А сон ли всё, что сейчас происходит? Не прошло и пяти минут, как дверь вновь скрипнула.

– Вивианна, ты жива, – ко мне приближался худенький мальчик. – Я верил, что ты не погибла. Эти ужасные женщины… Почему ты мокрая? – подойдя ближе, он дотронулся до моих волос.

– Ты кто? Где я? Что происходит? – слова давались мне с трудом, а во рту было сухо. – Дай воды.

Ребёнок молча кивнул, выбежал из комнаты и через минуту вернулся, держа в руках кувшин с водой. В этот раз мне удалось напиться из стакана.

– Вивианна, что с тобой? Ты меня не помнишь? Это же я, твой брат Эш, Эштон, – забрав стакан, он присел на край кровати. – Виви, не пугай меня, – моя ладонь оказалась в маленьких ручках.

«Не понимаю, – в голове роились мысли. – Если это не сон, то меня похитили? Но кто и почему?»

Чем-то накачали, тело слушалось плохо. Нужно бежать. Но как? Ведь я руками еле шевелю. Неужели кто-то узнал о продаже бабушкиной квартиры? Но деньги лежат на банковском счёте.

А-а! Я поняла, меня похитили, разыгрывают спектакль, накачивая дрянью! Но что потом?! Заставят подписать доверенность, сломав мою волю?!

Бежать! Надо притвориться, что я верю в этот спектакль, усыпить бдительность и, подписывая доверенность, исказить подпись! Я же никогда не оказывалась в такой ужасной ситуации! Мне страшно до колик!

– Сестрица, не молчи. Родная, – маленькие детские пальчики гладили мою ладонь.

Нужно подыграть.

– Извини, Эш, – утолив жажду, говорить стало легче. – После того как очнулась, ничего не помню. Ни себя, ни тебя. Даже как меня зовут.

– О-о, Вивианна, какой ужас, – на детском личике с неподдельной искренностью отразились эмоции. Сейчас Эштону было меня жаль. – Меня зовут Эштон, а тебя Вивианна Штормчазер. Наши родители умерли. Гадкий Эдвард Эверхруст запудрил тебе голову, красиво ухаживал, дарил подарки, обещал любить и беречь. Ты согласилась выйти за него замуж, но при условии, что он возьмёт и меня к себе. Но сказка обернулась дешёвой дворовой историей, как ты любила говорить. Управляющий нашими делами оказался вором. Сейчас его разыскивают, но всё тщетно. Скрылся с чужими деньгами. Но даже при нём мы жили в разы лучше, чем после твоей свадьбы. Эдвард тебя не любит, бьёт, запирает дома. Он отобрал все вещи, оставив одно старенькое платье, даже матушкино колье подарил своей сестрице. А ты молчишь и всё ему прощаешь.

«Неужели можно так правдоподобно играть?» – подумала, увидев, что в детских глазах стоят слёзы. Сейчас он не рассказывал мою историю, а изливал душевную боль.

– Мы словно бесправные рабы. Даже слуги живут лучше нас. И никто не хочет заступиться. Я уже сбегал за помощью. Но меня с улыбкой вернули Эверхрустам и пожурили, что плохо следят за ребёнком, – мальчик потёр спину. – Хворостиной по спине отходили так, что два дня встать не мог. Если бы только в нас с тобой была магия, тогда эти жестокие Хрусты не посмели бы нас тронуть. Но мы – «пустышки». Вивиан. А твой муж наконец смог добиться развода. Такой счастливый был, что в тот же час поехал свататься. Никакой чести в нём нет. Но самое страшное, – ребёнок всхлипнул. – Как только он вернётся, то выкинет нас с тобой на улицу, где мы точно погибнем.

– Почему погибнем? – рука сама потянулась к детскому лицу, чтобы вытереть слёзы.

– Вивианна, ты слаба. Никто не захочет нанимать такую на работу. Да и меня не возьмут. Худой, возрастом не вышел. И денег у нас нет, даже завалящегося медяка.

Вот и о деньгах пошёл разговор.

– Мы пойдём в полицию, пожалуемся на них. Скажем, что колье украли, вещи.

– Что такое «полиция»? – спросил Эш.

– Стражи порядка, которые следят за соблюдением законов простыми гражданами.

– А, управа. Можно и сходить. Да только Эдвард скажет, что колье было подарено тобой лично. Он уже так говорил, когда ты пыталась вернуть драгоценность.

