Яна, после создания фильма о Занзибаре, решила отдохнуть. Яне стало все безразлично, пусть сегодня, но ей безразлично состояние своих любовных дел. А что такого, если Бор Борисович не обладает большим любовным потенциалом и с ним, как не парься, все впустую.

Яна подумала, что состояние отдохнувшего душой и телом человека, достигается не только сном, но и полной гармонией с жизнью, когда мозг перестают волновать все неприятности последних дней. Эти неприятности уже разложены по полочкам и пылятся до следующего нервного состояния или полной усталости. Погода за бортом обитания способствовала умиротворенности бытия. Это вчера было жарко в Северной Африке, это вчера был ливень и гроза, а сегодня – март и в погоде, и в душе, и в теле, что очень важно для общего отдыха. Она посмотрела на белесое небо, на пустую почту в сети, и даже вздыхать не стала. Тишина она и в Африке тишина. Откуда она почерпнула африканские страсти? Разумеется, от верблюда, на котором снималась Полина. Она перекинула свои фотографии в мини ноутбук, и он вполне мог представить ее африканскую любовь к Искандеру.

Что Яна узнал за последнее время? Что невольной причиной смерти матери Полины стал Бор Борисович. Он вытащил гантели, пудовую гирю и оставил их в середине комнаты на полу. Это он позвонил в дверь, и женщина бросилась открывать, но уже никогда больше ее не открыла. Догадалась ли об этом Полина, она не знает. А то, что Бор Борисович ходил Анне Сергеевне она и сама видела. Хотелось выяснить настоящий ли янтарь фараона.

Яна спросила о зерне у Инессы Евгеньевны, матери Платона. Она засмеялась и ответила:

– Когда отец Платона делал мне предложение руки и сердца, он подарил мне кольцо. Я в это время ела вареную кукурузу, и положила одно зерно кукурузы в коробку вместо кольца, а кольцо на палец надела. Я в шутку назвала это зерно Фараона. Почему? Я зерно случайно окунула в чернила. Раньше ручки с перышками макали в чернильницы с чернилами.

– Отлично. Я поеду, – сказала Яна распространительнице путевок в ближнее зарубежье.

– А я не поеду, – медленно проговорил двум женщинам красавец Платон, стоящий рядом с Яной.

Яна онемела от негодования. Она хотела ехать с ним! Она уже отпросилась с работы, а он ее подставил! Но она промолчала и отошла в сторону. Платон пошел и сел на свое рабочее место, в сторону Яны он не смотрел.

В комнату заглянула Полина, она посмотрела в сторону стола начальника и спросила:

– А где Платон?

– Многие стремились к Платону, – ответил ей умудренный жизнью Бор Борисович, вертя в руках карандаш, заточенный по всем правилам.

– Как вас понимать? – возмущенно спросила Полина.

– А так и понимайте, молодая леди, к нему всегда стоит очередь из женщин. Он вас слышит, но не видит из-за кульмана, – ответил он девушке и медленно повернул голову в сторону Платона. – Платон, ты, что не слышишь? К тебе дама пришла, очередная твоя поклонница.

– Слышу, но я занят.

– Труженик ты наш. Девушка, вы слышали ответ? Тот, кто занят, тот вас не ждет.

– Я поняла. Вероятно, я ошиблась комнатой.

– Бывает, – проворчал Бор Борисович и уткнулся в чертеж, который проверял без всякого на то удовольствия, но с большим знанием дела.

На обед в кафе Яна пошла одна, в сторону Платона она не смотрела.

Он подошел к девушке с подносом в руках:

– Яна, я не могу с тобой поехать! Понимаешь, не могу!

– Не можешь, так не можешь, а я поеду. Я никогда не была на берегу моря. Меня Бор Борисович уже отпустил.

– Прости, но без меня, – сказал Платон и удалился, унося свой обед на другой стол.

В вагоне поезда сидела группа туристов, ехавшая на экскурсию к морю. В группе было 28 женщин и два мужчины. Один мужчина ехал с женой, второй мужчина был свободен. Яна посмотрела на контингент, и спокойно достала книгу.

