Вадька облегченно вздохнул: Спец все-таки не всесилен, Севку они выследить не успели. А в остальном положение складывалось хуже некуда. Спец знал о них слишком много, чтобы заморочить ему голову. Оставалось упорно молчать, в надежде, что помощь придет раньше, чем Спец решится с ними покончить.

– Молчите? Напрасно, – заговорил Спец после долгой выжидательной паузы. – Из вашего молчания можно сделать несколько выводов. Первый, вы не верите, что ваше глупое запирательство вам чем-либо грозит. Грозит, милые дети, еще как грозит. Если вы будете и дальше изображать партизан на допросе, я просто махну рукой на оставшиеся здесь источники дохода, сяду в самолет и улечу в цивилизованный мир, а вас оставлю в руках моих подручных, которые не станут с вами церемониться. Второй вывод: вы думаете, что, даже получив ответы на свои вопросы, я все равно убью вас. Ну тут уж вам придется поверить мне на слово. Я не психопат и убиваю лишь в случае необходимости. Мне осталось провести всего одно дело, как вы и сами догадались, следующий на очереди любезный старичок-коллекционер. Как только его мебель отправится по назначению, я замету следы и улечу первым же рейсом, и любые ваши показания будут мне не страшны. Третий: вы боитесь, что если назовете мне имя недостающего члена вашей группы, с ним произойдет нечто ужасное. Не надо бояться, его так же, как и вас, всего лишь временно изолируют до завершения нашей деятельности.

– Значит, что-то ужасное произойдет с Василием Васильевичем? – набравшись храбрости, спросил Вадька.

– Ну, вы меня разочаровываете, мой милый, – протянул Спец. – После того ума и смекалки, которые вы проявили, ведя расследование, не сообразить, когда следует думать о своей безопасности, а не о совершенно постороннем вам старикашке…

– Да что вы их уговариваете, Спец, дайте-ка я им вломлю промеж ушей, живо расколются. Мне им есть что припомнить, своими инопланетянами чуть заику из меня не сделали, – предложил Григорий, которого словесные упражнения начальства довели до нестерпимой зевоты.

– Не будем торопиться, Григорий, вот сейчас третью розыскницу привезут и начнем. Если, конечно, к тому моменту молодые люди не обретут здравый рассудок. Кстати, а вот и наша красавица.

Внизу хлопнула дверь, послышались топот, пыхтение, сдавленные ругательства, по лестнице проволокли что-то тяжелое. На пороге появились здоровяк и Кислый. Они тащили большущий не завязанный мешок. Мешок слабо трепыхался, и Вадька с ужасом и подступившей безнадежностью увидел, что через его горловину выбиваются пряди ярко-рыжих волос. Мурку схватили! У них не оставалось никаких шансов, помощи ждать неоткуда!

– Почему так долго? – строго спросил Спец своих подчиненных.

– Осторожная, дверь не открыла, пришлось ждать, пока на улицу выйдет, – ответил Кислый.

– Что ж, главное, сейчас она здесь. Поприветствуйте подругу, юноша, – сказал Спец, и здоровяк с Кислым вытряхнули свою добычу из мешка. – Косинская Алла, если не ошибаюсь? – галантно обратился Спец к сидящей на полу рыжеволосой девочке.

– Ошибаетесь, – ответила та и принялась поправлять завитые в крупные локоны волосы. – Где здесь у вас зеркало?

Вадька во все глаза уставился на рыжую. Подкрашенные глаза, изящные зеленые брючки, розовая блузка с кружевным жабо, туфельки на тонких каблучках… Кисонька! Люди Спеца схватили Кисоньку! Вадька почувствовал, как надежда стремительно оживает в его душе. Мурка на свободе, а значит, они еще поборются!

Спец между тем снисходительно разглядывал прихорашивающуюся девчонку.

– Ваше самообладание достойно восхищения, но попытки обмануть меня бессмысленны, я прекрасно знаю, кто вы и чем занимались в последнее время. Вы мне несколько задолжали, и сейчас пришло время расплатиться.

– За комплимент благодарю, хорошо воспитанная молодая девушка всегда обязана владеть собой, – Кисонька обстоятельно, по пунктам отвечала на замечания Спеца. – Обманывать вас я не собираюсь, обманывать старших нехорошо. В последнее время (кстати, какое именно время вы считаете последним?)… в последнее время я ничем особенным не занималась и ни от кого своих занятий не скрывала, так что неудивительно, если вы о них знаете. С вами я не знакома, задолжать вам не могла, а потому расплачиваться не собираюсь, наоборот, мне хотелось бы узнать, почему на меня накинулись, запихнули в грязный отвратительный мешок и привезли сюда?