– Неужели совсем никаких родственников не осталось, которые могли бы нас принять? – спросила, заметив, что на детских щеках проявились тёмные полоски от слёз.

Как часто моют ребёнка? Или специально замарали ему лицо, чтобы вызвать во мне жалость? Да и волосы нечёсаны несколько дней. Густые рыжие локоны торчали в разные стороны, словно колючки у ёжика.

– Осталась лишь прабабка по отцу. Но она нас и на порог не пустит.

– Почему? Тоже не любит?

– Да, не любит. Потому что волосы у нас с тобой рыжие, а не чёрные, как в её роду.

– И это причина не пускать на порог родную кровь? – удивилась ответу Эша.

– Не только поэтому. Она была против, чтобы её внук женился на нашей матери. Матушка была богатой и не желала преклонить колени перед вредной старухой, которая всячески её оскорбляла. Виделись они всего два раза, когда отец приводил невесту знакомиться и когда привозил нас показать. Я не помню этого, но ты рассказывала, что прабабка, увидев наши волосы, изошла на крик и выставила всех за дверь. После того визита к ней тебе она несколько раз в кошмарах снилась. Высокая, худая, с жидкими чёрными волосами, в тёмном закрытом платье в пол, длинными пальцами она пыталась достать до твоих красивых кудрей. Жаль, что сейчас твои волосы потускнели, а раньше так красиво переливались на солнышке.

«Как складно рассказывает», – улыбнувшись, подумала и вслух сказала: – Не переживай. Возможно, сейчас её сердце оттаяло.

– Вивианна, я пойду на кухню. Сегодня готовят суп. Я буду мыть кастрюли. Ближе к ночи, как все лягут спать, принесу тебе поесть. Надеюсь, что Эдвард вернётся утром. Не хочется уходить в ночь. Тут хоть и плохо, но есть крыша над головой.

Поцеловав меня в щёку и погладив по волосам, мальчик убежал.

Слабость давала о себе знать. Я не успела закрыть глаза, как уснула.

Ночью меня разбудил организм, и с усилием удалось встать. Двигаясь по стеночке, дошла до дверей. Где искать в этом доме туалет?

– Вивианна, ты куда? – словно из-под земли передо мной вырос Эштон с тарелкой супа. Оказывается, рядом была кухня. – Зачем встала? Тебе выздоравливать нужно.

– Где туалет? – спросила, потирая спину.

– Так у тебя под кроватью горшок стоит, – шёпотом ответил тот.

– А можно без него? Покажи, куда идти.

– Туалет для слуг на улице. А так только умывальные комнаты в хозяйских спальнях. Не стоит без спроса туда заходить. Пойдём в комнату, – попросил мальчик, но я уперлась.

Маленькая, что ли, на горшок ходить?

Спальня Эдварда разительно отличалась от той комнаты, в которой спала я. Сходив в туалет и умывшись, взглянула в тусклое зеркало.

Как за одну ночь похитители довели меня до такого жуткого состояния? Дотронувшись рукой до перепутанных тусклых волос, уставилась на осунувшееся лицо и тонкую куриную шею. Кожа имела сероватый оттенок. Отодвинув ворот пахнущего потом платья, увидела еле заметные синяки, украшавшие грудь.

– Вроде я и в то же время не я. Почему такая худая? – поинтересовалась у отражения и ахнула: – Прошёл не один день? Меня морили голодом, били, отбили память? Сколько прошло дней с момента похищения? Бежать! Только бы выбраться живой! Подпишу любые документы!

Страх липкими щупальцами забирался под платье и поднимался по ногам, по телу, оседая в сердце.

– Вивианна, поспеши. Суп остынет, – поскрёбся в дверь Эш.

Медленно дошла до комнаты и молча съела наваристый суп. Приятное тепло разлилось по телу. Затем, поблагодарив мальчика, вновь легла спать.

А утром проснулась от громких голосов, доносившихся из коридора.

За ночь мне полегчало, голова уже не болела. Почувствовав себя лучше, села, сделала несколько круговых движений головой и руками. Нет, не резких, а так, чтобы кровь разогнать. Когда встала, захотелось в туалет и умыться. Но выйти не успела, так как чьи-то громкие голоса приближались к моей комнате.

– Почему ты их вчера не выкинула, пока меня не было? – пинок, и дверь с грохотом распахнулась.

Перед моим взором предстал высокий темноволосый и красивый мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Не удивлюсь, если это якобы мой муж явился.