Улыбка тронула губы Брюса:

— В этом нет ничего удивительного.

Я усмехнулся:

— Он любил свою работу. И до сих пор любит. И передал эту любовь нам. Без этого в деле не задержишься. Потому что будут случаи, когда исход окажется трагичным. Но все равно придется идти до конца. Потому что семьям нужно закрыть эту страницу.

Брюс постучал пальцами по колену:

— Скажу честно. Ты для этой работы даже слишком хорош. Я посмотрел твою компанию, когда Лоусон сказал, что ты заинтересован, и беспокоюсь, что тебе станет тесно, и ты уйдешь, оставив меня ни с чем.

Раздражение поднялось внутри. Доказывать, что я останусь, стало какой-то постоянной темой. Я подавил это чувство:

— Можно я скажу прямо?

— Я бы этого хотел.

— Я ушел, оставив девушку.

Брюс поднял бровь.

— И не просто девушку. Ту, с кем все становится на свои места. Кто дает покой и место, где можно отпустить все.

— Был женат три раза, — в глазах Брюса мелькнуло понимание. — Поверь, я как никто знаю, что ты описываешь нечто, что выпадает раз в жизни. И будешь дураком, если упустишь.

— Я был дураком. Я ее ранил. Теперь пытаюсь все исправить. Хочу доказать ей, что пришел надолго. И я скучал по семье. По этим горам. Пора возвращаться домой навсегда. И я не могу придумать работу лучше, чем эта, чтобы остаться.

Брюс шумно выдохнул, откинувшись на спинку кресла:

— Черт. Можешь считать, что работа твоя.

Я расплылся в такой широкой улыбке, что, наверное, выглядел слегка безумно:

— Романтик в душе, да?

Он рассмеялся:

— Скажу жене, что ты это сказал. И расскажу твою историю — она у меня потом расчувствуется и, может, даже согласится сегодня со мной потанцевать.

— Похоже, в итоге вы нашли ту самую.

— Нашел, — кивнул Брюс, поднимаясь и протягивая руку. — А теперь убедись, что нашел свою. Я пришлю тебе документы на почту. Снимем отпечатки, проверим все как положено, но проблем не ожидаю.

— Меня проверяли больше раз, чем я могу вспомнить. А если бы и хотел что-то скрыть, смог бы.

— Тогда начнешь через две недели.

Я поднял брови — был уверен, что он захочет, чтобы я приступил завтра.

— Пусть Лоусон за это время поймает ублюдка, который терроризирует ваш район.

— Спасибо, сэр.

— Зови меня Брюс. И напомни Лоусону, что мои люди всегда к его услугам.

Я пожал ему руку:

— Мы оба это ценим.

Мы распрощались, и я вышел из здания шерифа, набирая сообщение по пути.

Я: Как дома дела?

Ответ пришел, когда я забрался в внедорожник.

Сверчок: Мы с Грей вызвали стриптизеров. Не советую тебе возвращаться.

Я рассмеялся. Похоже, мои получасовые проверки не остались незамеченными.

Я: Надеюсь, офицеры их сначала проверили на наличие оружия.

Сверчок: Было неловко, потому что они сами были одеты как копы.

Я покачал головой.

Я: Буду дома через полчаса.

Сверчок: Я на работу. Меня везут обычные, не стриптизеры-копы.

Черт. Забыл, что сегодня у Рен вечерняя смена.

Я: Ладно. Заберу тебя в два. Заеду к родителям по пути домой, потом выгуляю Шэдоу.

Сверчок: Не обязательно за мной ехать.

Я: Я за тобой приеду.

Сверчок: Командир.

Я: Можешь потом сама мной покомандовать.

Новое сообщение всплыло уже в групповом чате с нами двумя.

Грей: Перестаньте уже флиртовать. Нам с Рен надо в пятьдесят миллионный раз выплакаться, когда умрет Бет, а потом ей идти на работу.

Я: Лучше бы я вернулся к стриптизерам, чем снова смотрел «Маленьких женщин».

Я закинул телефон в консоль и выехал с парковки, улыбка так и держалась на губах. Черт, как же я скучал по этому: подколки от Грей, перепалки с Рен, чувство, что у меня снова есть семья.

Свернув с главной дороги, я направился к дому родителей. Не стал уточнять, дома ли они. Это было по пути в Сидар-Ридж и всего небольшой крюк в гору.

