Пристальное внимание к Доктору Шину со стороны владельца автосервиса было вполне объяснимо. Большой толстый человек, еще будучи начальником местной милиции, естественно, был хорошо и тесно знаком со всей местной, так называемой, элитой. И потому главный врач психо-невралогической лечебницы, еще когда Виктор Викторович в первый раз разговаривал с ним относительно Доктора Шина, согласился за небольшую ежемесячную плату – двадцать процентов от зарплаты Доктора Шина – выпустить своего бывшего пациента из-под тесного контроля. Но и то с непременным условием – если Доктор Шин будет вести себя нестандартно, Виктор Викторович должен немедленно сообщить об этом главному врачу и дать возможность провести с пациентом короткий курс лечения.

– А кто он вообще такой? – спросил Виктор Викторович.

– Этого нам знать не дано, – философически изрек главный врач. – Он сам не знает, и мы не знаем. Знаем только, что китаец. Знаем, что человек образованный… И все… О его состоянии запрашивают из Москвы… Из КГБ…

– Из ФСБ, – поправил отставной начальник милиции, любитель точных формулировок.

– Из ФСБ, – охотно согласился главный врач. – Раз в год я отправляю подробнейшую справку… Так и буду писать, что он дворником работает. Не то, посчитают, что он «проснулся», и тогда его заберут.

Потому Виктор Викторович к Доктору Шину и присматривался с такой основательностью. Очень не хотелось, чтобы китаец «проснулся» и его забрали бы парни из московского ФСБ. И любое «просыпание» казалось большому толстому человеку угрозой.

Впрочем, даже при наличии реальной угрозы он готов был сразу же связаться с главным врачом, чтобы поставить того в известность.

Виктора Викторовича не обманули. В окне диагностического центра автосервиса горел свет. Дверь была закрыта. На стук не сразу, видимо, торопиться не привык, вышел дежурный слесарь – шиномонтаж работал круглосуточно, поскольку местные дороги изобиловали наличием гнутых гвоздей, которые словно кто-то специально рассыпал, и дежурного выгодно было держать здесь постоянно.

– Где Доктор Шин?

– В диагностике, – кивнул слесарь на закрытую дверь. – Чай ему только что заваривал. Он, зараза, чай ведрами пьет. Только почему-то зеленый.

Простые работяги китайца недолюбливали, это Виктор Викторович уже давно почувствовал. Они его считали придурком, только что попавшим в автосервис из психушки, а его поставили начальником над ними. Есть отчего кривить рожи…

– Зеленый чай для здоровья полезен, – сурово проворчал Виктор Викторович, хотя бы таким образом вступаясь не за Доктора Шина, а за свое решение поставить его руководителем. Он прошел через помещение к двери, толкнул ее ногой. Дверь оказалась закрытой, но на звук послышались шаркающие шаги. И уже через несколько секунд «зараза» Доктор Шин распахнул тяжелую металлическую створку.

– Здравствуй. Я слышал, двигатель шумит. Там стучит что-то, смотреть надо, – с всегдашней вежливостью встретил китаец хозяина. При таком тоне хотелось и традиционный восточный поклон увидеть, и руки, сложенные ладонями перед грудью. Но до этого пока дело не доходило, хотя и сам тон привычного разговора китайца Виктору Викторовичу нравился. Хотя он и знал, что точно таким же тоном Доктор Шин встречает и всех клиентов.

На замечание о шуме в двигателе, которого он сам не слышал, Виктор Викторович внимания не обратил. Он вообще при всем уважении к талантам своего наемного работника предпочитал свою дорогую машину гонять в Москву в фирменный автосервис.

– Ты что так припозднился? – сразу с порога спросил Виктор Викторович, не дожидаясь ответа прошел в бокс и устало опустил свое тяжелое тело в кресло для клиентов. Кресло укоризненно заскрипело, но сам он такие звуки слушать и понимать никогда не умел и потому внимания на скрип не обратил, считая, что всякая мебель должна под его весом скрипеть.

– Работаю, – скромно и чуть-чуть виновато улыбнулся китаец.

– Работа уже закончилась. Твоя работа – клиентов принимать и машины смотреть…

Доктор Шин занял вертящееся кресло перед компьютером и повернулся к монитору боком, чтобы видеть Виктора Викторовича. Но не сказал ничего, хотя хозяин, похоже, ждал отчета.

– Что делаешь? – Большой толстый человек все же не выдержал и задал новый вопрос.

