— Заплатите ворожее еще раз, и пусть она своим могучим биополем эту Тамарку из квартиры вынесет.
Женщине это так понравилось, что на прощанье она меня поблагодарила. А я подумал о жизни, ставшей крайне парадоксальной: внешне топ-модель, а душа копошится еще там, в средневековье.
Проработав много лет в прокуратуре, я не понимаю стенаний руководителей, депутатов и даже юристов по поводу отсутствия закона о коррупции. Разве отсутствует? В уголовном кодексе есть две статьи — «Получение взятки» и «Дача взятки». В них все предусмотрено. Предмет взятки — деньги и любое имущество, включая борзых щенков; действие — получение, передача, бездействие в интересах взяткодателя и даже покровительство; лица — один, двое, несколько или организованная группа…
Собака зарыта в другом — в доказательствах. Расскажу о своем позоре…
Пожилая женщина вручила мне заявление. Я прочел. Она признавалась в даче взятки, двух тысяч долларов, районному чиновнику, заведующему отделом учета и распределения жилой площади. Из заявления вытекало, что она с мужем и взрослым сыном проживала в одной комнате двухкомнатной коммунальной квартиры. Вторая комната освободилась, и женщина на нее претендовала.
— Гражданка Галанина, вы стоите на очереди? — спросил я.
— Да.
— Тогда на эту комнату имеете первоочередное право. Зачем же давали взятку?
— Хотелось наверняка.
— Ну, и вышло?
— Нет, чего-то тянет. Мало дала…
Опросил я Галанину поверхностно и даже уголовного дела не возбудил. Но возбудить пришлось, поскольку ее заявление подтверждалось косвенными доказательствами: сын знал, с мужем советовалась, у соседки заняла пятьсот долларов…
Чиновник отдела учета и распределения жилой площади на допросе раздраженно улыбался: мол, отрываю его от дела. Разумеется, взятку отрицал. Да у него и фамилия была крепкая — Дубищев.
Я надеялся на очную ставку. Все-таки не у каждого хватит совести врать, глядя в глаза. Они сели друг против друга. Дубищев со спокойно-брезгливым выражением на лице и кейсом на коленях; Галанина с виноватой полуулыбкой — людей от дела отрывала — и с продуктовой сумкой, поставленной на пол.
Выполнив все формальности, я попросил:
— Гражданка Галанина, расскажите, как и кому вы дали взятку.
— Давала три раза: пятьсот, пятьсот и тысячу. Вот этому гражданину.
— Так, где и как дали взятку в первый раз?
— Пятьсот долларов в церкви.
— Как — в церкви? — удивился я неподходящему месту для взятки.
— Он молился. Показал взглядом на свой карман, туда и положила.
— Гражданин следователь, я атеист, Богу не молюсь и в церкви никогда не был, — отчеканил чиновник.
Галанина только виновато улыбнулась. У меня появилось нет, не сомнение, а некоторое недоумение. Неужели чиновник, я бы сказал, среднего городского звена, не мог выбрать более уместного для взятки места? Или хотел сразу очиститься от греха?
— Гражданка Галанина, где и как вы дали вторую взятку?
— Тоже пятьсот долларов в помещении милиции.
— В каком помещении?
— В главном… в РУВД.
— И где… там?
— В приемной начальника милиции.
— Гражданин следователь, — не дождался моего вопроса Дубищев, — я работаю на этой должности полтора года и в РУВД ни разу не был.
— Галанина, вы настаиваете на своих показаниях? — вяло спросил я.
— Так было.
Но так не могло быть… Брать взятку в приемной полковника? Назначить там встречу? Мне следовало расспросить, кто еще был в приемной, где находились работники канцелярии, как были упакованы деньги… Одолевшие сомнения толкнули на спешный вопрос:
— Галанина, где и как вы дали третью сумму?
— Тысячу долларов, в парке…
— Подробнее.
— На карусели.
— Не понял.
— Дубищев катался на лошадке.
— На какой лошадке?
— На карусельной, игрушечной.
— Он крутился на этой лошадке?
— Да.
— Как же вы вручили доллары?
— Лошадки парные. Когда карусель стала, он меня поманил, я села рядом, мы поехали…
— Вы крутились с ним вместе на карусели?
