Все еще не верилось, что ему так повезло и он познакомился с дочерью Отто… завязал с ней почти приятельские отношения. Конечно, может быть это была простая любезность, когда она приглашала его на виллу. Но что бы она ни имела в виду, она его пригласила, и Ги не собирался пропускать такую возможность. Он хотел сам увидеть все реликвии, о которых рассказывал ему Билл. Тогда он точно убедится в том, что Отто Брандт является Отто фон Райнгардом.

Эту возможность послало ему небо. Да и девушка тоже недурна собой. Тем более приятно. Совсем не такая, какой он представлял себе дочь старого нацистского преступника.

Ги неожиданно почувствовал некоторое сожаление. При других обстоятельствах он вполне бы мог увлечься ею. Он опять подумал о девушке, вспоминая ее живые привлекательные черты, ее голос и даже представив ее в своих объятиях. Очень жаль. Не часто его привлекали девушки так сильно, как эта. Но ничего не поделаешь – она дочь немца, и если немец окажется Отто фон Райнгардом, и говорить нечего. Она не захочет иметь с ним ничего общего, если он выдаст ее отца властям, но и он тоже не захочет иметь никакого отношения к плоти и крови нацистского чудовища, который предал смерти его отца, его дядю, а потом выкрал фамильные сокровища.

На какое-то мгновение Ги захотелось даже, чтобы немец оказался другим, не Отто фон Райнгардом. Но он резко одернул себя. Он ищет именно фон Райнгарда. Ищет давно, а фамильные сокровища хочет вернуть на их прежнее место.

И не позволит, чтобы этому помешали миловидное личико и пара красивых ножек.

Ужин на вилле закончился. Петси убрала со стола. Лили, Ингрид и Отто сидели в гостиной и разговаривали о том о сем.

Отто съел очень мало, без интереса потыкал вилкой в блюда, которые ставили перед ним на поднос, и Лили наблюдала за ним с состраданием. Она представляла себе, как трудно будет ей видеть его больным, но в действительности все оказалось гораздо хуже. Было бы легче снести это зрелище, думала она, если бы раньше он не был таким сильным. А теперь контраст получался слишком разительным, просто надрывалось сердце видеть железную волю, все еще заметную в совершенно одряхлевшем теле. У Лили слезы навертывались на глаза. Она отвернулась и увидела между ставнями веранды силуэт высокого человека. Она ахнула, и в тот же момент Ингрид заговорила, слегка повысив ГОЛОС С оттенком неприязни.

– Джорге! Какой сюрприз!

– Разве? – раздался насмешливый выговор нараспев, который Лили так хорошо запомнила. Голос, который она слышала в своих грезах.

Он вошел в салон ленивой, грациозной походкой, в которой было что-то кошачье. Свет от люстры подчеркнул рельефно черты его лица – он выглядел старше, развратнее и еще опаснее, чем всегда.

– Я слышал, что приехала Лили, – заметил он. – И заскочил взглянуть на нее.

– Тебе этого не следовало делать. – Отто подался вперед в своем кресле, гнев и тревога придали ему некоторую силу. – Лили не желает тебя видеть. Ты знаешь об этом.

– Не волнуйся, папа. Не беспокойся за меня. – Лили поднялась со своего места и стала за ним, мягко положив руки на его плечи. – Я польщена, Джорге, что ты потрудился прийти, но, как сказал папа, делать этого не стоило. Я действительно не хочу тебя видеть.

Джорге равнодушно пожал плечами.

– Жаль слышать это, Лили, – произнес он с той же показной распевностью. – Я считал, мы что-то значим друг для друга.

– Что ты хочешь этим сказать? Он посмотрел в сторону Отто.

– Несомненно, здесь должны произойти перемены. Нам придется обсудить, как организовать дела по-новому.

Лили просто задохнулась от жестокости этих слов, но Ингрид тут же вскочила на ноги и гневно подошла к Джорге вплотную.

– Как ты смеешь? – гневно выкрикнула она. – Как ты смеешь врываться сюда без приглашения и так расстраивать Отто?

Джорге вроде бы и улыбался, но его лицо при этом оставалось невозмутимым.

– Рано или поздно с фактами придется считаться, нравится вам это или нет.

– Но сейчас для этого не время и не место. Думаю, будет лучше, если ты уйдешь, Джорге.

Джорге пожал плечами.

– Как желаете. Это ваш дом – пока что. Мне только жаль, что вы показали себя такими негостеприимными к старому другу и деловому партнеру. Но пусть будет по-вашему. Лили, скоро я поговорю с тобой наедине.

– Неужели ты не можешь понять, Джорге, что мне нечего тебе сказать? – Лили возмутило его высокомерие и полное неуважение к отцу. Ей было стыдно, что она допустила его в свою жизнь. – Ингрид говорила и от моего имени. Я приехала в Мандрепору, потому что заболел папа. Это – единственная причина. И я была бы признательна, если ты оставишь в покое его… и меня.

Джорге хрипло рассмеялся, его голосовые связки были изнурены обилием бесшабашных вечеринок и выкуренных сигар.

– Моя дорогая Лили, ты всегда прекрасна – особенно когда сердишься. Этот пламень – неотразим! Я жду с нетерпением, когда бизнес начну вести с тобой.

Он двинулся, вышел из освещенного люстрой круга, артист, который знал, что он прекрасно отыграл сцену ухода, и не желал портить впечатление продолжением диалога. Лили не успела ответить ему в той же броской манере – мгла поглотила его.

– Какая свинья – что он себе позволяет! – кипятилась Ингрид. Лили не вспомнила, что она когда-либо видела мачеху так вышедшей из себя, обычно та сохраняла безупречное спокойствие и выдержку. – Он никого и ничто не уважает. Когда-нибудь найдется человек, который продырявит его, как это сделали с его отцом – прострелит насквозь – он это вполне заслужил.

– Ингрид, пожалуйста, не надо. – Отто произнес это натянутым голосом: ладонями Лили чувствовала напряжение в жесткой линии его плеч. – Перестань об этом, а? Пусть его приход не испортит первого вечера Лили после возвращения.

– Он уже испортил его.

– Нет, пока нет. – Теперь, когда Джорге ушел, Лили почувствовала свою слабость и нестойкость в отношениях с ним, но ради отца решила не показывать, насколько она этим расстроена. – Меня возмутили его слова, но, по крайней мере, я увидела его и должна признаться, что раньше с ужасом думала об этой встрече. А теперь – ну, что же, все позади, не так ли? Худшее пройдено.