Еще когда они спускались по железной лестнице, Топус шепотом спросил арахну, которую нес на руках:

– Удалось хоть что-то?

– Конечно! - заворковала довольная арахна. - Все удалось! Я удаленно вошла в три их сети, у меня теперь все пароли! Очень хочется, конечно, воткнуть куда-нибудь пальцы, но все равно: какое облегчение! Спасибо, Топус!

– Пожалуйста, но ты по существу скажи: мы сможем получать информацию внизу?

– С перебоями. Это трудно, здесь много экранов, и эти дубинки солдат… Они полны энергии, очень фонят! Мне нужно поговорить с другими арахнами, вместе мы могли бы больше.

Оказавшись на месте «временного содержания», все получили ужин. Каша оказалась совершенно одинаковой во всех мисках, хотя размер порции соответствовал весу получателя.

– Я им говорила, что для фавна это мало! - оправдывалась Матильда, вручая миску Топусу. - Но они сказали: такова инструкция. И знаешь, кентавры не намного больше получили!

– Мне их жалко! - добавила Алоя. - Такие сильные, большие… Говорят, в Федерации все едят немного. И пища у них какая-то особенная, синтетическая.

– Это не важно, - Топус отодвинул от себя миску. - Успею. Нинон, кушай быстрее, лучше тебе сейчас повидаться со своими.

– Я не буду это есть! - Нинон только попробовала и брезгливо отвернулась. - Это не еда, я чувствую. Лучше я теперь поговорю со своими, я заметила нескольких сверху.

Ольдек, единым махом проглотивший порцию, согласился поносить мало годную к самостоятельному передвижению арахну по лагерю.

– Не знаю, что этой стерве не нравится! - нахмурилась Матильда.

– Очень вкусная каша, с мясом и специями.

Топус попробовал еду осторожно, но она ему очень понравилась. Лишь вылизывая миску длинным языком, он подумал, что федераты могли туда и подложить нечто, делающее народцы более покладистыми. Однако тут же произошло событие, которое его несколько успокоило. Десяток кентавров, за которыми внимательно наблюдали остальные, подошли к закрытому окошку выдачи пайков и шумно потребовали от дежуривших там солдат добавки. Если кентавры остались такими же строптивыми, как и прежде, то еда особой опасности не представляла.

– Топус, я понимаю, что ты хочешь попытаться сделать. - Корнелий прикончил свою гномью порцию и подсел поближе к товарищу.

– Но, может быть, не стоит торопиться? Обдумаем все, подготовимся, посоветуемся кое с кем!

– Будет поздно. Может быть, уже сейчас поздно.

– Шансов-то никаких! - Гном с досадой отмахнулся от Матильды, почувствовавшей недоброе и потянувшей мужа за рукав. - За федератами - сила!

– Только здесь, на Острове, мы можем попытаться что-то сделать. Я чувствую: потом будет поздно. А здесь мы еще вместе, еще сила. Здесь нас боятся. А когда развезут по всяким «тихим, спокойным местам», то церемониться уже никто не станет. - Топус встал и попытался разглядеть Ольдека и Нинон. Безрезультатно. - Может, ничего еще и не получится. Но федераты совершенно не понимают, на что способны арахны со своими вживленными чипами. В этом наш шанс.

– А если они начнут стрелять? - Илан вяло ковырял кашу. - Ты готов умереть?

Корнелий и Топус удивленно посмотрели на нимфа.

– Да-да, я все понимаю. Не все нимфы дураки. Если вы люди - то и мы тоже… Я с тобой, Топус. Мне все равно. Прежняя жизнь не вернется, хозяин не взял меня с собой, а значит - предал. Я больше не смогу поверить, что я ему нужен. - Илан отодвинул миску. - Я тоже не хочу покидать Остров. Но ты готов умереть?

– Да, - уверенно кивнул фавн. - И не смотри на меня так, Матильда! Мы все равно умрем, умрем без всякого продолжения. Нас лишат возможности иметь детей, потому что наше существование оскорбляет, видишь ли, чувства нормальных людей!

– Ну кто ж виноват, что мы такие, ненормальные, и обратно нас не переделаешь… - Матильда мгновенно пустила слезу по румяной щечке. - Может, и правда, не нужно? Раньше мы были гномами и гордились этим. А теперь мы просто уроды!

– Вот этого я и не хочу! - набычился Топус. - Пойду отыщу своих селян, узнаю, что они думают. Илан, вы бы с Алоей побродили, послушали, что говорят?

Корнелий решительно поднялся.

– Если Свобода иметь детей у нас есть только на Острове, то я никому не позволю меня отсюда увезти! Живого или мертвого! Хватит реветь, жена, пойдем тоже поболтаем с родней.

Освещение постепенно ослабевало - лампы имитировали наступление ночи. Народцам Острова предстояло сегодня спать прямо на бетонном полу. Временные трудности перед полным обеспечением и тихим, мирным существованием до конца своих дней.