— Ну да. И я передала ему конверт.
Дубищев рассмеялся. Следователю нельзя. Тем более что у меня возникли сомнения по поводу психического здоровья Галаниной. Уж если следователь сомневается в событии преступления, то суд его завернет мгновенно. Дело я прекратил.
Примерно через месяцев семь Дубищева взяли с поличным при получении взятки — в бане, в парилке.
Было за полночь. Автомобиль шел по проспекту на довольно порядочной скорости. Инспектор дорожно-постовой службы этой скорости не придал бы значения… Но «Волга» «подрезала» хлебный фургон, проскочила под красный свет и понеслась вниз по уличному пологому спуску. Инспектор прыгнул в свою «шестерку», ринулся за нарушителем, хватаясь за рацию:
— По Тополиному проспекту в сторону центра прет светлая «Волга»…
Светлая «Волга» сделала зигзаг на панель, сшибла урну, заломала несколько кустов газона и вновь выскочила на проезжую часть.
— За рулем пьяный, за рулем, мать его…
Этажерка ящиков возле ларька «24 часа» разлетелась, как щепки. Инспектор даже услышал крик метнувшейся женской фигуры. Неужели придется стрелять по скатам?..
Но «Волга» убавила скорость. Она шла все тише и тише, пока не остановилась бессильно. Словно водитель уснул. На довольно-таки людном месте — у ночного клуба.
Пока инспектор тормозил да вылезал, две девушки, видимо искавшие такси, его опередили — заглянули в салон. И, завизжав, отпрянули. Инспектор непроизвольно тронул пистолет и рванул дверцу «Волги». И не то чтобы остолбенел, а просто онемел…
За рулем сидел абсолютно голый мужчина и улыбался пьяно и доброжелательно…
— Ваши права, — автоматически потребовал инспектор.
Мужчина огладил ладонями бока, показывая, что нет даже карманов. Видимо, девицы информацию распространили: вокруг автомобиля с голым мужиком начал кучковаться любопытствующий народ. И тогда лицо мужчины показалось инспектору знакомым. Он спросил:
— Вы Рюмин?
Мужчина кивнул.
— Вы кандидат в депутаты?
Тот вновь кивнул. Еще бы не знакомо, если все стенды и ограды района были оклеены фотографиями этого голого человека с красным телом, от которого шел легкий банный парок. Инспектору оставался один выход: выдернуть кандидата из машины, сунуть в свою и отвезти туда, где есть брюки…
Наши газетчики вездесущи. На следующий день читатель алчно впился взглядом в заголовок «Кандидат в депутаты городской думы разъезжает по городу нагишом». И этот заголовок оказался самым гуманным. В других газетах мелькало: «Стриптиз Рюмина», «Кандидат в депутаты без штанов».
Что же произошло?
Вечером Рюмин парился в сауне. Немного выпил. Вдруг влетает банщик с криком, что машину Рюмина «раздевают». От пара, от выпитого, от злости на ворье, Рюмин как был, так и выскочил во двор бани. Двое субъектов, копошившиеся в моторе, побежали. Двигатель работал. Рюмин прыгнул в машину и сгоряча решил их догнать. Но сил у мотора хватило только выехать за ворота: орудовало не ворье, а предвыборные враги Рюмина. Тормоза раскурочили, бензин слили…
Прибрежный район города высокий, а баня стоит на самой горе. Ну, машину и понесло вниз по проспекту — ни тормознуть, ни свернуть…
Как же выборы? Думали, что после этого скандала депутатств Рюмину не видать, как обратную сторону Луны. Парадокс: по количеству голосов он обошел всех других кандидатов. Не потому, что был лучшим, а потому, что люди его запомнили. «А, это тот, который катается без портков…»
Среди пачки заявлений майора заинтересовало одно: гражданка утверждала, что у ее умершей матери, старушки Тереховой, в морге сняли с зуба золотую коронку. То есть украли. Непонятно, но с кладбищ, из моргов и крематория постоянно шли сигналы о правонарушениях иногда кровавых, иногда непонятных, а то и просто заурядных. Украли золотую коронку… Леденцов усмехнулся: нет ли у покойников особой криминально-притягательной силы?
