– А на какой заставе?

Иван ответил. Это была родная застава ишака. Дворник обрадовался:

– А я живу там, – сказал он, – через один кишлак влево, если стать лицом к реке.

Иван кивнул.

– Как там сейчас? – спросил он.

– Все так же. Работы нет. Стреляют меньше. И командир теперь другой – из наших.

– А героин еще возите с той стороны? – поинтересовался Иван.

– Не знаю, – уклончиво ответил таджик. – Я этим никогда не занимался. Я закон уважаю.

Они поговорили еще несколько минут. Подошли клиенты, и таджик распрощался. Иван посадил ребенка на спину ослика и стал катать по парку. В этот раз ослик не почувствовал тяжести седока. Его сердце пело и ликовало – он нашел отца.

Он повернул голову к Ивану и хотел было сказать «Папа», но, несмотря на все его старания, получилось совсем другое.

– Вава! – вылетело у него из пасти.

– Какой у вас ослик интересный, – заметила мать ребенка. – Ишаки таких звуков вроде не должны издавать.

Ослик попытался еще раз сказать «папа», но опять не вышло.

– Он чего-то хочет, – догадалась женщина, – и пытается вам сказать.

Ребенок услышал знакомое слово и показал матери пальчик с подсохшей царапиной.

– Вава! – сказал он.

– Может, у него что-нибудь болит? – предположил Иван. – Но он не выглядит больным.

Женщине не хотелось разбираться в ишачьих болезнях.

– Мы, пожалуй, пойдем, – сказала она, подхватила ребенка и заспешила к выходу.

Ослик обрадовался, что они остались одни. «Здравствуй, папа! – собирался сказать он. – Вот мы и встретились. Где же ты так долго пропадал?» А получилось:

– Ава вава уаа уа уа уа ава!

Зато улыбка у него вышла отменная – от уха до уха. Иван всполошился. Он заглянул ослику в глаза и спросил:

– Ты не подыхать ли собрался?

Тот улыбнулся еще шире.

– Уа ва ау вау уав! – сказал он.

– Так, – понял Иван, – поговорить, значит, хочешь. Помолчи пока, а то ты мне всех клиентов распугаешь. Дома поговорим!

Ослик обиделся и замолчал. «Восемь лет не видел сына, – возмутился он, – а думает о каких-то клиентах. Тоже мне – папашка!» Хотя и понимал, что Иван пока не знает о неожиданно свалившемся на него отцовстве и объяснить ему это будет очень трудно.

48

Витек еще раз вышел в астрал и направился к себе в голову, только уже сам, без Ивана. Того не было на месте, а ему невтерпеж стало дожидаться.

Поначалу он сунулся в уши, но проходы там стали такими узкими, что ему было никак не протиснуться. Кажется, Жаку удалось развернуть извилины так, чтобы они закрывали ушные проходы полностью.

Тогда Витек пошел через нос. Этот путь оказался труднее. В носу было полно засохших и свежих соплей, пробираться через них приходилось с трудом. Он мог увязнуть и проваландаться до утра. Вдобавок его кололи росшие в носу волосы, а дергать их было нельзя, чтобы физическое тело не чихнуло и он не вылетел из носа прочь.

Он вспомнил о дороге через уши, где из неприятностей имелась только сера, но ее было немного. Но все же и эта дорога привела его к цели.

Витек попал в мозг не в том месте, где раньше, а немного в стороне. Он вышел на площадке, где толклись желания. Их было много и они разделялись на две группы – возвышенные и низменные. Возвышенные желания были одеты в белые туники и держали в руках арфы. Время от времени они ударяли по струнам и устремляли очи горе. Здесь было забытое уже желание почитать книжку, желание снять с дерева кошку, желание перевести через дорогу старушку. Желание пойти на выборы и сделать правильный выбор. Желание честно и добросовестно трудиться на работодателя. Желание уступить место в транспорте.

Желание послужить отечеству, как когда-то гардемарины. Желание закрыть глаза, чтобы не смотреть на весь этот бедлам.

Низменные желания были куда многочисленнее и выглядели заметно энергичнее, жизнеспособнее. Среди них выделялись диким видом и необузданным нравом желания выпить и закусить, желание закурить, желание трахнуться, желание послать всех в жопу, желание что-нибудь украсть и желание врезать кому-нибудь по сусалам. Они были ободранными, волосатыми, пьяными и смотрели исподлобья.

«Хорошие ребята, – подумал Витек. – Нужно только уметь направить их энергию в нужное русло».

