Самые близкие параллели мне удалось найти в легенде о Святом Граале, у Кретьена де Труа и у Роберта де Борона, где имеется мотив ужасной кровати. Сэр Гавейн сел на такую кровать, и сразу же зазвенело множество колокольчиков, а затем в комнату ворвался лев и напал на рыцаря. Разумеется, Гавейн одолел льва, а потом пришли леди из дворца и поблагодарили его за спасение, и тогда он стал великим героем.[46]
Кроме того, у разных колдунов были волшебные кровати: человек, который на нее ложился, сразу проваливался в ад или в морские глубины. Это были заколдованные, дьявольские кровати.
Рассмотрим символический смысл кровати. В разных странах существуют пословицы на эту тему. Например, в Германии говорят: «Как постель постелешь, так и спать будешь». В Англии есть такая пословица: «Какую кровать сделал, в такой и спать будешь». Обе они означают одно и то же: «Что посеешь, то и пожнешь», то есть что заслужил, то и получишь. В постели можно спать, отдыхать, заниматься любовью. Для многих людей это место, где они во время отдыха могут дать волю своим фантазиям, иллюзиям, дневной дреме и т. п. Это место, где вследствие расслабления происходит abaissment de niveau mental,[47] где человек соединяется со своим бессознательным, своими инстинктами и своим телом.
Разумеется, чудесные кровати, известные по легенде о Чаше Грааля, в основном относятся к проблемам любви. Если рыцарь находится в постели и на него нападает лев, это должно означать, что в данный момент у него возникли сексуальные проблемы. Он подавлен своей ненасытностью, ненасытностью животного, своими инстинктами. Он теряет контроль и превращается в хищного льва. Кровать — место, где находит удовлетворение инстинктивная жизнь: рождение, смерть, сексуальные отношения — это процессы, в которых мы соприкасаемся со своими инстинктами и с бессознательным. Под кроватью никто не любит подметать: если люди не слишком аккуратны, там всегда накапливается куча пыли. Поэтому обычно под кроватью живут черти, демоны и индивидуальное бессознательное. Часто людям снится, что под кроватью живут демоны, а также ящерицы, пауки, мыши и т. п., а образы этих животных всегда связаны с индивидуальным бессознательным, которое находится прямо под поверхностью. Как только человек расслабится, у него под кроватью начинает скрестись мышь. Это означает, что его начинает беспокоить одержимость собственными комплексами.
Стол со свечой указывает на некое просветление в понимании ситуации. Существует много других сказок, в которых герой мучительно страдает в темноте, чтобы освободить свою Аниму, но наша сказка не относится к их числу. Стало несколько светлее. Следовательно, свет снова дразнит героя, как раньше дразнил кусок мяса из драгоценных камней. Так как герой хочет света, он его получает, но он хочет мяса и не получает его. Ему опять достается нечто возвышенное, тогда как на самом деле ужасно хочется удовлетворить свои физические потребности.
Так часто случается в реальной жизни. Мне вспоминается случай с одним молодым человеком, который хотел завести роман, но постоянно выбирал очень набожных и образованных девушек, которые боялись своих матерей и только дразнили парня. Девушки всегда были очень красивыми и охотно с ним гуляли, обедали и т. п., но как только он хотел удовлетворить свои «низменные» желания, они сразу убегали. Так произошло пять раз с пятью разными девушками, и, наконец, я его спросила: «Почему вы находите именно таких девушек? Я имею в виду, что за этим должно что-то стоять, так как сейчас есть много совершенно других девушек».
Бедный молодой человек ощущал себя так, словно его жестоко дразнило его собственное бессознательное. Если человек не осознает своей мотивации, он должен задать вопрос: в чем заключается сознательная установка того, кто его таким образом бессознательно дразнит, и что именно она компенсирует? У него заметно проявлялись амбивалентность и невротичность. Молодой человек ненавидел плоть. Он хотел плотских отношений с женщиной, но вследствие своего образования презирал их. У него произошло расщепление Анимы. Его Анима была отчасти романтической, а потому ее привлекали еще неопытные «хорошие» девочки. Ведь сам юноша был «хорошим» маленьким мальчиком.
