– Ну, как ты? – спросил Ли после пробуждения.

– Нормально, – выдохнул Джоэл, хотя его мутило и пошатывало, будто он не саке в себя опрокинул, а не меньше бочки чистого спирта. Но что хуже всего – никуда не исчезло повышенное чутье, не отступил чрезмерно острый слух. Хотелось спросить, со всеми ли охотниками произошли похожие изменения, но все не находилось случая и верных слов. Или просто все существо отрицало очевидный факт, который разрушил бы всякое доверие к Цитадели. Поэтому он молчал.

Выходной тянулся медленно. Джоэл понял, что они впервые по-настоящему живут в мансарде: разбирают вещи, готовят еду, убираются. До этого не успели привыкнуть, осмыслить до конца. Теперь же ощущали неловкость. Джоэл задумчиво просеивал рис и готовил рыбу на общей кухне, Ли хлопотал наверху. Где-то пробегал Мио. Из его комнаты утром, воровато озираясь, выпорхнула совершенно безмятежная Лулу. Ли потом долго подтрунивал над новым подопечным, но Мио вскоре ушел по делам в город.

Так и проходил день за несложными заботами. В первые часы после пробуждения Джоэл надеялся, что кто-нибудь расколет его несчастную дурную голову, избавив заодно от внезапной тяги к саморазрушению. Но серость быта, которой охотники во время службы практически лишались, постепенно проясняла мысли, заставляя взглянуть на вещи под другим углом.

– Осторожно! Мало тебе всего, еще пальцы отрезать захотел? – временами говорил Ли, когда Джоэл забывал о том, что делает, и нож срезал кожу, а не рыбную чешую.

– Да-да, конечно, – отстраненно отвечал он, но разговоры не клеились.

Между ними по-прежнему зависла незримая вуаль невысказанной тайны, и сквозь нее не проходили настоящие слова. Только короткие указания, бессмысленные шуточки и случайная болтовня о выстиранной одежде, вскипевшем чайнике или углях в утюге. Вроде так и длилась жизнь, а сердце все равно сдавливала тревога, безотчетная, безутешная.

Все существо стремилось на Королевскую улицу, но Джоэл не покидал дом, опасался снова бродить по городу, хотя выяснил, что без скобы правая нога почти не болит. Да и все его тело восстанавливалось как-то неестественно быстро. Похоже, последняя инъекция стимуляторов вызвала странную реакцию. Оставалось ждать либо полного выздоровления, либо «перегрузки механизма» и закономерной «поломки». Но никого не хотелось тревожить. Себя в первую очередь. И так предстоял неизбежный разговор о Джолин. Джоэл готовился к нему весь день, мысленно прокручивал ответы, перебирал версии поведения. К вечеру Ли все равно застал врасплох, когда за ужином кратко, но настойчиво спросил:

– Джо… Что все-таки случилось?

Джоэл стиснул кулаки, склоняясь над котелком с рыбной похлебкой. И несмотря на поднимающийся над едой жаркий пар, в мансарде точно снова открылись все заделанные щели, как рубцы на старых ранах. Завыл в ушах несуществующий ураганный ветер. Путей для отступления не осталось. Ли молчал, но решительно подался вперед, уставился глаза в глаза, отчего потерялись все маски неудачливого лицедея. Изобразить притворную небрежность? Гнев? Разочарование? Презрение? Ничего не удавалось, все личины раскололись в ту ночь, когда был повержен легендарный сомн. Осталась только боль, как и теперь, в этот налитый свинцовой тяжестью момент. На этих подмостках театра-мансарды, где тянулась странная драма его новой жизни.

– Джолин… на самом деле не приемная дочь. А любовница пекаря, – срывающимся голосом сдавленно ответил Джоэл. – Вернее, мне кажется, он ее принуждает. Я подозревал еще давно. Подозревал… Но увидел случайно в окне, как они… Как пекарь… И…

Джоэл закрыл лицо руками. Он не плакал, но собственные слова воткнулись кинжалами горького понимания. Любовница. Как можно быть любовницей без любви? Пленница – вот верное название. Еще одна жертва чудовищ Вермело, которую не успел спасти бесполезный охотник Джоэл, не пришел на помощь раньше, не увел, когда мог бесстрашно размахивать мечом.

– Успокойся, Джо. Все в порядке, – прошептал Ли, незаметно вставая и обнимая за плечи, а потом сам вздрогнул и прорычал: – То есть нет. Не в порядке! Зереф Мар та еще тварь. Ну, ничего-ничего, мы прижмем его. Скоро. Уже скоро.

