Безобидные с виду пирожки, лежащие на дрожащей ладони, выглядели опаснейшим оружием. Джолин подписывала себе приговор. Соучастница заговорщиков, пусть и раскаивающаяся. Но помощь следствию лишь немного смягчала наказание, избавляла от смертной казни, но не от заточения. По правилам Джоэлу следовало немедленно выкрутить эту нежную руку, проверить улику и доставить преступницу к ближайшему посту военных. Он же стоял неподвижно, рассматривая такую же неподвижную Джолин. Две дрожащие статуи в музее судеб.

– Нет-нет. Все в порядке, – мотнула головой Джолин. – Я… я верю вам с Ли. Верю, что вы поймете меня правильно. Возьми.

– Джолин, – сорвалось с губ Джоэла, но он больше ничего не смог вымолвить. Все слова оседали ядом страшной правды. Похоже, Джолин настолько опротивело существование рабыни в пекарне, что она согласилась бы и на тюрьмы бастиона. Вот только Джоэл не смирился бы с такой ее судьбой: он слишком долго сражался за нее.

– Сделайте вид, что я просто вас угощаю, – торопливо прошептала Джолин, как будто обнимая собеседника за шею. – За мной следят, и про Мио они уже знают. И про других твоих друзей. Вас всех могут убить в любой момент.

Джоэл вздрогнул, уверенно отвечая:

– Со мной всегда меч. С ними – тем более.

– Он не поможет против отравленных дротиков, – раздраженно мотнула головой Джолин. – Уходите! Скорее, умоляю. Я не знаю всю информацию, не знаю, где глава этой сети. Я просто защищала простых людей, думала, что они занимаются тем же. Но стачки и бунты нужны им как прикрытие для чего-то более опасного.

– Для побега за стену? – встрепенулся Джоэл. Мгновенно вспомнились слова бродяги-безумца о дирижабле.

– Не знаю. Ничего не знаю, – засуетилась Джолин, поминутно озираясь и рассматривая мостки на крышах. – Уходи, скорее. Умоляю!

– Джолин, я не оставлю тебя.

– Уходи… Они могут убить тебя прямо сейчас, – всхлипнула Джолин и от стыда закрыла глаза ладонью. – В последнее время Зереф шантажировал меня твоей жизнью. И я… я не могла… не могла иначе защитить тебя! Он ведь знает, где ты живешь! Он ведь… все обо мне знает. И о тебе.

Джоэл ощутил себя неблагодарным чудовищем. Значит, накануне, в ту проклятую ночь, Джолин защищала его. Жертвовала своим нежным телом, позволяла пекарю наслаждаться ее прелестями лишь затем, чтобы спасти одного пропащего охотника, который еще посмел проклинать ее. Джоэл прокрутил в голове постылое воспоминание и вновь ужаснулся. Теперь – своей черствости.

– Тише, Джо… Джолин… Я… я так виноват перед тобой!

Он приблизился и заключил ее в осторожные объятья, мысленно заклиная, чтобы она не оттолкнула, не унеслась прочь испуганным зверьком. Мимо проходили ранние зеваки, но не интересовали ни они, ни их пересуды. И ядовитых дротиков Джоэл по-прежнему не боялся: обостренный слух подсказывал, что творится на крышах. На Королевской улице не происходило ничего подозрительного. Как будто не случилось здесь настоящей бойни в начале лета, не лежали на брусчатке трупы. Не извивался в агонии один умирающий охотник.

Все кануло, вечный город старательно забывал свои потрясения. А охотник ныне нежно обнимал ту, что спасла его. Он помнил. Помнил все, что она сделала для него. Даже то, о чем он мечтал теперь забыть, было сделано для него. Ужас! О ужас! Такая любовь – мучение. Но другой им не послала судьба.

Джолин прижалась к его груди, зарылась лицом в ворот рубашки. И то ли тихо всхлипывала, то ли вдыхала его запах, пока он наслаждался ароматом ее волос, выбившихся из-под сползшего чепца. Их обоих уже не заботило мнение «добропорядочных» горожан, их обоих жизнь искалечила сильнее, чем способны любые слухи. И они наконец-то оказались вместе, рядом.

– Нет, – внезапно отшатнулась Джолин, отступила на шаг и точно исчезла, унесенная вихрем. – Нет! Это все я, все из-за меня.

Она заслонилась руками и подхватила поставленную на мостовую корзину. Она снова уходила, стремилась сбежать. Но она уже дала улику. Значит, принимала и помощь, и возможную кару. Джоэл ни за что не допустил бы ее ареста.

