Он поднял глаза:

– Это поэтому вы прятались в тени на вчерашнем балу?

Она немного успокоилась. Кажется, он начинает ей верить.

– Да. Я думала, что смогу понаблюдать за вами, посмотреть, как вы будете меня искать. Мне нужно было узнать, какой вы агент, прежде чем открыть себя. Но я никак не думала, что вы меня заметите. Ведь я была так осторожна, когда пряталась. Вы меня обнаружили, и это послужило причиной того, что я пригласила вас сегодня. Я собиралась все вам рассказать, но мы…

Она осеклась, потому что взгляд Гранта вдруг остановился на ее губах. Жаркое желание пронзило ее, и Эмили сжала кулаки, чтобы не броситься к нему, послав ко всем чертям приличия и вообще все на свете.

Он откашлялся, и этот резкий звук прорезал комнату, точно треск ружейного выстрела.

– Вы сказали, что нам поручили следить друг за другом, потому что сочли непригодными к работе. Почему вас сочли непригодной к работе?

Теперь пришла ее очередь передернуться. Эмили знала, что он спросит об этом, но сказать правду не могла. Если она хочет, чтобы он стал ее помощником, нельзя открывать ему, что смятение, которое ее порой охватывает, делает не пригодной к работе.

– Я считаю, что вполне могу работать, – сказала она, выставив подбородок и призвав на помощь остатки своей потрепанной гордости. – Но шесть месяцев назад, когда в обществе заговорили о моей серьезной болезни, никакой болезни не было, меня ранили при исполнении обязанностей.

Грант побледнел.

– Тогда-то у меня и появился тот шрам, который вы обнаружили, – продолжала Эмили, рука ее непроизвольно легла на то место, куда попала пуля. Боль еще нет-нет да и ощущалась в боку. – Я чуть не умерла. А мой начальник и подруги снова и снова твердили мне, что я с тех пор изменилась. Они считают, что я больше не могу заниматься настоящими делами. Вот почему мне поручили охранять человека, которому явно не нужна никакая охрана.

Грант молчал с таким каменным лицом, что Эмили захотелось закричать от отчаянья. Он задал ей несколько вопросов, но она так и не поняла, был ли он в ярости, расстроились ли его планы и вообще поверил ли он ей.

– Считалось, что мы будем несколько недель ходить друг за другом по Лондону, – продолжала она. – Что это будет веселая гонка, которая ничем не кончится.

Она сделала к нему еще шаг и остановилась совсем близко. Эмили чувствовала жар его тела, и ей хотелось только одного – положить голову Гранту на грудь.

– Мы оба обмануты. Пожалуйста… прошу вас, скажите, что вы мне верите, – попросила она.

Он и глазом не моргнул:

– Могу ли я получить назад свои часы?

Услышав его холодный тон, она закрыла глаза. Во второй раз за этот день Эмили едва удержалась от не свойственного ей желания заплакать, подошла к секретеру и отперла маленький ящичек, куда положила часы Гранта в ожидании их встречи. Взяв в руку холодный металлический круг, она подошла к Гранту, не сводя глаз с его лица.

Он протянул руку, показывая, что Эмили должна положить в нее часы. Но вместо того, чтобы так и сделать, она обеими руками обхватила его протянутую руку:

– Грант, есть еще кое-что, в чем я должна вам признаться.

Он усмехнулся, но руки не отнял.

– Признаться, почему вы, скрыв, что вы и та женщина – одно лицо, отдались мне и ушли, заперев меня в спальне вашего укромного домика?

Ей хотелось отвернуться от этих резких обвинений, но она не отвернулась. Она была уверена, что это проверка и нарочитые оскорбления, цель которых – срезать ее.

– В ту ночь, когда я поехала в «Синий пони», я искала вас. Осведомитель сказал мне, что за последние несколько месяцев вас видели там не один раз.

Взгляд Гранта стал резче:

– Это Хорас Дженкинс.

Она отпрянула. Значит, он знает о ее осведомителе. Ничего себе.

– Да. Но если бы я появилась в этом притоне как Эмили Редгрейв, люди из общества, которые бывают там, узнали бы меня. Я была бы как котенок, который забрел в волчье логово. Поэтому я изменила внешность. Вы свидетель. Я выполняла данное мне поручение, еще не поняв, что нас обоих обманули.

