– Прошу вас, – кивнул ему Александр, – только сначала представьтесь.
– Карл Фацер, промышленник, – начал он, – мне, как представителю финских предпринимателей, хотелось бы обозначить основные болевые точки в своей сфере…
– Обозначайте, господин Фацер, – улыбнулся ему царь, он уже сидел на стуле рядом с трибуной со стаканом минеральной воды в руке.
– У меня две кондитерские фабрики в Финляндии, – продолжил тот, – выпускаем очень качественный товар, конфеты, шоколад, печенье, все это пользуется хорошим спросом не только в Финляндии и даже не только на остальной территории империи, но и за ее, так сказать, пределами. Примерно треть производимой продукции уходит в Швецию, Германию и Данию. Так вот, моя просьба, как плательщика немалых налогов в бюджет страны, заключается в следующем – а нельзя ли предприятия, приносящие валютную выручку, освободить от некоторых налогов? Или хотя бы уменьшить их каким-то образом… А вторая просьба заключается в следующем – хорошо бы повысить ввозные пошлины на товары, аналогичные нашим – зачем нам иностранные сладости, когда их прекрасно могут делать отечественные производители?
– Очень своевременное обращение, – царь поставил стакан с минералкой на трибуну, встал и продолжил, – лично обещаю вам, господин Фазер, рассмотреть все ваши просьбы в правительстве страны в ближайшее время.
Одновременно он открыл свой блокнот и сделал там соответствующую пометку.
– У вас все, господин Фазер? Ну, тогда слово переходит к следующему, – и он показал рукой на другого представителя общественности, сидевшего в том же первом ряду, но с противоположного края.
– Ян Сибелиус, – представился тот, – композитор.
– Рад видеть представителя творческой интеллигенции, – поприветствовал его царь, – излагайте, пожалуйста, свои вопросы.
– Хотел бы сказать пару слов по поводу финского языка, государь, – вежливо продолжил тот, – ваш дед, император Александр 1й, как известно, даровал нашему языку статус второго государственного, однако, на мой взгляд… и многие в нашей стране наверняка присоединятся к моему мнению… дела с нашим родным языком обстоят далеко не так, как хотелось бы…
– А что именно не так с финским языком? – нахмурил брови царь.
– Нет, в целом все нормально, – сразу сдал назад композитор, – но отдельные детали хотелось бы, так сказать, отполировать. Например, возьмем начальную школу – русский язык сейчас там преподают по 5-6 часов в неделю, а финский только 1-2. Или взять прессу, на нашем родном языке издается всего две газеты в столице и одна в Турку… тогда как на русском их полтора десятка в стране. Да что с русским сравнивать, даже на шведском языке больше печатной продукции издают. И в театре та же картина – все почему-то ходят на спектакли, где говорят исключительно по-русски…
– Но это, наверно, все же проблема финских театров, что в них мало ходят, – флегматично ответил Александр, – наверно, надо ставить актуальные пьесы и занимать в них талантливых актеров, тогда будут ходить и к вам… возьмите хоть Большой театр в Москве, слышали про него?
– Ну кто же не слышал про Большой театр, – немного смешался Сибелиус.
– Там аншлаги, насколько я знаю, вообще на все спектакли, независимо от языка, на котором они исполняются – хоть на итальянском, хоть на немецком.
– Тут, скорее всего, вы правы, – сокрушенно покачал головой композитор, – но относительно школ и газет все же хотелось бы увидеть какое-то решение проблем.
– Хорошо, господин Сибелиус, – кивнул царь, – я записал ваше пожелание – обсудим в ближайшее время. Так, еще есть желающие высказаться?
Руку поднял некто в чесучовом сюртуке из третьего ряда, Александр сделал ему приглашающий жест.
– Меня зовут Ирье Ирье-Коскинен, – сказал тот, поднявшись со своего места.
– Вот как, – ухмыльнулся царь, – имя и фамилия почти одинаковые?
– Да, так сложилось, – не стал тот углубляться в подробности, – я начальник духовной экспедиции сената и основатель партии старофиннов…
– Вот как, – озадачился Александр, – а что, есть и младофинны?