– В Ловцах Снов кошмары из-за него, я уверен.

– Тогда мы выведем его на чистую воду. И кошмары прекратятся, – жарко пообещал Ли. – Ничего, Джолин скоро перестанет мучиться.

– Она перестанет, но я не забуду того, что видел, – признался Джоэл. Если бы он не поднялся по той лестнице, если бы не заглянул за занавески, то принял бы неприятный факт намного легче. Но теперь его преследовала эта картина: хрупкая прекрасная Джолин и омерзительный пекарь, похожий больше на бесформенного сомна, чем на человека. Казалось, это монстр из кошмаров беззаконно надругался над нежным девичьим телом, покрытым шрамами.

– И что теперь, когда ты узнал? Ты отречешься от нее? – тревожно нахмурился Ли.

– Нет. Теперь я понял, почему она каждый раз отрекается от меня.

– Ничего. Когда все закончится, она не отречется! Я уверен.

– А я не уверен…

– Джо, ну что ты? Послушай, Джо, но я-то… я-то всегда с тобой? Правда?

– Да… Но, Ли… я думал, что полюбил Джолин. По-настоящему. А она… она как будто обманывала меня.

– Обманывала? И в чем? В том, что не говорила прямо, что с ней делает хозяин? Ты знал об этом! И я тебе говорил! Не так, а, Джо? – недоверчиво нахмурился Ли, осуждающе посматривая на Джоэла и отворачиваясь к окну. – Я тоже, получается, обманывал…

– Нет, Ли. Нет! Неужели ты думаешь, что я когда-то сомневался в тебе? Я всегда тебе верил! – воскликнул Джоэл и поразился, что Ли теперь защищает Джолин, оправдывает ее и тем размыкает цепи сомнений.

– Я верю, что ты веришь мне. Только на этой вере и живу. Ну… Может, хватит самоуничижения? Что будешь делать дальше? – спросил Ли, уже радушно улыбаясь.

– Пока не знаю. Не знаю… хватит ли мне сил. Сил на то, чтобы вытащить Джолин из той тьмы, в которой она живет. Физических, наверное, хватит. А вот силы воли… – с сомнением протянул Джоэл.

– Всего хватит! Мы распутаем этот клубок, уже скоро. Джолин не будет мучиться. Что бы ты ни решил, я всегда на твоей стороне. Помни, Джо! Всегда! – с жаром пообещал Ли, преданно заглядывая в глаза.

Джоэл встал и крепко обнял Ли, демонстративно отрывая от пола в порыве нарочитого дурачества и удальства. Внезапно Джоэл ощутил отчетливое желание укусить друга, подобно увлеченному игрой псу, впиться в руку или ногу из животной бурной благодарности. Исключительно странное желание породило череду новых вопросов.

«Пес Цитадели, что с тобой? Неужели действительно стал псом?» – спросил себя Джоэл. На мгновение он снова испугался, снова вернулся к мыслям о том, что его превратили в какое-то существо, накачали тем же снадобьем, что дало преступнице Грете шанс выйти за стену. А если… Если что? Слишком много загадок, слишком много противоречий.

– Эй! Ты чего? Хочешь показать, что достаточно здоров? – рассмеялся Ли. – Это уже больше похоже на старого Джо, хотя…

– Думаю, если уцелел после драки в таверне, то можно и так считать, – уверенно отозвался Джоэл. Он ощущал, как противный ледяной панцирь рассыпается. Даже если бы против него был целый мир, рядом оставался человек, который всегда понимал и делил любую душевную боль.

Ужасно не хватало этого окрыляющего чувства последние несколько месяцев проклятого лета, сотканного из одних страданий. Чувства определенности и покоя. Мир все еще свивался хаотическими переплетениями заговоров и секретов, но между ними, между двумя напарниками, уже не было никаких тайн. Ли рассказал о себе все, и это успокаивало. Впрочем, Джоэл вспомнил, что так и не поведал о своей давней боли. Возможно, именно теперь настало время.

– О, Джо, да ты совсем зарос, – вскоре между делом заметил Ли, старательно отвлекая от тяжелых дум. – Никак бороду решил отпустить? Вон уже седая пробивается. Тебе не идет! Скоро станешь похож на бродягу Бифа.

– Предлагаешь выбрить меня?

– Опасной бритвой, непременно! – лукаво отозвался Ли, и Джоэл принял их новую игру. И повторился в зеркальном исполнении день их клятвы, день, когда они стали напарниками.