Она крепче сжала его руку. Наверное, это ее последняя возможность признаться. Судя по выражению его глаз, ему хотелось оттолкнуть ее и уйти. Уйти, вероятно, навсегда.

– Но в ту ночь я кое-что увидела. – Дыхание ее прерывалось. – Нечто такое, что действительно может являться предметом расследования. Пока я искала вас, я увидела, как какого-то человека одевают и гримируют под принца-регента.

Грант вздрогнул.

– Да, – торопливо продолжала она. – И с ним был Каллен Лири. Знаете, Грант, если бы я не видела, как гримируют этого человека, я не поняла бы, что это на самом деле не принц. Сходство было почти полным. Но Лири заметил меня, вот почему он погнался, за мной. Я наткнулась на вас, но не потому, что так было задумано. Я увидела в этом возможность увести вас оттуда, где с вами могло случиться непоправимое. Только по этой причине я просила вас о помощи.

Грант долго молча смотрел на нее.

– А ваши ласки тоже были частью плана увести меня оттуда, где мне грозила опасность? – спросил он наконец так тихо, что Эмили не расслышала бы, не стой она так близко.

Она покачала головой:

– Нет. Вы шли за мной, давили на меня, расспрашивали, хотя в то время я не понимала, почему вы так сведущи в умении вести допрос. Я попыталась убежать в спальню, надеясь, что успею запереть дверь и вылезти в окно, но вы оказались очень проворным. Вы подошли к истине совсем близко, поэтому я… – она вспыхнула при этом воспоминании, – я поцеловала вас, чтобы отвлечь. Я никак не думала, что дело зайдет так далеко, но потом вы прикоснулись ко мне, и я не смогла сказать «нет». Я… я не захотела сказать «нет».

В глазах Гранта мелькнуло желание, которое он не сумел скрыть, и это вызвало в ее теле ответное желание.

Он медленно обхватил рукой ее щеку. Судорожно вздохнув, Эмили припала к его руке.

– Грант, – прошептала она, стараясь сохранить сосредоточенность. – Я должна знать. Вы мне верите? А если верите, неужели вы так рассердились, что не хотите мне помочь? Потому что я уверена – это дело, связанное с принцем, очень важно. И я хочу… нет, мне нужна ваша помощь, чтобы расследовать его.

– Эмили…

Она покачала головой, чтобы не дать ему высказать то, что, по ее мнению, было бы отказом.

– Это даст нам возможность доказать руководству, что мы можем работать. Положить конец слухам о том, что мы не пригодны к делу. Вы мне поможете?

В голове у Гранта все завертелось. На него со всех сторон обрушилось столько неожиданной информации, что он почти уже не воспринимал ее, и уж тем более не мог дать осознанный ответ на вопрос Эмили.

Эмили. Господи, Эмили оказалось той самой женщиной, с которой он провел тогда ночь. Женщиной, которая изменила его жизнь за несколько часов. Да еще и тайным агентом.

Эта мысль начала проникать в сознание, оттесняя все остальные. Эмили – тайный агент. В недавнем прошлом на нее было совершено нападение. Она чуть не умерла, о серьезности ранения можно судить по ее шраму. А совсем недавно… черт побери, совсем недавно на нее чуть не напал Каллен Лири. Грант прекрасно понимал, что ждать от Каллена милосердия не стоит даже женщине.

Если бы Лири поймал ее, то получил бы извращенное удовольствие, вдоволь поиздевавшись над ней прежде, чем лишить жизни.

Грант сжимал и разжимал кулаки, думая об этом. И вспоминая. Воспоминания явились украдкой – воспоминания об изрешеченном пулями теле Давины. О ее пустых безжизненных глазах. Он тогда поклялся никогда больше не допускать, чтобы женщина, которая ему дорога, оказалась в подобной опасности. И что он будет держать всех женщин на расстоянии вытянутой руки, чтобы не втягивать их в свою опасную жизнь. Но Эмили сама ведет такой образ жизни – полный риска, и может погибнуть в любой момент. От этой мысли все внутри переворачивалось.