– И где они прячутся?

– Не знаю, – покачал головой Найл. – Но теперь-то я их обязательно найду. Слишком наследили. А для начала, Стив, отправляйся вместе с пауками в то место, где самолету удалось от тебя ускользнуть…

Посланник Богини отдал собравшимся у дома Вернувшего Истину смертоносцам мысленный приказ отправиться с пилотом и тщательно обыскать местность, которую он укажет, а сам развернулся к реке.

Сколь ни обидна была очередная вылазка неизвестных врагов, но страна продолжала жить, и неотложные дела по-прежнему требовали своего решения. Одним из важных дел был, как ни странно, торжественный обед, который давала община купцов в честь правителя города.

Поскольку практически все жившие в городе торговцы переселились в город пауков из земель князя Граничного, обычаев они придерживались северных, и столы с угощениями приготовили не в темных каменных покоях, а на светлом берегу реки, под ярко-алым шелковым навесом. Помимо свежего воздуха, такой выбор обеспечивал полное удобство для Посланника Богини, Смертоносца-Повелителя, человека, правителя Южных песков и Серебряного озера и его супруги: навес стоял всего в нескольких сотнях метров от дворца. Княжне Ямиссе, в ее тяжелом парадном платье, до удобного кресла во главе стола требовалось идти всего несколько минут. Слава! Слава правителю! Слава Посланнику! – прокатились по улице приветственные крики, когда Найл, в вышитой тунике, перепоясанные ремнем и с перевязью меча через плечо вышел на крыльцо, ведя под руку свою молодую жену.

Должно быть, купцы изрядно потратились на эти восторги: обычно жители города или просто молча кланялись своему господину, или вовсе его не замечали.

Жуки-бомбардиры двинулись вперед, раздвигая восторженную толпу глянцевыми бронированными телами, следом за ними, рука об руку, степенно шествовали правители, старательно изображая величественность, а замыкало шествие несколько молодых смертоносцев из числа братьев.

К счастью, парадный выход занял от силы минут десять. Стоило Найлу шагнуть под тень навеса, как крики мгновенно смолкли, и отработавшие заказ крикуны потянулись к самой воде. Там тоже стояли столы, но уже без всякого навеса. Сразу стало ясно, кто хозяин, кто наемник. Голосистая беднота потянулась вниз, к дармовому угощению, и возле навеса остались только сытые и спокойные торговцы, одетые в почти одинаковые туники с синей вышивкой по подолу, подпоясанные узкой плетеной бечевой вместо ремня, и сверкающие начищенными треугольными бляхами на левом плече. По виду – медными.

Накрытый под навесом стол ломился от куда более изысканных кушаний, нежели, тот который внизу. На огромных блюдах сверкали карамельными крыльями стрекозы – то ли запеченные целиком, то ли изготовленные с предельной правдоподобностью из иных продуктов; возвышались сложенные из запеченных мышек замки с высокими зубчатыми стенами и темными глазницами бойниц; маленькие кролики с красными глазами, прижатыми к спине ушками, черными носами и румяной корочкой теста на боках.

Все было красиво, но Посланник не первый раз бывал на торжественных обедах, чтобы не знать – поесть здесь удается только случайным гостям. Все прочие приходят на обеды отнюдь не ради утоления голода.

Найл помог жене опуститься в кресло, сел сам и сделал разрешающий жест купцам. Люди засуетились, занимая свои места. Почти тут же за их спинами появились слуги, которые стали наполнять высокие золотые чаши вином. После нескольких минут шуршания и тихих переговоров, один из торговцев – высокий, дородный, с большими залысинами встал, поднял свой кубок и торжественно заговорил:

– Великое счастье подарила нам судьба, жить под рукою такого мудрого и дальновидного повелителя, храброго и искусного воина, сильного мужа…

Разумеется, никого из присутствующих Найл не знал.

Всеми хозяйственными делами, всеми оброками, налогами и торговлей занимался советник Тройлек, а Смертоносца-Повелителя в лице Найла, просители тревожили лишь в случае крайних неразрешимых разногласий. Пару раз такое случалось с земледельцами, однажды с ткачами и ни разу – с торговцами.

