***Джон
Мне было страшно. Страшно до холодных мурашек. Три дня, неким чудом выпрошенные Тэмом - между прочим, вроде как кровным врагом вот этих самых товарищей - закончились. Вот я и иду к вождю горного клана. Петь.
Я повертелась перед зеркалом еще разок. Тролль сдержал свое слово - теперь у меня есть и штопанные-перештопанные шерстяные гетры, и сапоги заново подбитые, и затертый кафтанчик на рубашку накинут, зато... тоже шерстяной. Куртка суконная, и штаны. В общем... не знаю, где наш горный тролль отоваривался и на какие шиши, но... тепло и телу, и душе. И кто бы подумал, что этот сухарь будет заботливый.
А еще - что у него история несчастной любви есть. К тому же, с трагическим концом... По-моему, так романтика вообще до добра не доводит. Ладно. Жаль тролля даже немного.
На кровати еще обретался зеленый берет. Приложила его к лицу. Идет - вон, как глаза засверкали...
Но еще больше жаль состриженных волос... И не купленного ни разу платья... Хотя тролль прав, как ни крути.
Эх. Джен Вудли. Поболела и хватит. Теперь ты снова мужчина. Тебе предстоит вести отряд в сердце Камбрии, выступить против британской армии, выдернуть из плена отца несчастного Терри... Бр-р.
Я нацепила берет. Начнем с лэрда МакДауэллов.
Комнатка моя каменной лесенкой выходила сразу на задний двор. Грязное месиво под ногами, как в городе. Свиньи бегают прямо там же, где и валяются. Мерзость какая. Я поправила мандолину за спиной, пытаясь набраться смелости.
- Менестрель! - крикнули мне снизу. Я присмотрелась.
Ага, это тот юнец, что меня задирал.
- Вот так дела, выздоровел, наконец? - продолжал потешаться тот.
- Бресс, привет! - выбежала вслед за мной Рони, весьма довольная жизнью, и замахала паршивцу рукой.
- Ты его знаешь? - удивилась я.
Конопатый эльфенок остановился удивленно и закивал.
- Это Бресс, мой друг.
Вот тебе и на.
Я поманила девочку пальцем.
- Он же МакДауэлл, - прошептала я ей в самое лицо лукаво.
Рони пожала плечами.
- Он человек. Ты же сам говорил. И смешной очень.
Меня разнесло улыбкой по всему лицу. Нет, ну как она ухитряется такой солнечной быть?
- Сегодня даешь концерт, менестрель! Все собираются послушать! - продолжал орать Бресс. - А плохо сыграешь, так лэрд тебе кишки вырежет.
Миленькая альтернатива. Я усмехнулась.
- Посмотрим, - махнула и я рукой. Кричать не стоит, еще голос сорву.
Мамочки. Весь клан соберется. Так много слушателей у меня за раз еще не было... Руки сами собой дрогнули.
- А где дядя Тэм, знаешь? - поймала я Рони, готовую бежать к Брессу, свиньям и так далее.
Она замотала головой.
- Наверное, с дядей Дугом.
Во дела. Что тут за изменения произошли, пока я болела? И чем мне заняться до вечернего концерта с угрозой потери кишок? Я щипнула струну с легкой досадой. Вот, что может быть хуже: собрать себя в кулак, а тебе вдруг приказали подождать.
***Терри
Я проглядел уже эти кривые стены до дыр. Лекарь приходит толочь свои порошки по утрам. Оставляет лекарство, меняет повязку и что-то бубнит. Потом то же самое - вечером. Бородач, как и остальные, он угрюм и, пусть и делает вид, что добрый, я ему не доверяю.
После приходит Рони. Малявка приносит еду. И всевозможные сплетни. Не знаю, куда делся ее страх. Теперь твердит, что МакДауэллы очень даже ничего. Ее новый дружок Бресс дольше всех продержался на соревновании перебрасывания снопов через перекладину - представить только. На их Храмзе были такие развлечения. Канат перетягивали, как и в нашей деревне когда-то. Рони хвасталась, что покаталась на деревянной лошади с грустными глазами. А еще участвовала в выборе лучшего сыра - ходила и пробовала, от тарелки к тарелке. Овсяный, ореховый, с укропом и розмарином.. Зависть брала - я все интересное пропустил. И первый снег тоже. "Адар им поперхнулся, пытаясь поймать снежинку языком". И тайную тропу в замок, по которой наших вели с завязанными глазами.
