Проводить нас пришел сам лэрд, его сын и дядя Дуг.

- Менестрель, ты заслужил награду, - громко сказал лэрд.

А Джон, кажется, удивился. Он уже собирался дать себе завязать глаза и вывести из Дултара.

- Вот тебе моя награда, - подошел лэрд и снял... он снял с килта свою брошь!

Наверное, это была не его настоящая брошь... Никакой шотландец не отдал бы свою фамильную. Но это была брошь МакДауэллов - с листком клена на кресте. Думаю, лэрд специально свою не надел сегодня. Чтобы выглядело так, будто отдал последнее и лучшее.

- М-мне? - дрогнул голос Джона.

- Ты и правда, поешь, как сирена, - некоторые засмеялись. - И мы отлично повеселились. Носи с гордостью и помни: в Дултаре тебе всегда будут рады.

Джон не дал лэрду прицепить брошь ему на грудь, как следовало, а просто забрал ее руками. И поклонился. Голос его задрожал, когда он сказал:

- Благодарю тебя, МакДауэлл.

- Когда к нам вернешься? - спросила Анн, кутаясь плотнее в шаль. Было холодно.

Джон пожал плечами.

- Думаю, нескоро. Но Дултар и я не забуду.

И прицепил брошь себе на берет. А сын лэрда мне дурацки подмигнул. Фу, как невоспитанно.

*Хаггис - бараний желудок, фаршированный потрохами, толокней, луком и приправами. Шотландское национальное блюдо.

***

Глава 24

***Рони

Мы с Адаром неслись вниз по холму наперегонки. Не знаю, откуда во мне собралось столько счастья. Просто... солнце, простор, новая земля, хорошие люди... отчего не быть счастливой!

А ветер встречал нас, делал вид, будто он против, чтоб мы бежали к реке Тей, а потом и вовсе в спину подгонял. В траве вдруг что-то блеснуло на солнце. Я отстала от Адара и вернулась. Длинное разноцветное перо. Какая прелесть! Обернулась на своих: но Терри шел степенно и медленно. Бука.

Хотя, может, у него голова болит. Джон сказал не наседать на него, а быть милой, заботливой и терпеливой. Еще чего!.. А может попробовать?..

Я поводила пером по щекам. Пушистое.

Попробую. Не обижаться. А вот заботиться... посмотрим на его поведение.

И побежала обратно наверх.

- Дядя Джон, дядя Джон!

Тот устало улыбнулся. Все утро он был какой-то странный. Даже лэрд ему брошь дал, а на нем лица нет. Не поет, не разговаривает. Не выспался?

- Это вам! - протянула я ему перо, чтобы хоть как-то порадовать.

- Перо фазана! - восхитилась Франсуаза.

- Спасибо, Рони, - потрепал Джон меня по волосам. И на ходу вдел в брошь. Выглядело замечательно. Ветер тут же прилетел, чтобы теребить перо на зеленом берете.

- Как красиво! - захлопала я в ладоши. Терри шел рядом и ухмылялся. - Дядя Джон, а научите меня еще что-нибудь играть?

- Не сейчас, - мотнул Джон головой. - На привале. Может быть.

Я обрадовалась. Тогда у нас будет еще один номер... Можно ту песню про отца Терри. Она длинная и сердцезамирающая.

- А меня... научите? - дотронулась Франсуаза до плеча Джона.

Он вздрогнул, словно на него сверчок прыгнул. И повел плечом, а ее рука упала.

- У вас инструмента нет.

- Но я могу на вашей лютне играть, - улыбнулась Франсуаза и взяла его за руку.

Джон состроил ужасную мину и аж отпрыгнул. Врезаясь в дядю Тэма.

- Франсуаза... вы еще малы.

Забавно, почему он к ней тогда на "вы"?

- Неправда! - Франсуаза даже покраснела. Да, говорить о таком неприлично даже. - Мне уже почти пятнадцать!

Ого, какая она взрослая!

- В пятнадцать в голове все еще ветер, - возразил Джон, словно пытаясь ей что-то объяснить.

Ветер?.! Он имеет в виду... у нас тоже?.. Вмиг сделалось грустно... А я думала, Джон меня уважает. Первый в мире...

Терри тоже рассердился:

- Ветер в голове?!

Ага. Тут я была с ним заодно. И с Франсуазой. Перебежала на их сторону.