– Так… Кое-кое пытаюсь… – разговаривать чисто по-русски Доктор Шин так и не научился, несмотря на богатую практику общения с клиентами за последние месяцы.

– Что – кое-кое пытаешься? – Это уже прозвучало сурово и почти в приказном тоне. А почему бы, собственно говоря, и не должно так звучать, если Доктор Шин работает на предприятии Виктора Викторовича и на его оборудовании…

– Клиент тут одна появился… Крутой и еще круче… Жалуется, по три штрафов в день платит… Менты, говорит, на каждом углу с радарами…

– Антирадар, что ли, делаешь? Зачем? Они продаются…

Доктор Шин удивленно поднял брови на самый лоб, и Виктор Викторович в первый раз заметил, что глаза у китайца не хитрые, как у дворняжки, которая выпрашивает что-нибудь съедобное у прохожих, – так ему казалось раньше, а откровенно умные.

– Что-то подобие… Купить можно… Сделать интересно… Клиента просит, чтобы ни у кого не был… Только у него… Крутой и еще круче… Такой хочу, чтоб ни одна радара не видела… Такие американцы для своих военных самолетов делать хотят… Слышал?.. Самолет-»невидимка»…

– Ну-ну, – Виктор Викторович пожевал губами, формулируя вопрос, и сурово спросил: – Скажи-ка мне честно – кто ты такой? Антирадары не дворники делают… И ты не дворник… Так кто же ты?.. Кем ты раньше был?..

– Моя не помнит, – Доктор Шин виновато пожал плечами и улыбнулся.

– Ты на компьютере работаешь так, словно всю жизнь за ним просидел. А компьютеры появились, когда ты уже в больнице лечился… Не в палате же тебя учили?

– Меня не учили, я здесь научился…

– Быстро ты научился… Талантливый, наверное… И журналы на иностранных языках тоже здесь читать научился? Говори… Не то я тебя отправлю назад метлой махать…

– Моя не помнит, – согласился, как признался, Доктор Шин, слегка испуганный. – Взяла журнала, стала читать… Оказывается, умею…

– На каком языке читаешь? – спросил Виктор Викторович.

– На разных… Английский, немецкий, мало-мало по-французски, мало-мало лучше по-испански, конечно, китайский знаю…

Это было уже вообще вне понимания отставного начальника районной милиции. Ну, знать, кроме русского, еще и китайский, это было бы нормальным. Знать еще и английский так, чтобы читать научные журналы – это уже больше, чем нормально. Но читать на многих языках – это уже слишком…

– И где же ты этому учился?

– Моя не помнит…

Это был уже тот самый случай, о котором говорил главный врач лечебницы. И связываться с ФСБ, наживать себе возможные неприятности Виктору Викторовичу не хотелось. Придется, видимо, несмотря на позднее время, заехать к главному врачу домой, чтобы завтра снова не отправляться в Приволжский…

Ничего не сказав Доктору Шину, Виктор Викторович поднялся, вздохнул и пошел к выходу.

Полковник Доусон поймал себя на том, что ему стало трудно вчитываться в текст на мониторе. Почти физически трудно… Взгляд помимо воли поднимался на выглядывающее из-за спинки кресла плечо Клер Такуа и плавную, изящную линию этого плеча, переходящую в темно-блестящую шею. Испытываемые Доусоном чувства были не в характере полковника, которому женщины никогда не мешали жить и работать. По крайней мере, с тех пор не мешали, когда он, прожив только два года в браке, развелся. Нынешнее состояние, сразу привычно принятое на контроль, и потому осознанное, насторожило и заставило взять себя в руки. И, теперь уже не поднимая глаз, Доусон продолжил чтение, хотя и пришлось вернуться на несколько абзацев назад, к первому испытанию самолета…

Итак, первый «F-117А» был поднят в воздух 18 июня 1981 года летчиком-испытателем Хейлом Фарлеем. А еще через два года поиска и проверок самолет был запущен в серию. За период с 1982 по 1990 годы были построены 59 таких самолетов. Первое испытание в боевых условиях было произведено в ходе операции «Джаз Коз» 21 декабря 1984 года, когда два «F-150А» сбросили девятисоткилограммовые бомбы с лазерным наведением на казармы Рио-Гато, где, как предполагалось, укрывался Норьега, президент Панамы. К сожалению, летчики ошиблись и сбросили бомбы на пустырь. Боевые испытания были признаны неудовлетворительными, и все оправдания военных летчиков в расчет не принялись.