Через несколько минут я уже набирал код, и ворота открывались. Когда я припарковался перед домом, дверь распахнулась, и мама появилась на пороге.

— Какая приятная неожиданность.

Но я заметил тревогу на ее лице.

— Все в порядке. Я был недалеко на встрече и решил заехать.

Напряжение в ее чертах сменилось настоящей улыбкой:

— Я испекла вам с Рен пирог. И печенье. Они только остывают. Заходи.

— Марьонберри? — спросил я с надеждой.

— Я что, похожа на дуру?

— Определенно нет, — я наклонился, обнял ее. — А печенье какое?

— Не все же крутиться вокруг тебя, — сказала мама, ведя меня в дом. — Сникердудл.

Любимое Рен.

— За эти годы я к сникердудлу тоже прикипел.

Ее лицо смягчилось:

— Потому что ты умный мужчина.

— Холт, — позвал отец с обеденного стола, за которым он возился с пазлом. — Помоги найти этот чертов угловой кусок.

Мама вздохнула:

— Не знаю, зачем он этим занимается. Только давление себе повышает.

— Я все слышу, — отозвался отец.

— Я вовсе не шептала, — пропела мама, неся тарелку с печеньем к столу. — Есть новости от Лоусона?

Я покачал головой, потянувшись за печеньем:

— Пока нет. — Все больше начинало казаться, что нам понадобится больше улик. А это означало еще одно преступление.

Я вытащил стул напротив родителей и сел:

— Сегодня встречался с Брюсом Дженкинсом.

Кусочек пазла, который отец вертел между пальцами, замер.

— По делу или по другому поводу?

— По поводу работы в поисково-спасательной.

Мамино лицо вспыхнуло радостью, как у ребенка на Рождество:

— Ты про то, что хочешь туда пойти?

— Он сказал, что работа моя.

Отец на мгновение замолчал, и у меня неприятно заныло в груди.

— Пап?

Он смотрел на пазл:

— Не хочу, чтобы ты соглашался только потому, что я надавил на чувство вины.

— Нет, клянусь, дело не в этом. Но не буду скрывать — вы тоже часть решения. Я скучал по семье, по этому городу, по поисково-спасательной. И скучал по Рен.

В глазах матери блеснули слезы:

— А как Рен ко всему этому?

— Про работу она пока не знает, но постепенно привыкает к мысли, что я рядом.

Отец громко рассмеялся, обнимая маму и уткнувшись носом в ее шею:

— Кажется, я тоже когда-то уговаривал Керри привыкнуть ко мне.

Она шутливо шлепнула его:

— Я думала, он сплошь адреналин, да еще и плохиш. — Быстро чмокнула его. — Но я его быстро усмирила.

— Это я позволил тебе меня усмирить.

— Ну конечно, как тебе удобнее думать, — фыркнула мама.

Отец повернулся ко мне, став серьезным:

— Сын, хочу сказать, и не хочу, чтобы ты понял неправильно.

Я напрягся, а мама крепко сжала его ладонь.

— Я считал Рен дочерью с того момента, как Грей к ней прикипела, и понял, что ее родители — эгоистичные никчемные люди.

Я вцепился в край стула так, что дерево впилось в ладони:

— Я рад, что у нее есть вы.

В морщинах на его лице проступила тревога, и я невольно напрягся еще сильнее.

— В чем дело?

Отец покачал головой:

— Вы оба наконец-то получаете то, о чем всегда мечтали. Я не хочу, чтобы кто-то отнял это у вас.

Но я прекрасно понял, что он имел в виду. Кто-то явно хотел закончить то, что начали Рэнди и Пол, и следующей могла стать Рен.



Рен

Я отодвинула кресло и встала, выгнув спину и потянувшись в сторону. Почему сидеть на месте становилось труднее, как только солнце садилось? Да еще и работать одной — сплошная нервозность.

Сегодня ночью в смене не было других диспетчеров, а в участке оставалось всего пара офицеров. Настоящий город-призрак. Это, конечно, лучше, чем редкие ночи, когда в здании был только дежурный за стойкой приема, но все равно слишком тихо.

Одна из причин, по которой я любила эту работу, — постоянный гул голосов и движений. Сейчас со мной на связи были только офицеры по радио, но и они по ночам обычно тише. Иногда подворачивались туристы, которых ловили за превышение скорости или пьянку за рулем, или редкие шумные вечеринки, которые нужно было разгонять по жалобам на шум.