***Тэм
- А... - пигалица надулась, как индюк и прошептала в одеяло, - я же девушка...
Тут я не выдержал. И хмыкнул.
- А твердила, что мужчина.
Подушка в моих руках оказалась мягкая, как свежестриженная шерсть, тянуло на нее положить голову и уснуть. Перья - никогда на них не спал.
Джон менял цвета как небо на рассвете.
- Ты... понял все прекрасно...
Неправда. Попросила, чтобы я был лекарем, а теперь орет. Попробуй пойми этих женщин.
- Не получится из тебя мужчины, - сообщил ей я.
Она снова что-то изобразила на лице. Что-то, что я, по ее представлению, должен был понять, и сложила руки на груди. Но я не понял. А гусельница снова раскашлялась.
- Ты молчи, - вот, что за неразумное существо. Лишь бы повозмущаться. - Я выпросил у лэрда для тебя три дня.
Сейчас ее лицо демонстрировало недоумение - наконец-то понятно.
- Менестрелю нужен здоровый голос. Что за легкомыслие - пуститься в дорогу в таком виде.
Теперь она заулыбалась как-то непонятно. И все пялилась на меня своими глазами. Зеленые, как мох на болоте. Сделалось на душе неуютно... словно встретил фейри. Вроде и глаз отвести не можешь, а вроде и опасно.
- Что? - уточнил я, на всякий случай вставая.
Она покачала головой.
- Я сбежала весной, как-то не думала про теплую одежду. А потом... все заработать не получалось как следует.
Я сдвинул брови и показал - молчать. Только Джона прорвало, как и следовало ожидать:
- Сначала надо было на корабле схорониться, кхе, потом был шторм, зашли в Мэрибург на починку, там держалась туда да сюда, кхе-кхе, даже балладу сочинила, про Терри, оказывается... Кстати, где он? Где Рони?
- В покое лекаря.
- Это хорошо... Надо их проведать... Кхе-кхе... Но знаешь, Одли и до Мэрибурга пальцы свои тянул... Искал беглую служанку... Кхе-кхе-кхе! Вот я и подалась в горы, чтоб эсквайру глаза не мозолить. И прибилась к Фергюссону случайно, а потом...
Она вдруг спрятала лицо в ладони и задрожала.
- Что делать теперь, не знаю...
Ну, вот. Снова раскашлялась. Я вздохнул. Зачерпнул еще отвара из котелка в камине. И снова стал ее поить, как ягненка.
Джон отстранился и вытер губы.
- Прости, я тут разболтался... А... - она повертела головой, словно ища, что бы еще сказать, - а почему в доме так тихо?
- Все на заднем дворе, сегодня праздник Храмзы.
Джон побелел. Вдруг вскочил, сбросил одеяло и, как был - босиком, в одной своей рубашке начал сновать суетливо по комнате от камина к окну, а затем к кровати. Я онемел от этой сцены. Стащить грязную одежу с больного - это одно, а вот когда он уже вполне живой... И ты понимаешь, гм, что все же никакой это не мужчина, и никогда им не будет... Наконец она остановилась напротив меня и вопросила с расперепуганными глазами:
- Где моя мандолина?
Я опомнился.
- Какая мандолина? Марш под одеяло!
Она разгневалась. Но вдруг до нее дошло -- устыдилась и юркнула в постель. Скривившись по дороге. Коленка болит, наверное. Еще бы - от такой активной деятельности...
- Мне же... мне надо заработать!
И снова кхе-кхе из-под одеяла.
- Забудь, - отмахнулся я, глядя в окно. Фо-а, неловко как-то.
- Ты не понимаешь!.. У меня были великие планы на Храмзу!
Из-за хрипов ее голос смешно сорвался.
- Ой, - она схватилась за горло и все равно не унялась: - Плащ надо купить... теплый... Штаны... И платье я хоте-ела... - эта гусельница все канючила и канючила.
- Платье тебе зачем? - развернулся я, вконец измученный ее болтовней. - Ты же мужчина.
- Хочется, - пояснила она уперто своим несчастным голосом. - И сыр попробовать... Я никогда не была на праздниках в Нагорье... посмотреть хотела... Кхе!
- Ну да, тебе только петь, - буркнул я. - Перебьешься. А теплую одежду я тебе найду.
