Я оставила туфли и юбку в раздевалке, надела на ноги хвостовые лопасти, застегнула «молнию» на крыльях, а мне помогли затянуть плечевые ремни. Мои крылья – не какие-нибудь там магазинные «Кондоры», у меня «Чайка-Сторер», специально изготовленные под мои размеры и распределение масс. Мои крылья влетели нам в хорошую копеечку, так быстро я из них вырастала, но эти, последние, куплены собственными трудами, на гонорары от туристов.
И какие они прекрасные! Стойки из титанового сплава, легкие и прочные, как настоящие птичьи кости, компенсаторы натяжения на запястьях и плечевых суставах, естественные движения придаточных крылышек и автоматическая реакция закрылков при сваливании. Скелет крыла обтянут оперенной пленкой из стирена, плюс отдельные маховые перья на кромке и на скапулах. Они летают чуть ли не сами собой.
Сложив крылья, я вошла в шлюз. Пока камера заполнялась, я раскрыла левое крыло и попробовала управление придаточным крылышком – в последний раз, когда я летала, мне показалось, что меня немного заваливает. Но крылышко открывалось как надо, и я решила, что, скорее всего, просто переборщила тогда с управлением. С «Чайками» надо поосторожнее, они очень маневренны, иногда даже чересчур. Когда на двери появился зеленый сигнал, я заспешила наверх, поглядывая на барометр. Семнадцать фунтов, то есть на две единицы больше, чем на уровне моря на Земле, и почти в два раза больше, чем у нас в городе. Тут бы и страус взлетел. У меня поднялось настроение, и мне стало жаль всех землероек, придавленных собственным весом, который в шесть раз больше, чем положено. Они никогда, никогда, никогда не смогут летать.
На Земле и я бы не смогла. Нагрузка на мои крылья составляет менее фунта на квадратный фут, так как мой вес с крыльями меньше двадцати фунтов. А на Земле я весила бы более ста фунтов, так что, сколько там ни хлопай крыльями, все равно не взлетишь.
Мне стало так хорошо, что я забыла про Джеффа. Расправив крылья, пробежала несколько шагов, нагнулась для прыжка, загребла воздух крыльями и взмыла вверх.
Слегка работая руками, я спланировала к отверстию для подачи воздуха, которое находится в центре на дне пещеры. Мы называем этот район Детским эскалатором, так как, двигаясь в восходящем потоке воздухе, вы можете подняться на полмили, до самого потолка, ни разу не шевельнув крыльями. Почувствовав, что попала на Эскалатор, я качнулась вправо, чуть сильнее, чем нужно, потом выправилась и стала скользить по кругу, против часовой, позволив струям воздуха нести меня вверх.
На высоте около двухсот футов я оглядела пещеру. Она была почти пуста: не более двухсот человек в воздухе и еще сто отдыхали, сидя на балках, – в общем, достаточно места, чтобы порезвиться. Поднявшись на пятьсот футов, я вышла из восходящего потока и начала работать крыльями. Парение не требует усилий, но полет – это тяжелая работа, он возьмет у вас столько сил, сколько вы захотите отдать. При парении каждое из моих крыльев несет на себе десять фунтов веса, это ерунда – на Земле у вас уходит больше сил на то, чтобы просто лежать в постели. Для подъема ничего не нужно делать, подъемная сила возникает благодаря форме самих крыльев, когда вокруг них течет воздух.
Даже если вы не находитесь в восходящем потоке, а парите горизонтально, достаточно просто грести кончиками пальцев, чтобы двигаться. На это хватит сил и у дряхлой старушки. Подъем происходит за счет разницы в воздушном давлении, но вам незачем это знать: вы лишь легонько гребете, а воздух сам вас держит, как если бы вы лежали на удобнейшей в мире кровати. Когда вы гребете, то двигаетесь вперед, как будто плывете в лодке… По крайней мере, мне так говорили, сама я никогда в лодке не плавала. В Небраске у меня была возможность попробовать, но я не настолько безрассудна.
