уши.

– Это неправда. Она ненавидит его!

– Вам хотелось бы этому верить. Не правда ли? – Она смотрела на него с сожалением. – Если она ненавидит его, то зачем ей надо было лезть из кожи вон, чтобы увести его от меня? Почему она проводила все ночи в его «казино» уже после того, как она добилась своего и он прогнал меня? Если хотите знать, он заставил ее влюбиться в себя. Он способен на это. Я знаю. Сама почти влюбилась в него.

– Пытаетесь разозлить меня.

– Зачем? Вы уже разозлились. Нет, я говорю правду. Вы так не считаете, но он очень привлекательный мужчина. Спросите донну Фоску. Она теперь это поняла! Вот так шутка! – Лиа пронзительно рассмеялась. – Теперь она изменяет своему любовнику с мужем, которому раньше с этим любовником наставила рога!

Раф бросился к ней и начал ее трясти.

– Замолчите же! Клянусь, я покончу с ним! Я уничтожу его! Я ненавижу его всю жизнь!

– Если вы так сильно ненавидите его, то почему пытаетесь стать таким же, как он? – требовательно спросила Лиа. – Вам нужны его власть, его деньги и его женщина. Все ваши разговоры о революции не больше чем предлог, который позволил бы вам избавиться от него и взять себе все, чем владеет он. Через несколько лет вы станете таким же продажным и порочным, как любой дворянин. Раф дал ей пощечину. Она прижала руку к щеке.

– Убирайтесь из моего дома, Раф, – сказала она убийственно холодным тоном. – Больше здесь вас видеть не хотят. – Она быстро вышла из комнаты.

Стоя перед тлеющим камином, он изо всех сил ударил по каминной полке.

– Будь он проклят! – пробормотал он. – Будь проклят Лоредан!

Фоска и Паоло провели утро, рассматривая носорога, недавно привезенного из Африки. Животное вызвало в Венеции сенсацию, и всю осень разговоры велись не об угрозе французского вторжения, а вокруг чудовищно отвратительного существа с одним-единственным рогом.

Носорог привел Паоло в восхищение, и тот хотел обязательно прокатиться на нем верхом. Фоска с трудом отговорила его от этой затеи. Когда настало время встретиться в кондитерской с Рафом, она поинтересовалась у Паоло, не хочет ли он угоститься взбитыми сливками. Выбрать между дальнейшим наблюдением за необычной тварью и взбитыми сливками было трудно, но победа оказалась на стороне неутолимого аппетита Паоло.

Раф уже пришел и выделялся в маленьком зале своим огромным ростом. Фоска отметила, что он не надел маску, и испугалась. Она усадила Паоло за столик, рядом с которым расположился Раф, и, сделав официанту заказ, притворилась, будто только-только заметила Рафа.

– А, синьор Бусони! – защебетала она. – Присоединяйтесь к нам. Вы незнакомы с моим сыном Паоло?

Раф пересел за их столик. Отменно воспитанный Паоло встал и отвесил вежливый поклон. Раф ответил на его поклон – так, во всяком случае, показалось Фоске – несколько насмешливо. После этого оба сели и некоторое время с любопытством разглядывали друг друга.

– Мы, синьор, ходили смотреть носорога, – сказал Паоло. – Это поразительное животное! Он очень большой. Папа говорит, что они рождаются без рогов, а потом, когда становятся старше, у них рога отрастают, как бороды у людей.

– Не болтай, Паоло, – сказала Фоска покровительственно-материнским тоном, который, однако, не смог скрыть ее гордости за сына.

– Ничего страшного, – сказал Раф. – Меня очень заинтересовали слова Паоло. Полагаю, Паоло, твой папа был в Африке и там видел носорожьих детенышей?

– Я не думаю, что он побывал там, но мы посчитали, что это весьма логичное предположение. Ведь детеныши козлов тоже рождаются без рожек.

– Да, это так, – признал Раф, испытывая неловкость. Принесли заказ. Фоска маленькими глотками отпивала кофе, а Паоло стал со смаком расправляться со взбитыми сливками.

– Полагаю, твой папа знает очень много разных вещей? – спросил Раф.

– О да! – с энтузиазмом ответил Паоло. – Думаю, что ему известно больше, чем напечатано во всей «Энциклопедии» месье Дидро.

– Неужели! А ты читал ее?

– Кое-что из нее. Я главным образом рассматриваю картинки, а папа мне объясняет, что на них изображено. Я пока еще не могу хорошо читать по-французски. Там на одной картинке нарисован человек, в голове которого высверлено отверстие, – сказал Паоло, отправляя в рот ложку. – А на другой показан камень, вынутый из его желудка! Знаете, существует изогнутый нож, одним надрезом которого можно отделить кожу от черепа?

– Прошу тебя, Паоло, – поспешно вступила в разговор Фоска. – Не очень пристойно говорить о таких вещах во время еды.

– А почему? – удивился Паоло.

– Это может испортить аппетит сидящим рядом с тобой, – объяснила она. – Правда, на твоем аппетите это обычно никак не сказывается.

– Прости, мама. Я не знал, – попросил он извинения веселым тоном. – Я думаю, что стану доктором и буду целый день резать людей. Ой, опять забыл! – Паоло выглядел виноватым, а лицо Фоски приняло строгое выражение.

Паоло покачал под столом ногами, а потом обратился к Рафу:

– А вы, синьор, были в Африке?

– Да, несколько раз. Главным образом на ее Средиземноморском побережье.

– Мне хотелось бы съездить туда, – решил Паоло. – Хочу посмотреть на животных и джунгли. Но рабов мне увидеть не хотелось бы. Папа осуждает рабство. Однажды на Моло мы видели целую группу прикованных друг к другу чернокожих людей. Они выглядели не очень-то счастливыми. У маминого друга синьора Валира есть маленький черный мальчик по имени Забар. Но он не раб. Он слуга.

– А существует разница? – спросил Раф.

– Конечно. Слугам платят, а рабы должны работать бесплатно. Ведь это же несправедливо? Если они выполняют одну и ту же работу, они должны получать одинаковую оплату.