Терри сидел рядом со мной на матрасе, забившись в угол. Его голову гусельник Джон перевязал вокруг лба, и черные волосы смешно торчали. Потрескавшимися губами он тоже шептал себе под нос, как бабка Хелена над зельем, а глаза горели пугающим огнем и были совершенно темно-синими.

Я поболтала ногами. Сейчас они уйдут, совсем уйдут... И Терри, любовь моей жизни, который никогда еще не был так близко. Правда, любовь моей жизни вел себя гадко. Повыпытывал все, что я знаю про его отца-медовара. Я пыталась, конечно, рассказывать красочно, чтобы подольше с ним поговорить, но... все, что я знала - это Камбрия и капитан Фергюссон. А когда спросила Терри про вересковый мед, то он так посмотрел на меня, что я проделала пальцем дырку в ветхом матрасе со страху. Теперь я ее тихо и расковыривала, копаясь в вереске.

Дядя Тэм снова развязал узел, яростно замотал мохнатой головой, так, что с нее полетели брызги от ночного дождя (у дяди Хэмиша тоже подолгу в бороде хранится дождь), а потом вскочил на ноги и стал ходить туда-сюда.

- Рони, - вдруг подошел ко мне гусельник Джон, - возьми дудочку.

Он присел напротив на мгновение, и я просто утонула в его глазах. Они такие... как мох, мягкие. И лицо у него не такое, как у наших мужчин - совсем без бороды, и еще будто за ним что-то есть, больше, чем просто лицо. Мне захотелось плакать - я что, больше их никогда не увижу?.. Никогда-никогда?

- Перестань ходить туда-сюда, - выпрямился Джон и толкнул дядю Тэма в плечо, заставляя остановиться. - Детей пугаешь.

- Тебе какое дело? - голос у дяди Тэма был очень сердитый.

- Будь мужчиной, - пожал плечами Джон и скрестил руки на груди. - Один-разъединственный узел тебя так пугает?

- Кто б говорил, - фыркнул дядя Тэм, отстраняя с дороги Джона одной рукой, и тот почему-то смутился и крикнул: "Эй!". - Девочка, - заметил он меня вдруг снова, - почему ты еще не дома?..

- Так... это... - я немного испугалась и придвинулась к Терри, который продолжал бубнить что-то неразборчивое, - там ночь... - О, как же мне не хотелось уходить! Но разве меня возьмут с собой?..

- Она маленькая, - вступился за меня Джон, - конечно, боится. Я отведу ее домой утром.

Дядя Тэм поднял свои большие брови и, покачав головой, вышел зачем-то из хижины. Снаружи было еще темно, и слышно только, как зачавкало под его тяжелыми ногами.

- Джон! - воскликнула я, поняв вдруг, что сказал гусельник. - Ты остаешься?!

Джон весело кивнул. Терри вдруг завертелся в углу и пробормотал:

- Когда? Когда мы пойдем за отцом?..

Я хмыкнула. Кажется, я влюбилась неудачно. Интересно, что надо делать в таких случаях? Ведь если влюбился, то поздно?.. Айли вот...

- Всему свое время, - приложил Джон ладонь к голове "любви моей жизни". - Сейчас дядя Тэм вернется и... Эх, не годится так... Он даже узел собрать без выбрыка не может... Мужчина, тоже мне... И угораздило ведь меня! Как ты себя чувствуешь, Терри?

- Голова болит, - пожаловался тот, опасливо на меня кося глазом. Я сложила руки на груди и задрала нос. Вот именно, "мужчина, тоже мне"!

- Ничего, потерпи, ты крепко ударился, - сказал Джон, поправив ему повязку и оглянулся на темный проем двери. - М-да... Так все красномундирщики придут, а он будет все еще со сборами возиться! Пес с ней, с этой Храмзой... И еще капитан там где-то шатается...

И вдруг я поняла: четырехлистник будет моим!

- Мне тоже надо идти с вами! Капитан Фергюссон и меня знает, и точно решит пытать, чтобы узнать, куда вы делись!

Джон обернулся на пороге, сраженный моей блестящей мыслью.

***Терри

- Мне тоже надо идти с вами!

Я не ослышался?.. Малявка идет с нами?!

- Нет, тебе надо к маме! - возразил я, а голову мою, казалось, дробят вместо солода.

- Мне тоже надо скрываться, а не к маме! - крикнула девчонка мне прямо в ухо, и я ее толкнул в сторону - свиньи орут тише.

