Спору нет, отгрохать такое сооружение, да еще за двадцать две тысячи триста миль от Земли, – дело непростое. Это и называется инженерный подвиг: куда до него какому-нибудь Панамскому каналу, египетским пирамидам или даже ядерному реактору на Саскуэханне. Впрочем, это неудивительно, строил ее Ларсен – Тини Ларсен[85], а раз уж он берется за дело, то делает его до конца.

В первый раз я увидел Тини, когда он играл защитником в команде полупрофессионалов Оппенгеймеровского технологического. Он начал подрабатывать у меня на летних каникулах, пока не выпустился. Так он и пошел по строительной части, и так получилось, что потом уже я работал под его руководством.

Тини такой – ни в жизнь не возьмет работу, пока не дознается наверняка, что проект хорош на все сто. А Первая станция изначально имела в своем составе узлы, которые если кто-то и мог смонтировать, так не иначе как шестилапые обезьяны, а не парни в скафандрах. Тини вынюхал все эти ляпы и минусы – ни тонны металла не отправилось в космос, пока он лично до последнего болтика не перелопатил всю документацию и чертежи.

Так что череп у нас трещал исключительно из-за людей. Женатых на станции почти не было, все больше – отпетые безбашенные холостяки: одни попали сюда, гонясь за длинной деньгой, других попутал бес приключений. Кто-то был разжалованным космонавтом, иные имели специальность, вроде электриков с прибористами. Где-то половину составляли водолазы-глубинники, а для них, как известно, скафандр что для другого пижама. Были еще кессонщики, монтажники, сварщики, разметчики и даже два цирковых акробата.

Четверых мы погнали за пьянку на рабочем месте, Тини даже пришлось сломать одному руку, уж слишком тот не хотел увольняться. И вот ведь что интересно – где эта пьянь брала выпивку? Источник мы не сразу, но отыскали: один умелец-разметчик соорудил низкотемпературный самогонный аппарат, использующий космический вакуум. Так и гнал потихоньку сивуху из ворованной на складе картошки. Если честно, не хотелось с ним расставаться, но уж больно ушлый был парень.

А игра в кости! Вы думаете, раз невесомость и станция находится на геостационарной орбите, так в кости и не сыграешь? Фигушки! Радист по имени Петерс ухитрился приспособить стальные кубики и магнитное поле. Ну и заодно придумал, как исключить из игры элемент случайности. За последнее-то его и пришлось уволить.

Мы собирались отправить радиста на Землю ближайшим транспортным кораблем – как раз на подходе был «Полумесяц». Я сидел у Тини в каюте, когда «Полумесяц» начал делать корректировку курса.

– Пошли кого-нибудь за Петерсом, Папа, – попросил Тини, подплывая к иллюминатору, – скажи ему что-нибудь веселенькое на прощанье и вышвырни его на хрен отсюда. Кто там ему на замену?

– Тип по имени Г. Брукс Макнай, – ответил я.

Из корабля, извиваясь змеей, начал выползать трос. Тини сказал:

– Похоже, у них нелады с привязкой к нашей орбите.

Он запросил радиорубку о положении корабля относительно станции. Ответ ему не понравился, и он приказал соединить его с «Полумесяцем». Тини ждал, пока на экране не появился командир корабля.

– Доброе утро, капитан. И кого же ты собрался ловить на свою удочку?

– Твой груз, естественно. Давай сгружай сюда своих алкашей. Я хочу отвалить до того, как до нас доберется тень.

Надо сказать, что каждый день примерно на час с четвертью станция попадала в тень Земли, и поэтому, чтобы не жечь зазря монтажные прожектора и не изнашивать обогрев скафандров, мы пропускали темный период, работая в две смены – по одиннадцать часов каждая.

Тини покачал головой:

– И не подумаю, пока вы не скорректируете с нами курс и скорость.

– А я что сделал!

– А мои приборы говорят, что нет.

– Тини, поимей совесть! У меня не так много топлива, чтобы маневрировать всякий раз. И так я из-за тебя опаздываю, а если еще начну жонглировать кораблем ради паршивых нескольких тонн, то мне придется садиться на вспомогательную площадку. Или вообще планировать, не дай бог!

В то время все корабли имели крылья на случай вынужденной посадки.

