— Нет… — Прохрипел придавленный Доминик.
— Это неправда всё!!! Ты врёшь!!! — Продолжал я кричать, пытаясь сквозь охрану добраться до этого мудака.
— Я ни при чём! — Охранник сидевший на Доминике, немного ослабил свою хватку, чтобы тот смог нормально говорить. — Ты всё сам слышал.
В этот момент в мозгу словно щёлкнуло, и я как бы увидел себя со стороны. Не бритый, начёсанный, в какой-то мятой и грязной одежде, зарёванный, сгорбленный, опухшее раскрасневшееся лицо, с бешенными глазами и пеной, идущей изо рта. Тело жило своей жизнью, пытаясь дотянуться до лежащего на земле, даже не замечая, что упёрлось в охрану. А разум, с холодным безразличием наблюдает за этим со стороны.
«Жалкое зрелище. Неужели это я? Как дошло до такого? А парень прав. Я всё сам.»
— Я. — Захрипело тело, прекратив попытки добраться до одногруппника. — Всё. — Выпрямилось тело, перестав бешено вращать глазами. — Сам. — Пена перестала идти изо рта, и кровь отлила от лица, возвращая тому здоровый цвет.
«Так лучше. Но что довело меня до такого? Смерть матери? Да, но не только. Предательство Нелли? Скорее всего. Предательство людей и издевательства? Они. Но Нелли больнее. И Агата. А парень не виноват, его можно отпустить.»
— Отпусти его. — Холодным властным тоном сказало тело. Охранник не осмелился ослушаться, освободив Доминика. За этим, так же молча, наблюдал прилетевший откуда-то нач охраны и Елена.
«С этим можно работать. Елена пришла. Решила убедиться, что я вменяем? Переживает за подчинённую? Возможно. А я вменяем? Не совсем. С этим надо что-то делать. Не надо. Так хорошо. Надо уходить. И забрать запись с собой.»
— Пересылай запись. — Тело протянуло смартфон одногруппнику, для передачи файла. Когда Доминик, опасающийся снова оказаться мордой в пол, сделал требуемое, тело снова заговорило. — Удаляй у себя.
Когда всё завершилось, тело направилось в комнату проживания. Охрана следовала рядом, стараясь то ли охранять Сергея, то ли от Сергея. Но тот, словно робот, держался своего пути, совершенно не реагируя ни на что вокруг. Сознание же продолжило смотреть на это и думать.
«Агата причинила сильную боль. Я не первый. Знаю это. Я — задание? Не хочу быть заданием. Думал нравлюсь ей. Быть заданием больно. Неприятно? Нет, больно. Агата и Нелли сильная боль. Мама умерла. Зачем она сделала это? Смерть плохо. Смерть сильно больно. Агата обманула! Нелли обманула, много обманывала. Зачем? Плохо! Больно! Нелли такая гордая, и жалкая потом. Издевались надо мной, заставляли смотреть. Издевательства тоже плохо. Агата издевалась, генерал издевался, все люди издевались. Люди хотят убить, ограбить, обидеть. Люди хотят сделать больно. Люди плохо, без них хорошо. Я тоже человек. Я тоже плохо? Я человек? Не знаю. Знаю! Не хочу боли! Не хочу боли!!! НЕ ХОЧУ БОЛИ!!! НЕНАВИЖУ!!!»
— АААААА! — Заорал я в небо со всей возможной силой, выплёскивая всю ту боль и злость, что сейчас бурлят во мне.
Нахожусь я сейчас рядом со своим корпусом. И прооравшись, повернулся к охране.
— Никаких репетиторов. — Зло проговорил я. — И вообще никого ко мне не пускать. Никого!
Крик в небо не помог успокоиться, а скорее даже ещё больше распалил меня, и я чтобы выплеснуть эту злобу нырнул в игру.
— Ненавижу!!! — Снова закричал я, когда появился в нижнем городе, смахнув все выскочившие системки. — Убью!
Со всей доступной скоростью я помчался к единственному известному мне тут противнику. Я не бежал, нет — летел. С каждым шагом моя скорость росла, а я злился сильнее. Еще и система достала со своими сообщениями… Я дошёл до точки, и уже не злость кипела во мне, и не ярость… Уже я сам стал яростью.
До своего замка я добрался быстро, даже не успел хоть как-то успокоиться. Поэтому сразу же влетел внутрь с ятаганами наголо и криком «Выходи!» Тварь оказалась на месте, и стоило мне вылететь на центральную площадку, как она начала швырять в меня камни из-под лап.
