Контекст[2]

Ты здесь? И слушаешь? Значит, тут мы и начнём. Глубоко во мраке под землёй, среди холодных каменных цепей, где забывается сама память о свете солнца, слышны лишь два голоса. Прислушайся…

– Кто ты?

– Никто. Кто угодно.

– Нет. Ты определённо являешься… или был… воином из Легионес Астартес. Вероятно, ты… один из Первого Легиона, Тёмных Ангелов. Возможно… ты – предатель Империума.

– Да.

– И ты знаешь, кто я такой?

– Я знаю, что ты такое.

– Тогда ты понимаешь, что я здесь не для того, чтобы определить, преступник ты или угроза, ведь ты – и то, и другое. Я – надзиратель за твоей темницей, которую тебе никогда не покинуть. Это всё, что имеет значение.

– Так к чему этот допрос?

– Потому что я хочу узнать, зачем ты пришёл сюда.

– Меня привела судьба.

– А что же привело тех, кто пришёл с тобой, облачённых в такие же чёрные доспехи?

– Мстительность. Верность. Вина.

– А имя у тебя есть?

– К чему вопрос?

– Раскрытие имени – ключ к знанию.

– Сайфер.

– Но ведь это не имя, а слово, означающее код или человека, которого на самом деле не существует.

– Однако оно – единственная истина, которую я могу раскрыть… А как насчёт твоего имени? Готов ли ты открыть мне одно из них?

– Первое из имён моих – Хеккаррон[3], кустодий-надзиратель из Охранников Теней.

– А ты не боишься произносить его вслух? Разве истина имён не даёт власть над называемым?

– В заточении ты никогда не сможешь ей воспользоваться.

– Как знать. Я не могу открыть тебе, кто я такой, кустодий, но готов рассказать кое-что другое.

– И что же?

– Я могу посвятить тебя в тайну…

В эту ночь небеса Терры пылают. Ложные боги обрушивают на Галактику свой гнев. Бури из несбывшихся грёз затягивают корабли в межзвёздную бездну. Угасает свет. Осыпаются башни. Пробуждаются ужасы и ступают по земле. Вопли, пламя, паника. С укреплений Терры бьют орудия. Великий Дворец содрогается до самого подножия, и повсюду смятение. Повсюду… Хаос.

В Имперском Дворце воины сражаются перед вратами, которые не смог сломить за десять тысяч лет ни один враг. Навстречу им из разрывов меж огня и теней выползают создания, которых мы называем «демонами». Под звуки бойни пляшет на выжженной земле смерть. Жители владений Императора сидят в тёмных коридорах и залах, съёжившись от страха, или бродят по руинам, плача. Никто не знает, что происходит, и чем всё закончится. Всё как в былые времена. Настал конец времён. И их начало.

Кто я? Ах, снова этот вопрос. Ты ведь знаешь меня, я – тот, кого называют Сайфером. И нет, я не раскрою тебе другое имя. Это не моя история, пусть я и её голос.

И в начале представления я заточён в глубинах Старой Земли и не мог видеть, что происходит в верхнем мире. В Темницах Адептус Кустодес я жду, пока не откроется дверь в мою. Вселенная меняется, не останавливаясь. Всё, что было истиной в одно мгновение, в последующие становится ложью – я мёртв, а затем жив, я скован, а затем свободен, я – истина, а затем – ложь. Всего, что ты знаешь сейчас, однажды не станет. Всё, что было потеряно, однажды вернётся, надо лишь подождать… и пока Терра пылает, в замочной скважине начинает поворачиваться первый из ключей, отпирающих дверь в будущее.

Над Тронным Миром в пустоте застыл корабль. Тёмный дротик, выкованный из металла и зеленью уподобившийся сгинувшим омрачённым лесам. Имя ему – «Отпущенье грехов», и он пересёк просторы Галактики, оставив позади пепелище вокруг иного истерзанного войной мира, называемого Фенрисом. Корабль прибыл с предупреждением о возвращении древних врагов, о погибели и катастрофах. Лишь достигнув цели, посланники поняли, что бежали наперегонки с бедствием и не успели. Враг, о котором они несли весть, был уже не вдали, но повсюду, ухмылялся с ночного неба и танцевал в пламени, вцепившемся когтями в поверхность Терры.

И через иллюминатор башни, возвышавшейся на хребте корабля, за пылающим на ночной стороне планеты пламенем наблюдает воин. Имя его – Мордекай[4], и он – эпистолярий, служащий в библиариуме капитула Тёмных Ангелов. Суть его – ведьмак, несущий смерть своим родичам, но как знать, в другой жизни он мог бы стать хорошим человеком. Едва ли это важно, но я в равной мере и жалею его, и уважаю.

– Что ты видишь, брат Мордекай?

При звуке приближающихся шагов библиарий не оглядывается. Ещё до того, как раздаётся первый звук, он знает и вопрос, и того, кто его задаст. За ним останавливается облачённый в доспехи воин. Зовут его Нариил.

– Трагедию, – отвечает Мордекай, и кивком показывает на горизонт, разделяющий отражение в иллюминаторе на части. – Видишь огни прямо под полярным кругом, Нариил? Это горит комплекс Суун[5], чьи башни вздымались ещё до Великой Ереси. В старейших из оставшихся хроник указано, что башни выстояли под обстрелом Магистра Войны, пока у их подножия умирали легионы. И когда всё закончилось, когда вновь пришёл мир, сам лорд Гиллиман попросил магистра-каменщицу Серену поднять их ещё выше. Они пережили самые мрачные времена, но теперь… пылают.

Нариил смотрит на искру на горизонте. Не чувствуя в душе ничего. После долгого мгновения он говорит.

– Возникли непредвиденные обстоятельства.

– Что произошло?  – спрашивает его Мордекай.

Нариил сглатывает. Его звание – сержант. Он десятилетиями был воином. Он погружался всё глубже в круги тайн, за которыми Тёмные Ангелы прячут то, что считают правдой. Он лицом к лицу непоколебимо встречал ужасы и сомнения. Но в это мгновение он чувствует, что в горле пересохло. Можешь ли ты осуждать его? Я – нет.

– У нас появилась информация, брат, – наконец, заговорил Нариил. – С того самого момента, как нам приказали встать на стоянке в зоне орбитального контроля, мы проводили стандартное просеивание всех сообщений. Сейчас многие секции и отделы Адептус Терра даже не думают об информационной безопасности и шифровании. Мы улавливаем всё новые сообщения, в целом бессвязные и наполненные паникой, но чем дольше продолжается просеивание, тем лучше удаётся воссоздать картину.

– И что же она нам открыла?

– Вот что.

Нариил нажимает на кнопку на доспехах, и из встроенного в горжет рупора раздаётся голос. От помех голос звучит то резко, то невнятно, но достаточно чётко, чтобы каждое слово ударяло, будто молот.

– Это он! Сам… Гиллиман… примарх… Он… вернулся. Благословен будь… Бог-Импер… Гиллиман вернулся!

Тёмные Ангелы слушают, как последние слова уносит вихрь помех.

– Это правда? – спрашивает Мордекай.

– Это подтверждено значительной частью перехваченных приказов и сообщений. Как и результатами вторичного и третичного анализа. Всё так. Робаут Гиллиман снова жив.