ВЛ. Гинзбург

Письмо десяти академиков (я — один из них) вызвало широкое обсуждение, что доказывает его актуальность. Среди откликов на «письмо десяти» и моя статья «У религии — судьба астрологии». Здесь хочу сделать несколько дополнительных замечаний в связи с обсуждаемыми вопросами.

В «письме десяти» отмечено, в частности, что «верить или не верить в Бога — дело совести и убеждений отдельного человека. Мы уважаем чувства верующих, и не ставим своей целью борьбу с религией. Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное Знание, вытравить из образования «материалистическое видение мира», подменить знания, накопленные наукой, верой». Это вполне определенное и ясное мнение, которое ряд наших критиков пытаются считать выступлением против православия. Между тем могу сказать о себе (и, думаю, и о других авторах «письма десяти», но мы этот вопрос не обсуждали), что, будучи убежденным атеистом, т. е. противником религии,[10] полностью признаю принцип свободы совести и не считаю, что с религией нужно бороться. Другое дело клерикализм — стремление религиозных организаций — в данном случае Русской православной церкви вмешиваться и проникать во все поры общества и конкретно в государственные школы. Кстати, масштаб, так сказать, клерикализации нашего общества иллюстрируется тем фактом, что даже при футбольной команде «Зенит» уже есть священник. Думаю, что священники имеются или появятся и во всех других футбольных командах, да и вообще во всех спортивных командах. Скоро представители РПЦ окажутся и везде, где в советское время имелись партячейки или политруки КПСС. Это ли не клерикализа-ция? Правда, в СМИ я слышал высказывание одного иерарха, заметившего: «разве это клерикализация, вот если бы министром образования и науки был митрополит, это действительно была бы клерикализация». Это была бы даже не клерикализация, а превращение страны в теократическое государство. Такое не произойдет, ибо сама РПЦ этого не хочет, памятуя о своей роли в царские времена и о дальнейшей своей судьбе. Чем взять власть в свои руки, гораздо удобнее и безопаснее иметь сильное влияние на власть и всё общество, ни за что не отвечая. Не углубляясь в политический вопрос, я хочу здесь пояснить лишь, почему я отрицательно отношусь к религии в наше время, почему религия так живуча и, наконец, почему современный атеизм ещё оставляет возможность верить в существование некоего Бога.

Религия возникла в далёкие времена, даже самая молодая из обсуждаемых здесь религий — ислам сформировался в VII в. нашей эры, а христианство же ещё на семь веков старше. Почему возникли религии — об этом ниже. Сейчас же нужно подчеркнуть, что, естественно, на религиях лежит отпечаток далеких веков. Тогда современная наука только зарождалась, и поэтому не казались невозможными даже совершенно невероятные чудеса. Поэтому религии, так сказать, пропитаны чудесами, т. е. событиями и явлениями категорически невозможными с точки зрения современной науки. Так, мы знаем, что смерть неизбежна и человек не воскресает, что женщина не может родить без участия мужчины, т. е. «непорочное зачатие» невозможно (кстати, в животном мире, например у индюков, оно возможно — это партеногенез).

Далее, не существует ада и рая, дьявола, ангелов. Всё это сказки далеких времён, но они органически являются элементами христианской и других религий. Отрицать сказанное может только совершенно дремучий человек. Что касается людей образованных (хотя бы окончивших среднюю школу), то они воспринимают библейские чудеса либо как некое иносказание, либо как нечто несущественное для религии в целом. Но что от религии остаётся, если отбросить все её «украшения» — чудеса, ангелов и т. д.? Поэтому многие, называющие себя верующими, совершенно, по существу, отошли от религии, но цепляются за неё или по инерции, или по привычке, в силу соответствующих семейных обстоятельств и т. д.

Помимо вопроса о чудесах, нельзя не упомянуть и о других аргументах, свидетельствующих против религии и её представлений о Боге. Действительно, если бы существовал тот всесильный Бог, который фигурирует в религиях, то, как бы он мог допустить существование многих религий? Более того, ведь даже в пределах одной религии существуют различные конфессии, нередко борющиеся друг с другом. Так, в христианстве действуют католичество, православие, протестантство и многочисленные секты. Имели место даже религиозные войны, например между католиками и протестантами. Все ведь знают о «симпатиях» Русской православной церкви к католикам, что выразилось, в частности, в препятствиях, чинимых ею посещению России папой римским Иоанном Павлом II.

Как Бог, если бы он существовал в форме, фигурирующей в религиях, мог бы допустить войны, геноцид, безумный терроризм, мучения многих больных? Теологи (богословы) пытаются как-то ответить на такие и подобные вопросы. Однако их аргументация, по моему мнению, совершенно не убедительна. Это относится даже к ответам, которые Иоанн Павел II дал на соответствующие вопросы.

Совокупность всех приведенных аргументов, конечно, хорошо известных, не даёт возможности желающим об этом задумываться, считать монотеистические религии чем-то большим, чем пережитком далёких времён, каким-то анахронизмом. На каком уровне и какие вопросы актуальны для современного православия, видно из спора между синодом Русской православной церкви и чукотским епископом Диомидом (см.: «Известия» от 27 ноября 2007 г.; «Русский Newsweek», 28 ноября — 2 декабря 2007. С. 18–28).

Но сразу же возникает вопрос: почему же так много людей исповедуют эти религии, почему они так живучи? Данная тема, конечно, — для специального социологического исследования. Однако в общих чертах ответ ясен. Религия — это в первую очередь «религия страха». В древние времена и даже несколько веков назад человек был в большой мере беззащитен. Достаточно сказать, что не было даже анестезии и большинства лекарств, а жизнь была полна опасностей. Очень часто в трудные минуты некому было помочь, вся надежда оставалась на всемогущего Бога. Сегодня человек более защищен, но сколько есть ещё ситуаций, когда кажется, что только Бог может помочь. Есть к тому же люди, которые боятся даже безболезненной смерти.