– Ты ни в чем не виновата! – воскликнул он, перехватывая тонкое запястье. – В течение суток это прекратится, ты больше никогда не будешь наложницей Зерефа Мара. Клянусь тебе! Клянусь!

Джолин подняла затравленный взгляд, и в нем блеснула едва уловимая надежда. Теперь они оба были готовы сражаться за нее с волей жадного града, перемалывающего судьбы. Но в это тягостное и невыносимо прекрасное утро им приходилось расстаться, разойтись в противоположные стороны. Джоэл больше не смел прикасаться к ее рукам, целовать ее губы. Одно неверное движение – и он бы потерял контроль, сгреб ее в охапку и унес к себе, чтобы закрыть ото всех, спрятать от мира. Он слишком боялся за нее. Тем более после новостей о шантаже.

Тварь, проклятая тварь, желчный охотник Джоэл! Не догадался раньше. Какая-то недобрая часть его души твердила, что Джолин все выдумала, чтобы обелить себя. Так бы поступила закоренелая рецидивистка. Но переданные пирожки, отмеченные косым крестом, разгоняли все сомнения, уничтожая мерзкую тень неверия. И Джоэл поспешил в квартал Охотников.

– А пекарь-то ваш не так уж прост, – начал Джоэл с порога. Ли сидел за столом в мансарде и с непривычным усердием корпел над картой города. Графитовый карандаш проводил аккуратные полосы по линейке. Напарник старательно сверял некие адреса. На звук голоса он резко обернулся.

– И что ты откопал?

– Ты бы к корзинке Джолин получше присматривался, – ухмыльнулся Джоэл, демонстрируя напарнику засыхающие пироги. Они разломили пополам ароматную сдобу и обнаружили внутри вместо начинки туго скрученные полосы бумаги. Но буквы не складывались в осмысленные слова. К шифру явно не хватало кода.

– Неплохо! Еще одна улика, – кивнул Ли, с аппетитом сжевывая остатки одного злополучного пирога и берясь за следующий.

– Еще одна? – удивился Джоэл. – А ты что откопал?

– О, мой друг, я ради тебя на все готов, – широко улыбнулся Ли. – Лишь бы не видеть, как ты киснешь хуже болота.

– Так что?

– У Джолин есть сеть постоянных клиентов. В том числе информаторов революционеров. Один из них владел кодом к этому шифру, – охотно объяснил Ли и продемонстрировал лист с заветным ключом. – Пекарь – это у них, значит, вместо почтальона.

– Ты долго следил за Джолин? – немного смутился Джоэл. Он сел рядом с Ли и склонился над картой. Отмеченные точки сбыта Рыжеусого и его агентов частично совпадали со знакомым маршрутом, которого придерживалась Джолин.

– Да, все лето, пока ты отлеживался. Пришлось. Иначе мы бы не вычислили всех этих гнид. Это они были подстрекателями! – озлобленно ответил Ли, но взгляд его посветлел. – Вот. А ты говорил, что я разделяю взгляды революционеров и паникеров.

– Да не говорил я такого. Значит, хочешь сказать, что Джолин революционерка?

Сердце Джоэла пропустило несколько ударов. Чем больше он рассматривал карты, тем лучше понимал, что несчастная работница пекарни слишком глубоко увязла в сплетениях преступной сети. Немалая часть ее адресов так или иначе взаимодействовала с Рыжеусым. Или Рыжеусыми – уже не было уверенности, что эта маска принадлежит одной персоне.

– Она-то вряд ли. А вот пекарь ее – сообщник революционеров. В хлебе запекал послания. – Ли смутился. – Джолин-то… вот она почтальон, да. Посылали ее по всему городу. Передавали друг другу информацию через пекаря. Почту-то у нас всю досматривают. А в пирожки никто не заглянет. Ну и милая девушка почти не вызывает подозрений. Зереф гонял ее в настолько разные концы Вермело, что я бы упал через пару недель на этакой работе…

– И этим себя выдал! Поэтому она и оказалась в тот день в проулке. Ночью. Я подозревал. Не успела по дальнему адресу.

Джоэл зло ударил кулаком по столешнице, взметнув многочисленные бумаги: адреса Рыжеусого, адреса Джолин, код к посланиям и сами шифровки. Они разлетались хаосом осенней листвы, пожелтевшие, исписанные пометками, исчерченные карандашом Ли. И сквозь графитовые линии просматривалась гнусная сеть тех, кто подстрекал к бунтам население несчастного города.