Разумеется, у него возникали сильные влечения плоти, но он их осуждал. Этот молодой человек относился к такому типу мужчин, которые, соблазнив девушку, потом ее за это осуждают. Так поступают многие мужчины. Они добиваются от женщины того, что хотят, а затем думают про нее: «Она же настоящая потаскуха». То есть в каком-то смысле молодой человек по-настоящему не ценил плоть. Он ее очень хотел, но не оценивал по достоинству. У него не было правильной сознательной установки относительно плоти — он до сих пор находился в плену христианских предрассудков. Мужчине недостаточно сказать: «Я не собираюсь следовать этой христианской идеализации. Я хочу, чтобы у меня в постели была реальная женщина», ибо если он втайне презирает ее тело, ее физиологическую жизнь, то оказывается в плену старых предрассудков. Следовательно, если он больше не собирается повторять свою ошибку, то бессознательное будет его все время дразнить, пока он не осознает, что ведет себя соответственно своей расщепленной Аниме. Он хочет женщину, но ненавидит себя за это или же после совершенного с ней первого сексуального акта начинает ненавидеть ее и сомневаться в ее «порядочности». «Наверное, она потаскуха, скорее всего, она ложится в постель и с другими мужчинами» — таковы последствия его опыта. Разумеется, с такой расщепленной установкой он влюбляется именно в тех женщин, которые тоже имеют расщепление; они взаимодействуют очень четко, как часы.
Следовательно, в нашей сказке расщепление пока не исцелено, а потому героя продолжают дразнить. Когда бьют, его тоже отчасти дразнят, но больше всего дразнят, срывая одежду и оставляя совершенно голым. Его нагота — это уникальный мотив, тогда как избиение главного героя можно найти во многих сказках. Этот мотив можно назвать «три мучительные ночи». Во многих сказках и преданиях, для того чтобы освободить заколдованную принцессу, которая может принимать облик змеи, лягушки и т. п., именно главный герой должен три ночи терпеть мучительные страдания, которые заставляют его испытать злые духи, черные люди или черные кошки. И тогда снимается заклятие, наложенное на принцессу, и она снова принимает человеческий облик. Таков сказочный мотив «трех мучительных ночей». Женщины тоже испытывают страдания, но они страдают иначе, не физически. В сказках физические мучения испытывают исключительно мужские персонажи, и насколько я знаю, всегда во имя того, чтобы освободить фемининность.
Ясно, что таким образом происходит компенсация маскулинного сознания, которое всегда настроено на действие. Мужчина должен страдать, а это означает, что он должен принимать пассивную фемининную установку — оставаться в покое и сносить мучения, а не стремиться к действию. Энергичному мужчине очень трудно пребывать в покое и просто пассивно терпеть муки, так как его природный темперамент говорит: «Я должен с этим что-то сделать. Мне нужно выбраться из этой ситуации. Я должен бороться. Где мой противник? Дайте мне возможность с ним сразиться».
Я это заметила, когда мне приходилось говорить мужчинам: «С этим ничего нельзя сделать. Вы просто должны пережить и выдержать этот конфликт», — и в ответ всегда слышала вопрос: «Да, но неужели ничего нельзя сделать?» Я говорила: «С этим ничего нельзя сделать. Совершенно ничего». Это невероятно трудно выдержать. Но именно так происходит освобождение мужской фемининности и вообще фемининного начала.
Все то же самое относится к женщине, которая почему-то хочет освободить собственную фемининность. Тогда ее Анимус, ее внутренняя маскулинность говорит: «Что я могу сделать? Что мне нужно делать?» — вместо того чтобы, страдая, освободить фемининность. Юнг пошел еще дальше, сказав: «Если женщина спрашивает: "Что я могу сделать?" — это значит, что она уже одержима Анимусом, и я ничего ей не отвечаю. Женщина, которая находится в плену маскулинной установки, хочет приложить какие-то усилия; она хочет бороться, что-то делать, что вызывает у нее еще большее отчуждение от своей фемининпости. Следовательно, если она хочет освободить свою фемининность, ей следует научиться страдать, не задаваясь вопросом: "Что я могу сделать? " или "Что мне нужно сделать?"».
