– Ничего подобного! – В его усталом голосе послышался металл. Лили пристально взглянула на него. Глаза горели на его изможденном лице. Нет, он не выглядел как человек, который заговаривается. Лили опять охватили дурные предчувствия.

– О чем ты говоришь, папа?

– Цветная одежда, бананы, марки – все это для отвода глаз, Лили, прикрытие для настоящего бизнеса. Все, что ты видишь на острове Мандрепора – сплошной обман, милая. Все это затеял я, вместе с дедушкой Висенте и дядей Фернандо, совершенно с другой целью.

У нее голова пошла кругом.

– Не понимаю. Другой целью? Какой другой целью?

– Перевозки кокаина. – Он произнес это очень тихо, одним придыханием, так что сначала она не поняла его слов. Тогда он повторил более громко, смотря ей прямо в глаза и желая убедиться, что она его правильно понимает. – Кокаин, Лили. Вот в чем заключается настоящий бизнес на Мандрепоре.

Она молча взирала на него, открыв рот, в глазах застыло удивление.

– Кокаин. Ты хочешь сказать… наркотики?

– Конечно. Мандрепора – перевалочный пункт для картеля «Кордоба-Санчес». Остров удобно расположен и по отношению к Южной Америке, где выращивают листья коки, и по отношению к рынкам сбыта в Майами. – На его губах мелькнула улыбка. – Боюсь, милая, что гостиница и местный экспорт не смогли бы обеспечить нам стиль жизни, к которому мы привыкли. Это дает огромное количество денег, ты даже не можешь представить себе – сколько, и чем ближе ты подходишь к рынкам сбыта, тем большие получаешь барыши. Мы поняли это много лет назад, гораздо раньше других князей наркомафии. Наша деятельность в те годы была гораздо более совершенная, чем у других, – пока они экспортировали полуфабрикаты, гидрохлорин и даже кокаиновое сырье, мы занимались уже изготовлением товарной продукции – и загребали выручку, которая у других ускользала между пальцев. Для этой цели выбрали остров Мандрепора. Товар прибывает сюда в килограммовых пакетах. Кокаин-сырец мы размельчаем, смешивая его с молочным сахаром-лактозой, удваивая вес партии, и потом отправляем в Майами. Там, в торговой компании Джорге, товар проходит новое измельчение, смешение и утяжеление и передается розничным торговцам.

Лили потрясла головой как просыпающийся лунатик.

– И все это происходит здесь… на Мандрепоре? Но где? Как?

– Мы построили лаборатории в скалах – пещерах ниже уровня моря, в северо-западной части острова. Они там протянулись на целые мили – прекрасное место. Никто о них не знает, кроме местных жителей, и мы всегда следим за тем, чтоб без разрешения там никто не появлялся.

– Поэтому-то ты и запретил мне…

– Я не хотел, чтобы ты знала об этом, Лили. Считал, что так будет безопаснее. Л теперь я пришел к выводу, что безопаснее будет, если ты узнаешь об этом.

– Почему?

– Как раз из-за Джорге. Ты должна знать, что он за человек – совершенно, абсолютно беспринципный. Такими становятся торговцы наркотиками – они слишком многое ставят на карту. Что же касается Джорге, то он, конечно, от рождения порочный человек. Поэтому-то, видимо, ему и удалось так развить этот бизнес, который начали его дед и отец.

– Но, папа, я уже сказала тебе – у нас с ним все кончено!

– Ты говоришь это сейчас, милая. Я не уверен, что будет завтра. В любом случае не от одного только Джорге весь этот бизнес становится таким опасным. В торговле наркотиками дела начинают складываться очень скверно. Другие дельцы осознают тот факт, что по-настоящему большие деньги можно получить лишь на стадии сбыта. Они начинают создавать сети оптовых организаций, подобных нашей, повсюду в Соединенных Штатах. Но алчность губит. Никто не хочет поступиться своими зонами влияния. Между ними уже начались схватки. Вскоре в их среде вспыхнет тотальная война.

– Не понимаю…

– И слава Богу, что не понимаешь. Убийства, массовый разбой, схватки между бандами в таких масштабах, которые не встречались со времени чикагских побоищ в двадцатых и тридцатых годах. Вот о чем я говорю.

– Но, конечно, здесь, на Мандрепоре…

– Укрыться будет негде, если они решат бросить вызов нашему превосходству. Ты, конечно, окажешься в опасном положении как моя дочь, наследница моей доли в этой империи. Если бы ты стала женщиной Джорге, то риск удваивался бы, утраивался и учетверялся, и неоднократно, в такой же пропорции, в которой возрастает стоимость листьев коки. – Он подался вперед, положил свою большую ладонь на ее кулачок и снова сжал ей пальцы. – Твое будущее обеспечено, Лили. Тебе нет необходимости беспокоиться о нем. Деньги, которые я в течение всех этих лет заработал, лежат на счету в швейцарском банке. Соответствующие документы ты найдешь в моем письменном столе. Обратись к моему юристу в Берне. Он позаботится о том, чтобы перевести счет на тебя, и обещаю, что тебе в жизни больше ничего не понадобится. Но ты должна уехать с Мандрепоры и никогда больше не возвращаться сюда. Если ты останешься здесь, то с тобой случится то же, что произошло с твоей матерью. Я не могу перенести даже мысли об этом.

У Лили закружилась голова. Она с трудом верила тому, что слышала – значит, всю ее жизнь окружали интриги дельцов наркобизнеса, а она ни разу даже ничего не заподозрила. Ничто в ее жизни не было таким, как она себе представляла. Потрясенная и сбитая с толку, Лили даже не смогла догадаться, что имел в виду Отто, когда заявил, что она может кончить так же, как и ее мать. Только одно четко осознавалось ею среди прочего. Ее отец находится при смерти, и от этого нельзя уйти. Он с этим смирился, спокойно и по-философски, и теперь, насколько это возможно, приводил в порядок свои дела, пока силы и ясность ума не покинули его окончательно. И даже сейчас он, как всегда, заботился о ней, поставил во главу угла ее благосостояние, хотя это требовало раскрытия перед ней своего образа жизни, который прежде он предпочитал хранить в тайне.

– Ах, папочка! – прошептала она. Худыми пальцами он сжал ее запястье.

– Обещай мне, Лили. Ты сразу же уедешь, если не раньше…

– Не знаю… – Несмотря на всю его настойчивость, ей не хотелось давать обещаний у смертного одра, она не была уверена, что сдержит их. – Я уж давно не была здесь, но все, что мне дорого, находится здесь. Все мои воспоминания… все.