– Не плачьте. Мише и Полютеку теперь хорошо, ведь они больше не будут жить.

Гауптштурмфюрер Ван Эйпен и унтерштурмфюреры Штумпфе, Ланц, Гаген и Ледеке, сели на велосипеды, сделали большой круг вокруг виселицы и, весело переговариваясь о чем-то, сфотографировали ее. Вечером дети пели песню, которую назвали "Мы проиграли". Ее сочинил Арли. Длинная, заунывная, она рисовала жизнь лагеря, оплакивала живых ребят.

Кончалась песня так:

«Бушует на поле смерти костер

Жжет сердце пепел братьев и сестер

На этом свете нам больше не жить,

Мы прожили свою короткую жизнь.

Всю ночь после казни друзей дети не могли уснуть. Певец и художник, обнявшись, тихо плакали.

nbsp22 июля 1944 года отряд детей бью направлен с лопатами не на черную дорогу, а к опушке леса. Там надо было рыть ямы "для зенитных точек" – объяснил им Штумпфе. Но капо заметил, что яма, которую они рыли, непохожа на зенитную точку. Скоро они все услышали отдаленный гул орудий – это приближался фронт. Рыжик прислушался к гулу и сказал:

– Немцы убегут, а мы останемся здесь, – и стукнул лопатой о дно ямы. Дети поняли, что копают могилу. Рано или поздно, это должно было случиться. Они были обречены и смерть их не страшила. Она стала спутницей их короткой жизни в лагере. И Рыжик спокойно сказал своему неразлучному другу Яше:

– Когда нас убьют, давай ляжем рядом.

– Мы упадем в яму, как попало. Как же мертвые могут лечь рядом?

– Могут. Мы станем на краю могилы обнимемся и вместе упадем. Вот и все.

И они оба аккуратно разровняли край могилы.

Наступило утро. Вдали за оградой крестьяне убирали хлеб, запасались на зиму сеном. Гул орудий слышался яснее. Нервно свистя, куда- то носились немецкие паровозы. Немцы спешно ликвидировали треблинский "трудовой лагерь". Гауптунтер и прочие фюреры вахманы выпивали оставшиеся запасы вина. В 7 часов начались расстрелы. Для безопасности к могилам вели только по десять человек. "Работа" затянулась до вечера. Вот повели очередной десяток, в числе которого был Арли и столяр Макс Левит. Проходя мимо ожидавших своей очереди ребят, Арли крикнул:

– Прощайте, дети мои!

– Прощайте! – ответили ребята.

– До свиданья, Арли, мы скоро придем к тебе, – сказал Лейб. Рыжик, прошмыгнув мимо вахмана, цепко обхватил Арли, прижался к нему. Арли обнял своего любимца.

– Когда мы пели в последний раз, в среду? Запомни. В среду, – сказал он мальчику.

Арли знал, что идет на расстрел. Он знал, что будет убит и маленький певец. Для чего он сказал "запомни? Не успел Рыжик задать вопрос, как вахман отшвырнул его в сторону. Арли заплакал.

Когда вахманы отсчитали десять ребят, весь отряд взбунтовался:

– Мы хотим умирать все вместе.

Их было тридцать. Вахманы торопились, поэтому уступили. Лейб выстроил свой отряд и, подняв голову, повел их строем – к могилам, которые они сами вырыли.

Макс Левит уже лежал в яме. Пьяные вахманы стреляли плохо. Макс Левит был невредим, но притворился мертвым. До него доносились стройные детские голоса. Они пели, идя на смерть. Маленькие смертники пели песню о советской Москве.

Ближе, громче, ближе. Левит слышал дружный топот ног и окрик немца Шварца:

– Молчать!

– Да здравствует Сталин! – отвечал отряд. – Он отомстит за нас!

Певец и художник крепко обняли друг друга. Раздался залп. Сраженный насмерть Яша, падая увлек раненого Рыжика в яму. Рыжик зашевелился, пристроился поплотнее к другу и взглянул на страшное лицо рядом лежащего мертвого Арли. Мальчик закрыл глаза и, упершись лбом о плечо Яши, минуту не шевелился. Потом Рыжик поднял голову и произнес:

– Пане вахмане не трафил (не попал), проще пане еще раз, еще раз.

Вахман выругался. "Смеющаяся смерть" – Штумпфе рассмеялся. Вахман снова выстрелил. [Медно-золотистая курчавая головка упала и больше не поднялась.]

Наступили сумерки, усталые вахманы, они за этот день – 23 июля 1944 года расстреляли семьсот поляков и евреев, решили засыпать ямы на следующий день, и ушли. Макс Левит выполз из-под детских трупиков и ушел в лес.

Мы встретились с Левитом в деревне Вулька-Окронглик, в двух километрах от бывшего Треблинского лагеря. К нам пришел шестидесятилетний старик поляк из этой деревни Казимир Скаржинский, работавший с детьми по разброске человеческого пепла. Столяр Макс Левит и крестьянин Казимир Скаржинский рассказали о детях с черной дороги. Восстание в Собиборе