Единственный, свободный мужчина из 28 женщин безошибочно выбрал ее! Он просто сел рядом с девушкой, читающей в вагоне книгу, в то время как остальные представительницы туристической группы тихо переговаривались между собой.

Яна посмотрела на мужчину невидящим взглядом, словно смотрела сквозь него, перед ее глазами была диадема из янтаря. Кому чего, а ей хотелось золотую диадему, пронизанную солнцем сквозь янтарь.

– Девушка, можно я сяду рядом с вами? – спросил молодой человек.

Яна мельком взглянула на очень короткие волосы над молодым лицом, и пододвинулась к окну. До окна оставалось одно посадочное место. Минут через пять рядом проехал грузовой состав, из которого вылетел камень. Этот камень на большой скорости врезался в окно рядом с Яной. Стекло рассыпалось на мелкое крошево и осыпало ее с ног до головы. Она встала. С нее посыпался стеклянный дождь.

Люди заохали.

– Получила я стеклянную диадему, – сказала Яна, ни к кому не обращаясь.

– Простите, я не хотел вас подвигать к окну, все случайно получилось, – быстро заговорил парень.

Плацкартный вагон, как единый зал, в нем всем все интересно. Яна быстро стала личностью номер один, оказывается и без конкурса красоты можно достичь некой популярности. Стекло с пола вымела проводница обычным веником. Остатки стекла оставались в деревянной раме вагона. Свежий ветер гулял по вагону. Проводница принесла липкую пленку и залепила отверстие в стекле, пробитое куском твердой породы.

Молодой человек, увенчанный короткой стрижкой, сказал, что его зовут Самсон. Имя Яну заинтриговало. Она перестала на него сердиться, словно он был виноват в том, что стекло разбилось. И только тут она заметила галстук на его шее, на котором был изображен конь. Галстук ему подходил во всех отношениях: Самсон был весь холеный и лоснящийся, как породистый конь. От него исходил отличный запах мужского одеколона, очень тонкого, излучающего свежесть своих компонентов.

Яна не думала о том, в каком вагоне повезут в Янтарную столицу со старого, голубоватого вокзала с башенками. Она всегда ездила в купе, а тут собрался веселый табор экскурсантов в плацкартном вагоне. Самсон создал вокруг Яны свое поле, которое опекал. С ним было уютно и вкусно. Он угощал девушку теми продуктами, которые взял себе в дорогу. У нее ничего кроме бутербродов из белого нарезного батона с маслом и сыром не было – ее сухой, дорожный паек.

Проводница принесла чай в стеклянных стаканах с подстаканниками времен далеких, рядом положила сахар в маленьких брикетах. Дома Яна чай с сахаром никогда не пила, но в вагоне вкус менялся, здесь хотелось того, чего нельзя.

Мягкие нежные руки Самсона порхали рядом, они словно клеились к девушке своими клеточками, и ей это начинало нравиться. Вскоре Самсон ушел и пришел в симпатичном спортивном костюме, держа в руках плитку шоколада с орешками. Яна ему улыбнулась и отложила в сторону книгу.

За окном темнело. Они вышли в тамбур. Это было единственное место в вагоне без глаз и ушей. Хотя, какие у них могли быть секреты от окружающих? Как оказалось, на данный момент времени они были свободными людьми, не обремененные семьями.

Яна была девушкой среднего мужского роста, со светлыми волосами, с серыми глазами. Самсон был чуть выше ее, обладал правильными чертами лица, большими карими глазами. Он казался стеснительным молодым человеком и очень даже обаятельным.

Нет, она никогда не мечтала о таком поклоннике, хотя понимала, что годы идут. Она хотела окончить институт, и окончила его. Конечно, она еще была свободной девушкой, если не считать романтической связи с Платоном, который везде успевал: и дома, и на работе. Он был такой человек, на которого никто не обижался, и все считали за счастье общаться с ним, любимцем дам всех модификаций.

Янтарная столица пленила экскурсантов маленькими улочками, очень известными по фильмам, и поэтому до боли знакомыми. Янтарь был во многих магазинах, Яна смотрела на него, но не понимала, что ей нежно из этого янтаря. Понятно, что янтарную диадему, но какую? Бусы из янтаря лежали на прилавках магазинов солнечной россыпью, мило обработанные, и подобранные лишь по величине.