– Слушай, капитан, – грубо оборвал его Тини, – ты для чего сюда прилетел? По-моему, как раз для того, чтобы ради этих паршивых нескольких тонн скорректировать наши орбиты. А куда и как ты там приземлишься – меня не волнует. Да хоть в Литл-Америку на задницу! Вспомни, когда привозил сюда первые грузы, ты же с ними как с ребеночком нянчился. Так давай и с другими так же. Ставь свою лошадь в стойло.

– Ну хорошо, начальник, – угрюмо ответил капитан Шилдс.

– Не кипятись, Дон. – Тини сменил гнев на милость. – Говорят, у тебя есть для меня пассажир?

– Уж это точно! – На лице Шилдса появилась мстительная улыбочка.

– Ты подержи его чуток у себя, пока мы не покончим с разгрузкой. Может быть, до тени и справимся.

– Ладно, ладно! В конце концов, у тебя проблем теперь и так выше крыши. – Капитан ушел со связи, оставив моего босса в недоумении.

Но раздумывать над его словами времени у нас не было. Шилдс быстро развернул корабль гироскопами, пару раз стрельнул дюзами и встал ровнехонько с нами, при этом топлива, несмотря на свое нытье, израсходовал всего ничего. Я выволок за борт всех, кого еще не успел уволить, и мы быстро принялись за разгрузку, стараясь успеть до того, как нас накроет земная тень. Невесомость при грузовых работах всегда только на руку: мы выпотрошили «Полумесяц» – одними руками, заметьте, – ровно за пятьдесят четыре минуты.

Груз был обычный: заправленные кислородные баки в комплекте с защитными алюминиевыми отражателями, плиты внешней обшивки – этакие многослойные бутерброды из листового титана и наполнителя из пеностекла; а также ящики с РУВ – реактивными устройствами взлета – для раскрутки жилых отсеков. После того как все это было выгружено и прицеплено к грузовому тросу, по нему же я отослал наших ребят обратно: это вопрос жизни, без страховки любые работы за бортом я запрещаю категорически, тут уж никакие байки о любимчиках госпожи Вселенной не проходят. Затем я сказал Шилдсу, чтобы выпускал пассажира и отчаливал.

Этот малый вылез через воздушный шлюз и прицепился к соединительному тросу. Как матерый космический волк, он ловко оттолкнулся ногами и поплыл параллельно тросу – его страховочный карабин едва за ним поспевал. Увидев такое дело, я быстро рванул обратно к станции и знаками велел ему следовать за собой. Вскоре вся наша компания – я, Тини и новичок – одновременно достигла шлюзовой камеры.

Кроме обычного грузового шлюза, у нас имелось еще три экстренных, компании «Дженерал электрик». Экстренный шлюз – это та же самая «железная дева», только без шипов; он вмещает в себя скафандр, космонавта в скафандре и немного воздуха для продувки. Работает экстренный шлюз автоматически – тем самым экономя время при пересменке. Я выбрал средний; Тини, как и положено, главный. Новенький, ничуть не смутившись, занял то, что ему осталось.

Мы втроем ввалились в кабинет Тини. Тот закрепился на полу и откинул шлем.

– Что ж, Макнай, – сказал он, – рады тебя видеть.

Новый радиотехник тоже освободился от шлема. Я услышал тихий, приятный голос:

– Спасибо.

Я только на него глянул – и решил промолчать. Даже я со своего места увидел, что наш новый радиотехник носит в волосах бант.

Я думал, Тини взорвется. Ему не нужно было видеть бант в волосах. Одного взгляда под откинутый шлем хватило, чтобы сообразить: новенький был такой же мужчина, как я – Венера Милосская! Тини прошипел что-то сквозь зубы, отстегнулся и бросился к иллюминатору.

– Папа, – завопил он на ходу, – радиорубку! Срочно! Задержи этот корабль!

Но «Полумесяц» уже превратился в чуть заметную огненную горошину. Тини стоял как ошпаренный.

– Папа, – тихо спросил он, – кроме нас, об этом кто-нибудь еще знает?

– Вроде нет.

Он задумался на секунду.

– Тогда надо спрятать ее от греха подальше. Вот что – запрем ее где-нибудь и подождем до следующего корабля. – Ее он словно не замечал.