– Конечно, государь, – быстро отвечал Коскинен, – мы придерживаемся консервативных взглядов на вещи, а младофинны в противовес нам фиксируются на демократических принципах.
– Понятно, это примерно как в Британии виги и тори, одни за аристократию, другие за буржуазию…
– Да, почти так… мой вопрос связан с предстоящими выборами в Государственную Думу…
– Слушаю вас, господин Ирье, с большим вниманием, – царь даже встал и снова зашел за трибуну.
– Так вот, относительно нашей фракции старофиннов и вообще финского сената, – тут же продолжил Коскинен, – грядут выборы в Госдуму, а по регламенту в Финляндии один депутат выбирается от большего числа избирателей, чем в той же соседней Карелии. Мы, если честно, не понимаем такой дискриминации. К тому же можно добавить и то, что нет никаких намеков на дублирование всех будущих документов Думы на языки национальных окраин.
– Про избирательные квоты вопрос актуальный, – кивнул Александр, – я сразу же по возвращению в Петербург передам его в избирательную комиссию. А вот с той частью вашего выступления, которая касается переводов, я готов подискутировать…
– Давайте подискутируем, – лихо поднял перчатку Коскинен.
– Вы знаете, сколько народностей со своими языками проживает в России?
– Если честно, то нет…
– Вот здесь присутствует полномочный представитель правительства по вопросам национальностей, он даст справку, – Александр протянул руку в сторону безмятежно смотревшего в окно Георгия.
Николай толкнул его в бок, тот понял свою оплошность и тут же встал.
– Да, конечно, готов выдать необходимые справки в полном объеме, – быстро проговорил он, – всего на данный момент в Российской империи насчитывается 152 народности, но свои отдельные языки есть только у 113 из них. Самые большие ветви это великороссы, малороссы и белороссы, на них приходится 69% всего населения.
– На все языки народов империи предлагаете переводить документы, господин Коскинен? – ехидно осведомился царь, – на 113 штук?
– Ну что вы, государь, – тут же открестился тот, – только на основные… к ним, кроме русского вполне можно отнести финский и польский.
– Боюсь, среднеазиаты и евреи с вами не согласятся… – задумчиво ответил Александр, – но хорошо, я понял вашу мысль и постараюсь ответить что-то внятное до конца этого года…
Остальные вопросы были совсем уж мелкими и незначительными, поэтому собрание свернули через полчаса после въедливых замечаний Коскинена. А вечером царская семья погрузилась на Штандарт и отчалила в сторону Кронштадта.
митт
Сельское хозяйство
А после небольшого отдыха Александр засучил рукава и принялся за извечную российскую проблему, третью после дураков и дорог. Он собрал большое совещание в Зимнем дворце по вопросам реформирования и интенсификации сельского хозяйства. Главным докладчиком там был назначен Великий князь Николай, успевший между делом сплавать в Американские Штаты и получить некоторый опыт в этой сфере народного хозяйства.
– Итак, господа, – начал Николай, немного волнуясь, все же это было чуть ли не первое его выступление перед широкой аудиторией, – что мы имеем на данный момент в деревне…
И он показал указкой на большую схему, висящую на стене – это ему рисовала целая команда художников под руководством самого Врубеля.
– Количество лиц, занятых в сельском хозяйстве на текущий момент насчитывает 115 миллионов, из них 72 миллиона находятся в Европейской части страны, 21 в Средней Азии, 12 в Закавказских губерниях и только 10 приходится на Сибирь и Дальний Восток. Если более подробно рассмотреть Европейскую часть, то и здесь мы наблюдаем неравномерность размещения производительных сил…
Царь здесь с восхищением показал ему большой палец – экие умные слова выучил сынок, кто бы мог подумать.
– Максимум крестьянского населения здесь наблюдается на землях южнее линии Симбирск-Тамбов-Воронеж-Чернигов… Привисленские губернии и Финляндию мы пока оставляем за скобками… север же населен и обрабатывается в разы хуже. Теперь перейдем к объемам товарного производства сельского хозяйства, – предложил Николай и специально обученные люди быстро повесили на стенку новый плакат.