Гусельница умолкла. И снова воззрилась на меня этим опасно-милым взглядом фейри.
- Это так приятно, оказывается... - пробормотала она. - Когда о тебе заботятся...
Я не знал, что ответить, но и почему-то посмотреть в другую сторону не мог. Только на нее все.
Джон согнулся от кашля. И из окаянного фейри превратился наконец в нормального больного человека. Колдовство исчезло. Я заморгал.
- Пойду... проверю Терри.
Вот, разве я нанимался с больными сидеть?..
- Постой, - свесила она ноги с кровати, - я с тобой.
Я поскорей отвернулся. Едва полегчало человеку. Шило в одном месте у нее, что ли?
- Одежду свою подожди, - приказал я. - И - у тебя есть только три дня, чтобы вылечить голос! Лежи, молчи и пей лекарство, понятно?
Выведет меня из себя вконец.
***Терри
- Я должен идти... - я все хотел встать, а руки Тэма меня не пускали.
- Еще один на моем горбу, - проворчал он.
- Ты не понимаешь! - пытался я доказать пастуху, но в голове мутилось по-прежнему. - Отец в плену, дорога каждая минута, может, его пытают сейчас, а я...
- Медовар, - он посмотрел мне в глаза грозно. - Хочешь помочь отцу - выздоровей. У тебя три дня.
- А где Джон? Где Рони?
Пастух закатил глаза. Таким нервным никогда его не видел, а я уже немного повидал.
- Джон простудился. Рони на празднике.
- Празднике?..
- Праздник Храмзы. Это сегодня.
***
Глава 20
***Тэм
Джон дрых с улыбкой на лице в обнимку со своей лютней. Я вздохнул с облегчением. Наконец тишина.
Вчера в комнате Рони и Терри я подвергся еее безжалостному нападению. Гусельница отставила свою бренькалку и по-господски сложила руки на груди, удостаивая меня вниманием:
- А вот мне интересно, кстати, как ты выпросил у лэрда три дня?
Разумеется, никаким "кстати" тут не пахло.
- Ты ведь у нас вечно весь такой мрачный ходишь, кхе... - Джон поставил руки в боки и выпятил грудь колесом. Было бы что выпячивать.
Дети развеселились и начали подражать глупому менестрелю.
- Когда ты замолчишь, Джон? - рассердился я.
- Когда ты начнешь отвечать, Тэм... - продолжала дразниться эта мелкая. - Кхе-кхе... Нет, ну, серьезно, ты хоть смеяться умеешь?
Я поразился ее вопросу. Да... какое право у нее спрашивать?
- Не умеет, - ответил пакостно Терри из своей кровати.
- Никогда не слышала, - подтвердила и Хэмишевская племяшка, повторяя первую хозяйскую позу Джона.
Они сговорились надо мной поиздеваться, что ли?
- Да просто повода не было! - возмутился я.
Но в меня лишь кинули подушкой. Я оказался в замешательстве - что надо делать в таких ситуациях?..
А детки на пару с гусельником хохотали, кашляли и что-то там изображали. Я же стоял подобно межевому камню. Решил сделать хоть пару шагов и отвлечься.
- Если ждать повода, то никогда не посмеешься, - поднял палец Джон. - Кхе, кхе...
- Да нет, он из-за капитана расстроен просто, - брякнула Рони.
В полушаге от окна я и застыл.
- Капитана? - живо заинтересовалась гусельница.
- Он был влюблен в капитана Мэри. А ее корабль разбился, - шепотом пояснила мелкая предательница.
Мне стало не хватать воздуха.
Джон прикрыл рот ладонью, с пониманием переводя взгляд на меня. И подавился кашлем при этом.
- Рони, перестань, - глухо потребовал я. Это и все, на то меня хватило. Ох, как я был зол!
- Вся деревня говорила об этом... Не знаю, что тут смешного, по-моему, любить - это прекрасно! - продолжала щебетать девчонка. - Он звал ее замуж... Но она всегда уходила в море искать сокровища...
- Мне жаль, - поджал Джон губы и выстрелил в меня взглядом, полным доброты, понимания и прочей чепухи душевной.
- Угу, - кивнул я и стрелой бросился из комнаты.
Хорошо, что теперь она спит и не станет меня изводить.