Правитель коротко оглянулся на восьмилапого управителя города и тот моментально откликнулся мысленным импульсом:

– Это Дорух, ювелир. Очень богат. Перебрался сюда одним из первых, когда все думали, что князь Граничный перенесет в безопасные Южные пески свою столицу. Так и остался. Имеет ювелирную мастерскую, кожевенную и небольшую ткацкую. Больше сотни работников. У него хорошие связи в северных землях.

Дорух еще минут десять произносил обязательную в подобных случаях хвалебную речь, после чего хлопнул в ладоши:

– Гильдия торговцев решила, что негоже нашему господину и его супруге, самой прекрасной из правительниц, пачкать свои ноги в земной пыли и дарит ему коляску!

Послышалось громкое цоканье, и из ведущего от дворца Посланника проулка выкатилась сверкающая свежим лаком коляска.

От грубых повозок, которые таскали гужевые мужики во времена Смертоносца-Повелителя она отличалась, как каменный топор от современного меча.

Если колеса старых повозок сколачивались из досок, то здесь круг обуха соединяли с осью только множество тонких паутин; если в старых повозках сиденья крепились прямо над осью, то здесь на оси крепились только две широкие, круто изогнутые деревянные дуги, между которыми, на туго натянутых ремнях, подвешивалась лакированная кабинка с обтянутым кожей диванчиком для пассажира и козлами для погонщика. Кабинка качалась – и грубые удары колес о камни или дорожные ямы седоками практически не ощущались.

Если раньше единственную оглоблю бодро волокли ездовые мужики, то теперь между двумя широко расставленными оглоблями оказалась впряжена камнеедка. Питался этот жук, естественно, не камнями, а травой и кустарником – но уж очень его пластинчатый панцирь напоминал собранные в небольшую кучку валуны. Резвостью камнеедки не отличались, зато были выносливы, глупы и, после некоторой дрессировки, послушны. Возничий – паренек лет двенадцати, дважды цокнул по панцирю жука длинной палкой и спрыгнул на землю. Повозка замерла.

Найл поймал на себе внимательные взгляды – купцы пытались угадать, насколько понравился подарок, и не удастся ли под него выпросить некоторые поблажки.

Какие – правитель не понял. Прятать мысли торговцы умели неплохо.

– Красивая вещь, – Найл, так и не успев ни пригубить вина, ни попробовать хоть что-то из яств, встал из-за стола. Элементарная вежливость требовала от него опробовать подарок.

Посланник легко запрыгнул в коляску и уселся на диван – кабинка мягко качнулась вперед назад и замерла.

Мальчишка собрался было забраться обратно на козлы, но Найл остановил его жестом, так же, жестом, потребовал отдать ему шест погонщика, откинулся на спинку и коротко стукнул жука по панцирю.

Одновременно правитель мысленно потянулся вперед, к светлому пятну сознания, спрятавшемуся под панцирем, и толкнул его вперед. Камнеедка нервно передернулась с боку на бок и неторопливо потрусила по пыли. Найл качнулся влево, инстинктивно наклонив туда голову. Коляска начала описывать полукруг.

Дождавшись, пока жук добежит до середины заросшего травой пологого склона, правитель приказал ему остановиться, внушил чувство полнейшего удовольствия и спрыгнул на землю. Камнеедка склонила голову и принялась лениво перемалывать траву.

Купцы восторженно захлопали – на этот раз совершенно искренне. Не всякому погонщику удастся так легко и просто справиться с незнакомым животным!

– Негоже, когда перевязь правителя великой страны украшают эмблемы чужой армии! – поднялся следующий из торговцев. Разреши, господин, преподнести вместо нее другую.

Что правда, то правда – все оружие, которым владели братья по плоти было трофейным, добытым в бою.

Естественно, что на рукоятях мечей, на доспехах, на щитах и перевязях оставались символы северной страны – пауки с человеческим лицом. На подаренной купцом перевязи из толстой, но мягкой кожи переплетались, перетекали друг в друга вышитые золотом силуэты пауков, людей и растений. Похоже, художник имел в виду насаженное правителем дерево-падальщик, заменившее в городе выгребные ямы и золотарей – но ведь растению можно придать и другой смысл…