Желания переругивались между собой на предмет, кто из них главнее. Иногда между ними вспыхивали драки, всегда, впрочем, непродолжительные и бескровные. Здесь бурлила жизнь.

Никем не узнанный, Витек обошел площадку и направился дальше. Он уцепился за одинокую ночную мысль, потом пересел на сонную думу, потом опять перешел на мысль и приехал по знакомому адресу.

Уродов там не оказалось. Валялись пустые бутылки, остатки закуски, обрывки газеты «Спид-инфо», но их самих там не было. Исчезли и рваные ватные одеяла, на которых они раньше валялись.

Поначалу Витек подумал, что они сами убрались из его головы, и обрадовался. А потом засомневался – не могло все быть так просто. Он решил их поискать.

Кружить по извилинам ему пришлось долго. Он пересаживался с думы на думу, с мысли на мысль, а глухие закоулки, где они не ходили, обследовал пешком. Уроды как провалились.

Он обыскал оба полушария и ничего не нашел. Он готов уже был поверить, что они действительно ушли. Им приказали – и они сделали ноги. Говорил же Жак, что они не властны над собой.

Витек сел в тени, прислонился к извилине и решил немного отдохнуть, перед тем как покинуть голову. Из тени ему было видно несколько больших извилин, сам же он оставался незаметным. Всюду было тихо.

Вдруг приподнялся край большой извилины и оттуда появился Купим Волосы. Озираясь по сторонам, он отошел, справил малую нужду и заторопился обратно.

Он словно бы чего-то боялся. Витек теперь понял, откуда до него доносился едва заметный запах аммиака.

Он выждал немного и направился туда, где исчез Купим Волосы. С величайшей предосторожностью он приподнял край извилины и просунул туда голову. Там была естественная пещера, вытянутая в длину и поворачивавшая вдали направо. Надеясь на удачу, Витек пробрался в нее и тихо пошел вперед, припадая к стене при малейшем шуме. За поворотом пещера расширялась и своды ее поднимались. Здесь было место пересечения множества нервных окончаний, которые выглядели как узлы канатов разной толщины. Уроды насовали в эти узлы каких-то пластиковых рычагов, похожих на большие зубочистки, и Жак объяснял Купим Волосы, куда надо жать, чтобы добиться от Витькового тела того или иного движения.

«Поубивать бы их на месте, – подумал Витек, – а рычаги воткнуть им в задницу!» Но он понимал, что в одиночку с двумя не справится. Вот был бы здесь Иван – тогда другое дело. Он пожалел, что в прошлый раз дал слабину и не выбросил наглых тварей из своей головы. «Тоже мне – „ментальные бомжи”, – подумал он со злостью. – Пидоры гнойные! Залезли в чужую голову и теперь хозяйничают».

Он решил, что вернется с Иваном, как только тот появится, разберется с ними и уничтожит их командный пункт, не дожидаясь советов Профессора. А пока оставит все как есть.

Он тихо вышел наружу и покинул голову. Остаток ночи его никто не беспокоил.

49

Вечером бомжи сидели на решетке, пили воду «Лескин шиш» и отдыхали от пьянства. Витек с непонятно откуда взявшейся неприязнью посмотрел на Ивана. «А ведь он хотел меня убить, – вспомнил он. – Ну не убить, но изувечить – точно. Он сам об этом говорил. А я теперь, как дурак, ему помогаю. Кто он мне: сват, брат, друг детства? Так, троюродный плетень моему забору. Если разобраться – он продолжает оставаться для меня опасным. Вдруг у него опять крыша поедет, а я буду спать рядом? Тут уж он своего не упустит». Иван поймал его взгляд.

– Ты чего, брат? – спросил он.

– Чего «чего»? – неприязненно переспросил Витек.

– Смотришь так.

– Тебе показалось, – и отвернулся.

Но думать об Иване не перестал. Кто-то словно нашептывал ему мысли, которых у него до сих пор не было. «У проблемы есть решение, – думал он. – Придушить его во сне. Спящим он не окажет сопротивления. Надо только дождаться, пока на решетке никого не останется. Или увести его ночевать в другое место. Тогда одним махом решится множество проблем. Я буду гарантирован от его повторного помешательства. Все деньги от ишака достанутся мне. Я избавлюсь от забот о нем, которые сдуру взвалил на себя. Тоже мне, друг, блядь, выискался! Никакой он мне не друг. Так не бывает, чтобы сначала был врагом, а потом стал другом. Или одно – или другое».