Когда же вы летите по-настоящему, у вас действует вся рука, включая кисть, а за счет плечевых мышц увеличивается сила гребка. Крылья уже не только поднимают вас вверх, но и толкают вперед. Теперь не только маховые перья меняют свой наклон (как при планировании), теперь все ваши перья разом прижимаются и расправляются при каждом взмахе, они не создают больше подъемной силы, они влекут вас вперед, в то время как вес ваш удерживается скапулами, расположенными под мышками. Таким образом, вы можете наращивать скорость, или набирать высоту, или то и другое одновременно, контролируя угол атаки ступнями ног, я хотела сказать – хвостовыми лопастями, надетыми на ступни.
О, знаю, это звучит сложно, но это не нужно слушать, это нужно сделать. И ты взлетишь, как птица. Птенцы ведь могут научиться, а они не бог весть какие сообразительные. В общем, это так же легко, как легко дышать, стоит только научиться… а уж какое это удовольствие, вы и представить себе не можете.
Я поднималась к куполу, энергично работая крыльями и установив придаточные крылышки так, чтобы двигаться без завихрений – под углом, не доступном большинству наших летунов. Я маленькая, но это все сплошные мускулы, а летать я научилась еще в шесть лет. Зависнув в воздухе, огляделась. Внизу, у южной стены, туристы примеряли крылья для прыжков, если это можно назвать «крыльями». Глазеющие туристы толпились и в галерее для посетителей вдоль западной стены. Я подумала, нет ли там Джеффа и его персональной Цирцеи, и решила это выяснить.
Я круто нырнула вниз, к галерее, затем, приняв горизонтальное положение, быстро полетела вдоль нее. Джеффа и его повелительницы нигде не было, но из-за того, что я не смотрела вперед, я чуть в кого-то не врезалась. Затормозила в самый последний момент и начала падать. Мне удалось выровнять полет только через пятьдесят футов. Конечно, никакой опасности не было, так как галерея находится на высоте двухсот футов, но выглядела я глупо, и исключительно по собственной вине: нарушила правила безопасности.
Таких правил не много, но их необходимо соблюдать. Первое – уступи дорогу оранжевым крыльям. Это начинающие. У летящего передо мной не было оранжевых крыльев, но я мчалась на него сзади. Следует уступать дорогу летящему ниже или летящему впереди, как и тому, кто находится ближе к стене или движется против часовой стрелки.
Неужели меня кто-то видел? Какой позор! Я снова поднялась на самый верх, убедилась, что подо мной никого нет, и, как ястреб, сложив крылья и подняв хвост, камнем бросилась вниз.
Остановилась я у самой галереи, сделав резкий гребок вперед обоими крыльями с распущенными крылышками, и с такой силой опустила и расправила хвост, что почувствовала, как на ногах натянулись мышцы. Потом выровнялась и заскользила вдоль галереи с предельной скоростью. Глаза у туристов полезли на лоб. «То-то же, будете знать», – думала я с удовольствием.
Но что за черт! Сверху прямо на меня кто-то летел. Этот псих затормозил прямо над моей головой, и от резкого воздушного толчка я чуть было не потеряла управление. Я загребла воздух, остановила боковое скольжение, выругалась и посмотрела по сторонам, желая выяснить, кто же это был. Черный с золотом узор крыльев – Мэри Муленбург, моя лучшая подруга.
Она качнулась ко мне:
– Привет, Холли! Здорово я тебя напугала?
– Ни капельки. Но ты бы поосторожнее, распорядитель полетов отнимет у тебя крылья на месяц.
– А вот и фиг, его нет в воздухе, он где-то пьет кофе.
Все еще злясь, я отлетела в сторону и начала набирать высоту. Мэри крикнула что-то мне вслед, но я сделала вид, что не слышу, думая про себя: «Ну, Мэри, голубушка, я тебе еще покажу. Ты у меня на землю свалишься». Думать так было, конечно же, глупо. Мэри летает ежедневно, и мышцы у нее, что плечевые, что грудные, как у миссис Геркулес. Когда она меня догнала, я уже остыла, и мы полетели рядом. Она крикнула:
– Сядем?
– Сядем, – согласилась я. У Мэри всегда полно сплетен, а мне пора было немного передохнуть.
Мы направились к нашему обычному насесту – потолочному кронштейну для прожекторов. Вообще-то, он не предназначен для того, чтобы на нем сидели, но начальство почти никогда сюда не заглядывает.