Обидно.
Один раз Рони водила меня проведать Джона. Потеплело, и выпавший снег растаял в грязные лужи. В них отражалось безупречно голубое небо. Голова кружилась, но уже не так, как вчера. Мир казался весенним, словно ничего и не случилось. У Джона было весело, мы славно посмеялись над мрачным пастухом, а еще Рони рассказала про то, как он глупо влюбился.
Влюбился. Фу.
Когда я обо всем этом думал, мне делалось стыдно. Пусть голова и была, как в тумане, это не оправдание. Отец... Что с ним теперь?.. Тэм сказал, что я сейчас не могу помочь. Пока не поправлюсь. Но в голове все кружилось и кружилось. Я отворачивался к стене и плакал.
- Так вот, где ты обитаешь, - услышал я эхо голоса в коридоре.
Джон!
Я утер щеки поспешно. Гусельник завалился в полутемную комнату с развеселым видом.
- Как дела? - и присел на край кровати.
Я шмыгнул носом.
- Нормально.
Джон приложил ладонь к моему лбу. Холодная. Заботливый. Папа говорил, что такой была мама. Джон у меня в глазах раздвоился.
- Не переживай, - сказал Джон мягко и погладил меня по волосам. - Мы скоро пойдем дальше.
- Я... - эти слезы никак не хотели удерживаться, какой стыд, - Тэм сказал, надо сначала выздороветь... что он меня больше не будет носить... А в голове все равно кружится...
- Еще бы кружится, - возразил Джон. - Так удариться головой - конечно, будет кружиться. Ты и так молодчина - помнишь, как тогда в лесу ты защищал Рони? Я горжусь тобой!
Ну... чем там гордиться... Так и должно было бы быть... Я - такой.
- А насчет Тэма... - продолжил гусельник с лукавой улыбкой, - никуда не денется, понесет, если надо. Но только так ты не выздоровеешь - лежишь тут без воздуха и света!
- Но лекарь...
- Лекарь сказал тебе лежать?
- Нет... просто в голове кружится.
- Будешь держать меня за руку и никуда не упадешь. Тебе нужно гулять! Идем.
***
Глава 21
***Терри
Я жмурился от солнца. Думал, тут сейчас и ослепну. А настырный Джон тянул меня за руку куда-то.
- Куда мы?
Настроение с погожим днем не вязалось.
Джон не ответил. Во дворе замка мы постоянно на кого-то натыкались. Людно, как в городе.
- О, это ты, гусельник? - это был один из тех воинов, что нас притащил сюда.
- С выздоровленьицем! - толстая тетка полоскала белье в лохани.
- А шуму-то наделал... - покачала головой старуха в цветастом платке. Старуха развешивала простынь.
- Сыграй нам что-нибудь! - потребовал парень моего возраста. Сидит на плетне и глазеет на стирку, а замашки, как у мэрского сынка.
- Все вечером, - спешно раскланялся Джон, продолжая меня тащить вперед.
- Белый был, что мой фартук.
- И когда твой фартук был белый, Эдна?
- А в обморок как шлепнулся? Вот на этом самом месте, где я стою!
- Да не на этом, Анн, а вон в том углу, у входа. А сейчас симпатичненький.
- Даже смазливенький...
- Вот бы и пел так же, а! А это тот мальчонка, которого МакАлистер на спине принес..?
- Хиленький совсем.
- Не смеется даже...
До меня добрались. Я поежился. Чего мне смеяться, спрашивается?.!
- Эй, гусельник, ты играй да не забывайся, - грозно вырос перед нами самый молодой из наших пленителей. Я сжал кулак. Тот, который был в ладони гусельника, как оказалось.
- Да ладно, Бресс, и на стену нельзя? - сощурился Джон. - Что, - понизил он голос, - тайный ход оттуда начинается?
Бресс почесал затылок и крякнул.
- Мы только на стену заберемся. Ребенку нужен свежий воздух. А его заперли в коморке, как он может выздороветь?!
Это я-то ребенок?!.
- А я уже подумал, что МакДауэллы не такие, как мне рассказывали... - Джон продолжал причитать о "ребенке" и обвинять всех МакДауэллов вместе взятых в безграничной бессердечности. Все тетки и бабки, что перемалывали Джону косточки по дороге, начали коситься на Бресса, и он уступил. Джон, ликуя, потащил меня наверх по ступеням.
