— Через две недели, — вздрогнул от радости князь Подберезовиков.
— Наградим его к твоему дню рождения!
Князь сник.
— Да, наградим. А вот по поводу Козлодоевска…
Император задумчиво постучал каблуком, полюбовался на себя в зеркало, остановился перед картиной Врубеля, отколупнул ногтем кусочек краски и проговорил:
— И что же делать?
«Что делать, что делать! Как награду, так Бенкендорфу, а как что-то делать, или думать, что делать, так Подберезовиков!»
Князь Подберезовиков развел руками.
— Что же, мы, русский самодержец, должны терпеть в своем городе Козлодоевске таких хулиганов? Может послать семеновцев?
— Целый полк? Ваше величество, мне кажется, это бесполезно. Ведь загадят церквушку-то!
— Ну, тогда сам езжай, разберись на месте. Я тебе доверяю.
— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился князь Подберезовиков, думая про себя: «Эх, черт, говорила мне мама — не перечь никогда царю. Уж лучше б семеновцев послали… Эх, черт!»
На следующий же день карета князя Подберезовикова выехала из Санкт-Петербурга в сторону Козлодоевска.
Глава тринадцатая
Народность
В луже хрюкало свинство щетинисто,
Стадо вымисто перло с лугов,
Пастушок загибал матершинисто,
Аж испужно шатало коров…
А. Иванов «Пегас — не роскошь»
Карета князя Подберезовикова катила по грязной сельской дороге Козлодоевского уезда. Князь и его камердинер Иван сидели внутри кареты, камердинер читал вслух новые похабные стихи господина Пушкина, князь хлопал себя по ляжкам и громко ржал, да так, что лошади его кареты отвечали ему не менее громким ржанием.
— Эк загнул! Ну, сукин сын! Вот поганец!
Внезапно карета затормозила. Послышался злобный голос кучера.
— Куда тя черт занес, вот я тя кнутом! — орал пьяный кучер.
— Чего орешь, козел? — отвечал нежный женский голосок, — Мы ж только подвести просим!
— Пошла прочь, бесстыжая! Штаны нацепила…
Князь Подберезовиков заинтересовался. Что это за женщина там в штанах? И он высунулся в окошко кареты, раздвинув ажурные занавесочки.
— Семеныч! Перестань ругаться с барышнями!
— Дык, ваше сиятельство! Они ж в штанах!
— Эй, мужик, — спросила одна дама, светловолосая, в потертых джинсах и тельняшке, которые красиво очерчивали ее округлые формы. — До Козлодоевска довезешь?
«О!» — подумалось князю. Он резво отворил дверцу кареты и галантно заявил:
— Прошу-с!
Девицы влезли в карету, сели напротив князя Подберезовикова и камердинера.
— Ольга, — представилась светловолосая. — А это Леночка! Мужик, чего такой мрачный? Как тебя-то зовут?
— Не «мужик»! — возмутился камердинер Иван, — А «ваше сиятельство»!
— А-а-а! — восхитилась Ольга и ткнула Елену в бок. — Слышь, Лен, «сиятельство»!
— Князь Подберезовиков! — гордо сказал князь. — Личный его величества государя-императора секретарь!
— Дык! Класс! — хором восхитились девушки. — Ну, ты даешь!
Начался светский разговор. Князь Подберезовиков лихо закручивал усы и загибал различные истории, которые, якобы, случались с ним. Девушки весело смеялись.
Прелестные ножки сидящей напротив Оленьки не давали князю Подберезовикову покоя. «Ишь, какие девицы! — думал он. — Сам государь сломался бы от таких ножек! Ну, воще!»
А вслух спросил:
— Э… А для чего таким милым девушкам в Козлодоевск?
— Дык, — ответила Оленька, — Там же братишки наши — Митенька и Феденька!
— Э… — промямлил Подберезовиков, пытаясь вспомнить, как зовут городничего, — А они кто?
— Дык митьки же! — воскликнула Оленька и посмотрела на Елену, вот, мол, какой князь непонятливый нашелся!
— Э… И они, значит, ваши родственники?
— Да нет! Какие родственники! Митьки они и есть митьки! Братишки они нам!
— Ну, а вы-то им сестренки?
— Дык! Елы-палы! Ясный пень!
Князь Подберезовиков наклонился, чмокнул ручку Оленьки и проговорил:
— Хотел бы я, чтоб у меня были такие сестренки!
— Дык, какие проблемы! — воскликнула девушка. — Хочешь быть митьком — будь, мы не комсомол, билетов не даем, взносов не берем! А выпить у тебя ничего нет?
— Иван, доставай, — скомандовал князь.
Иван резво вытащил из-под сидения корзину, из которой торчали запечатанные сургучом горлышки бутылок.
— Класс! — обрадовались Оля и Лена, — Будет чего братишкам нашим подарить! А то они в церкви сидят, все выпили, скучно им. А вокруг — солдаты!
— Где где сидят? — напрягся вдруг князь Подберезовиков. — В церкви?
— Ну да!
— С графом Толстым?
— Точно, со Львом Николаевичем, братишкой нашим!
— А! — отъехал князь и повалился на подушки.
В это время карета въехала в город Козлодоевск, прогромыхала по ухабистым улицам и подкатила к заветной церкви. Узрев герб Подберезовикова на дверце, к карете подскочил капрал Холин.
— Ваше сидятедьстдо! Капдад Ходин со вздодом соддат в вашем дасподяжении!
— О, да мы приехали! — выглянув в окно, порадовалась Оленька и, прихватив корзину с напитками, они с Леночкой выскочили из кареты и бросились к церкви, выкрикивая на бегу, — Митька! Преображенский! Открывай! Свои приехали.
— А-а-а!!! — раздался вопль из церкви. — Сестренки наши!
— Э… Э… — разведя руками, едва выговорил князь Подберезовиков.
Капрал Холин еще больше вытянулся и еще громче заорал:
— Ваше сидятедьстдо! Капдад Ходин со вздодом соддат в вашем дасподяжении!
— Пошел ты! — с ненавистью бросил князь и побежал за сестренками. — Сестренки мои! Я с вами!
И на глазах оторопевших солдат во главе с капралом Холиным князь вместе с девушками скрылся в недрах церкви.
А потом они так надрались… Сам Дмитрий Шагин обзавидовался бы!
Глава четырнадцатая,
О том, как второй раз достали Дмитрия Шагина
Грузите апельсины бочках. Братья Карамазовы.
Ильф и Петров «Золотой теленок»
— Достали! — воскликнул Дмитрий Шагин, дочитав до этого места.