- А вот и нет! - крикнула я. Довольная, что мы с Терри идем плечом к плечу, сложив руки на груди. И не думала, не гадала, что такое время придет.

Джон отшатнулся от нас растерянный.

- Ну, я имел в виду...

И тут случилось невозможное - дядя Тэм расхохотался!

Аж вороны с карканьем взметнулись с дерева от удивления.

- Дядя Тэм! - воскликнула я, останавливаясь. - Вы смеетесь!

Франсуаза и Терри с моего фланга тоже поразились.

- Видите - тоже умею, - развел дядя Тэм руками довольно.

О, теперь мы смотрели на него совсем по-другому.

А Джон почему-то вдруг разозлился, ударил мандолиной по высокой траве, как серпом, и зашагал вперед очень быстро.

***Терри

Не ожидал такого от Джона. Вчера он разговаривал со мной, как со взрослым, а, оказывается, считает, что у всех, кому нет пятнадцати, ветер в голове.

Все взрослые - дураки! Я пнул траву. Ничего нового под луной.

Голова даже заболела чуть сильнее.

Франсуаза жутко расстроилась. Даже жалко ее. Она шла, понурив свое красивое лицо, и коса чуть ли не до травы доставала.

- Не расстраивайся, - погладила ее по руке Рони, как тогда, в дупле, меня. - Я вот думаю, что ты взрослая. И очень красивая.

Ха. А эта малявка любит подлизываться. Но она посмотрела на меня так красноречиво с другой стороны от мамзель, что я вздохнул и сказал:

- Да.

Убитая горем Франсуаза немного оживилась.

- Вы правда так думаете? И я... и у меня есть шанс... что я... - она замолчала.

Какой шанс..? Ничего не понял.

Тэм шагал уверенно впереди нас, Адар сновал то рядом с ним, то с нами, то убегал к Джону.

Гусельник почти превратился в точку. И орал воинственные песни так, что сюда доносилось. Вроде как, веселее делалось. А все равно... осадок остался.

Горы маячили сзади, и все же - Нагорье осталось позади.

***Джон

Коленка разболелась - она не планировала так долго идти. Я тоже... думала, сделаем привал. Но, сколько раз я не оглядывалась, видела, что все шагают, а... давать им себя догнать не хотелось. И я тоже перла и перла вперед.

Совершенно не зная, куда. Тэм один раз крикнул сзади, что мы сворачиваем на дорогу. Я поплелась за ними и оказалась теперь в хвосте. Дорога была пыльной. На ней наверняка водились разбойники... Я прижала к себе суму и мандолину плотнее. Дрожь пробрала, уводя воспоминаниями во вчерашнее.

Все же, глупо петь женским голосом, выставляя себя мужчиной. Но больше у меня нет ничего, на чем заработать. Правда, и в Дултаре... Я заработала только брошь, которую продавать не стану. А еду мы получили благодаря дурацкой сделке Тэма. Куда теперь девать эту мадемуазелю? Еще и влюбленную по уши в гусельника, которого не существует?.. Я уже молчу о Камбрии и тайне медовара. И о том, что зима на носу. Полагаю, до весны материков никому не видать, как своих ушей.

К ночи или "кошачьему времени", как выражается наш любимый тролль, который - поглядите-ка! - рассмеялся впервые в жизни, когда я попала в неловкое положение... В общем, не суть. С наступлением сумерек мы свернули с дороги, к некоторому моему облегчению, немного поплутав в темнеющем лесу, остановились на ночевку.

Тэм занялся огнем, Франсуаза, поглядывая из-под растрепавшейся косы на меня - ужином. Мои руки были свободны. Я тренькала мелодии, пока дети крутились вокруг Франсуазы в ожидании своего куска.

И вдруг почувствовала себя ненужной. Эх, Джен, ты умеешь создать трагедию из ничего.

Я бренчала и глядела (чтоб Франсуазу не подзуживать), как тролль раздувает мелкое пламя. Робкое еще, если правильно задать направление, оно перепрыгнет на лучину, окрепнет, и вот - уже трещит довольно по сухому дереву. Нам повезло, что день был солнечный. Дрова удалось собрать сухими.

Франсуаза ловко разрезала ножом холодный хаггис и протянула мне кусок. С таким ласковым взглядом, что, будь я мужчиной, растаяла бы. А так - хотелось ей врезать какой-нибудь вразумляющий подзатыльник. Ребенок ведь совсем.