– Прекрати выкручиваться, девчонка, – в голосе Спеца плескалось сдержанное бешенство. – Ты и твои шалые приятели влезли в сферу моих интересов, причинили мне кучу неприятностей, серьезно подорвали налаженный бизнес…

– Ах, вот в чем дело, – сейчас уже в голосе Кисоньки была снисходительность. – Если речь идет о причинении неприятностей и вторжении в жизнь взрослых, то вам нужна не я, а моя сестра – Мурка. С ней вечно происходят подобные истории. Я ее сто раз предупреждала: не вмешивайся, наделаешь проблем, старшие лучше знают, они умные, они опытные. Но она никогда не слушалась, а разве я не права? Вот они, проблемы, – и Кисонька поворотом ладони указала на Спеца.

– Погоди, погоди, – забормотал Спец, выражение лица у него было обалделое. – Ты хочешь сказать, что ты – не ты? То есть что я говорю, ты – не она? Не та девочка, которая вместе вот с этими ребятами приходила ко мне в музей, а потом следила за мной?

Кисонька задумалась, внимательно, с ног до головы, будто впервые в жизни видела, оглядела Вадьку и Катерину:

– В музее я давно не была, никогда ни за кем не следила, а ребят знаю, это друзья моей сестры Мурки. Они все-таки взялись за свое дурацкое расследование, а ведь я ей сказала, чтобы она не смела. Из-за ее глупостей мне порвали брючки! – Возмущению Кисоньки не было предела. – Мурка должна хоть иногда слушаться, ведь она отвечает не только за себя, но и за меня, раз мы так похожи. Я не собираюсь страдать из-за ее идиотских выходок! Правда, ужасно эгоистично с ее стороны влезть в неприятности и совершенно не подумать, что нас могут перепутать и похитить меня вместо нее? – положив руку на велотренажер, Кисонька доверительно наклонилась к Спецу.

– Вы – близнецы? – не отвечая, ошеломленно спросил Спец.

– Как вы правильно все поняли! Ну конечно же, мы – близнецы, – похвалила Спеца Кисонька.

– Олухи, кого вы мне привезли? – угрожающе прошипел главарь, окидывая взглядом дисциплинированно выстроившихся у стены членов мебельной банды.

– Мы тут при чем? – угрюмо буркнул Кислый. – Насчет двойняшек нас не предупреждали. Сказано: рыжая, зеленоглазая, тринадцать лет. Вот, пожалуйста, все как описали. Кто ж знал, что их таких две?

– Что мы теперь делать будем? – безнадежно спросил Спец. – Два совершенно неуправляемых, по уши напичканных информацией ребенка свободно бегают по улицам, и неизвестно, с кем они могут своими знаниями поделиться! Вы хоть понимаете, чем нам это грозит?

– Сматываться надо, начальник, – снова пробормотал Кислый. – Плюнуть на оставшиеся бабки и линять.

– Что значит плюнуть! – взвился Спец. – Вы хоть соображаете, о каких суммах идет речь? – Дрожащими руками он вскрыл вторую бутылку с водой, хлебнул, перевел дух, потом задумчиво, с интересом поглядел на Кисоньку. Та ответила ему безмятежным взглядом. Спец откашлялся, видно, ему в голову пришла новая мысль.

– Милая барышня, – начал он крайне любезным тоном, – я должен принести вам свои глубочайшие извинения. Произошло досадное недоразумение. Мне крайне необходимо побеседовать с вашей сестрицей, поэтому я попросил своих… гм… служащих пригласить ее сюда. Из-за вашего поразительного сходства они ошиблись, и в моем доме оказались вы, чему я, конечно же, несказанно рад. Я понимаю, вы сердитесь, вы устали, но все же постарайтесь меня простить. Виктор Григорьевич, принеси-ка из кухни холодной фанты и мороженого для нашей гостьи, ей наверняка жарко.

Увидев возмущенный взгляд, брошенный Кислым на Спеца, Вадька наконец, узнал, кто такой уже упоминавшийся Спецом загадочный Виктор Григорьевич.