От неожиданности первые несколько я пропустил, получив весьма ощутимые оплеухи. Это меня разозлило ещё больше, и развеселило.
— Ахаха! — Я побежал вокруг по сужающейся спирали, отбивая ятаганами некоторые из камней. — Бойся, тварь! — Заорал я, зло смеясь при этом.
Стоило камням кончиться, я развернулся к твари и выставив мечи вперёд, сделал рывок. Тварь сделала встречный рывок. В миг столкновения, когда мои ятаганы, и таранные лапы твари соприкоснулись, я разглядел морду твари. На меня смотрела ехидно улыбающаяся Агата-Нелли.
— Ты!!! — Снова взгляд затуманился, но не от слёз. — УБЬЮ, ТВАРЬ!!!
Нас с тварью, столкновением раскидало к краям площадки. Не видя ничего вокруг, снова бросился к твари.
— Убью! — Выл я, нанося удар сверху по ненавистной морде.
Ятаган задев глаз твари, наполовину врубился в её жвало. Левую ногу прострелила резкая боль. Опустив глаза вниз, увидел, что одна из её лап пробила бедро насквозь.
— Ахаха! — Эта ситуация почему-то развеселила меня, и я начал хохотать. — Что, тварь, думала и здесь обмануть⁉ Убью!!!
Выдернув ятаган, хотел отрубить лапу, что пробила меня, но не успел, тварь ее вытащила уже и сразу разорвала дистанцию. Продолжая безумно хохотать, и крича, как сильно я её ненавижу, кинулся за тварью, начав наносить удары с двух рук. Сверху, сбоку, опять сверху… Ответные удары постоянно настигали меня, делая всё новые и новые дырки в моём теле… С каждым пропущенным ударом, боль становилась всё сильнее, но это только придавало мне злости: «Эта гадина хочет моей боли! Ей мало той, что уже причинила в реале, решила и тут достать!» Глаза перестали видеть что-либо вокруг, только лицо Агаты-Нелли на морде твари. И я снова бросаюсь в атаку, и снова, и снова…
Ноет левое бедро, плохо слушается правая нога, я уже даже не чувствую её, и практически не опираюсь. Наверное пробито лёгкое — трудно и больно дышать. Болит отрубленная по локоть левая рука, и не видит левый глаз, скорей всего выколот. Левой стороне досталось очень сильно, но болит абсолютно всё, от макушки до пят, а не только левая сторона. А злость всё так же клокочет во мне, только отличная от злости в начале: не взрывная и горячая, а холодная и неумолимая. Я убью её!
Напротив стоит тварь. Морда её исполосована в мясо, а я вижу, теперь, Агату и только Агату, Нелли пропала. Половина лап отрублена или висят плетью. Правый бок распорот и оттуда что-то постоянно вытекает. Мой «левый» ятаган торчит из её правого бока. Бежать не пытается, всё будет решено здесь и сейчас. Так хочу я, и чувствую, так хочет она.
Рывок мы сделали одновременно. Я выставил свой второй, «правый» ятаган вперёд. В момент столкновения повернул корпус, пропуская её таран. Тварь извернулась, пропуская мой меч по касательной. Резко торможу и рублю сверху вниз. Тварь не успевает увернуться полностью, раны сильно замедлили её, и мой меч врубается в плоть третью длины. Зверещав, тварь делает убийственный рывок в мою сторону как есть, боком, окончательно насаживаясь на ятаган, и протыкая меня оставшимися с этой стороны лапами. Не успеваю увернуться, раны мешают. Одна лапа пробивает правое плечо, и рука повисает без сил. Ещё две перерубают многострадальную левую ногу, и я начинаю падать, сползая с последней попавшей в меня лапы, пробившей живот.
— Бабочка на иголке… — Прохрипел я, комментируя своё состояние, корчась от боли, которая почему-то никак не хочет пройти.
Тварь что-то жалобно пищала рядом, но даже не пыталась ничего сделать. Она умирала. А мне, вдруг стало стыдно. Повернувшись к ней, я не увидел ничьих лиц, кроме морды самой твари.
— Прости… — Прошептал я одними губами и откинувшись на спину, закрыл глаза. — «Хорошо…» — Подумалось мне, вслух же задал риторический вопрос. — Вот почему ты просто не ушла отсюда? Тогда осталась бы жива. — В этот момент тварь тоже затихла.
Поздравляем…
Выскочила системка, но я смахнул её, не сейчас. Лежал так минут десять, пока отдышаться смог нормально, и стихла боль, как ей положено.