- Эй, дети! - гусельник Джон плюхнулся меж нас на матрас, и несколько сухих цветов вереска вылетело из дырки, просыпаясь на пол. Гусельник бесцеремонно водрузил свои ручищи нам на плечи. - Хватит ссориться. Терри, не обижай дам, а ты, Рони, не кричи, он же ранен.

- Она не дама, - фыркнул я, сбрасывая руку музыканта.

- Он нытик, - возразила Рони, тоже фыркая и задирая нос.

Я покраснел от гнева. Попробовала бы она... так шлепнуться... Так бесславно... Я шмыгнул носом - никуда не годится медовару так себя вести. Что бы отец сказал?..

- Ничего не нытик, - стиснул я губы, а потом встал, стараясь держаться грязной стены незаметно. - Я иду в Камбрию и справлюсь сам.

И в голове закружилось, как только я решительно оттолкнулся от стены, и свалился я позорно на руки гусельника Джона.

- Конечно... - вздохнул тот, подхватывая меня рукой под плечо. - Песенка моя спета. Камбрия, так Камбрия... Рони? А что скажут твои родители?

Девчонка вскочила, готовая ко всему, и кончик ее носа зашевелился от радостного волнения. Свалилась на мою... на наши головы.

- Папа давно говорил, что мне суждено отправиться в путь! - торжественно доложила она. - Ну, а у мамы... останется Айли...

- Кто-то из твоих родственников читать умеет? - спросил гусельник, тихо сгружая меня на пол и связывая узел Тэма. Пастух куда-то запропастился. А ведь, судя по всему, мы должны спешить, против красных мундиров вся наша пестрая компания - тьфу, и конец.

- У лэрда в замке... - замялась Рони. - Там Патрик, жених Айли... Он умеет, - девчонка подумала и твердо добавила: - И бабка Хелена умеет.

- Что ж, - кивнул Джон, встал и, порывшись в очаге, достал уголек и кусок обгоревшего дерева. - Тогда оставлю записку, что ты ушла с нами. Так действительно безопаснее.

- Вы умеете писать? - восхитилась Рони и прижалась к плечу гусельника, водившего углем по деревяшке. Ха. Невидаль.

- Ничего сложного, - хмыкнул я, стараясь не съехать в бок на узел, хотя очень хотелось. Кто-то продолжал в моей голове гнать брагу, упрямо и безжалостно.

***Джон

Детки становились все беспокойнее. Я карякала на деревяшке неразборчивое послание для мамы Рони обламывающимся все дальше и дальше углем... Конечно, теперь я скатывалась все дальше по наклонной - а Бетти предупреждала меня, когда я попросила помочь достать мандолину или ротту*, что так и будет. Сначала переоделась в мужчину, потом обрезала волосы, завела врага среди англичан, а теперь похищаю ребенка. И хоть бы что на этом заработала... Единственное достояние - худой балахон с уже парой дыр.

Но что я могу сказать, если, и правда, этот капитан красномундирщиков может выкинуть что угодно?.. Вот надо было Тэму с ним драться, скажите на милость? А такой тихий пастушок... Бр-р. Меня передернуло. Пастушок, сказала тоже. Тролль. Которого пока еще не застиг солнечный свет. И который боится путешествий. Я хихикнула.

- Вот так, Рони, - улыбнулась я конопатому эльфенку, вешавшемуся мне на плечо с трогательным доверием. - Пора идти. Что это на тебе?

- Папин плед, - с гордостью заявила та, наматывая на шею этот вездесущий тартан. Конечно, на шее и плечах он не помещался, и Рони то и дело поддергивала концы и шаталась.

- Что ж, экипировка хоть куда, - одобрила я. И приподняла брови: - Обувь?

Рони продемонстрировала старые, но вполне годные еще туфли из грубой кожи.

- Отлично.

А пастуха все не было. Терри сам не дойдет, так что как раз надо его на широкую спину тролля сажать...

- Скоро пойдем, - сказала я детям и вышла наружу. Сапоги тут же противно зачвакали в болотистой луже у входа. Пахло дождем и рассветом, а еще влажными травами и - как без этого! - навозом. С востока ползла слабая полоса света.

К моему облегчению, тролль стоял на краю холма, сцепив руки в замок. Я вздохнула. Вляпалась, так вляпалась, Джен Вудли...

- Эй! - крикнула я пастуху Тэму, а он даже не обернулся. - Пастух! - ни йоты внимания. - Пастух Тэм! - пришлось чвакать к нему и толкать в спину. Он негодующе обернулся. - Идти не пора ли?