— Уже высший, хотя еще довольно мал. Он, поди, еще и разумный?

— Конечно, господин. Он даже умеет вполне неплохо общаться с людьми.

Дигамма смекнул, к чему идет разговор, поэтому без лишних уговоров вышел вперед и написал на земляном полу свое имя, не забыв демонстративно зевнуть.

— Интересно. Он действительно понимает, что делает, или просто дрессированный?

Пока Драги собирался открыть рот, Ди уже сам отрицательно помотал головой, а затем вывел слово «цена» и простейшее математическое уравнение рядом.

— Цена? Зачем тебе цена? Или стоп, — герцог довольно быстро разгадал ребус своего питомца. — Так ты хочешь поупражняться в арифметике! Что же, давай попробуем.

Лицо Пергтагера украсила широкая неподдельная улыбка. Он подозвал одного из слуг и повелел тому написать несколько задач для варана. Однако для Ди они оказались слишком легкими, а обычный конюх довольно быстро исчерпал весь свой математический потенциал. Тогда уже не выдержал сам герцог и, отодвинув широкой ладонью подчиненного в сторону, принялся с азартом упражняться вместе с рептилией. К Пергтагеру еще никогда не попадал такой интересный зверь, и он мог бы, наверное, до вечера провозиться с новым питомцем, если бы не надрывное конское ржание, раздавшееся со стороны загонов. Тяжкие звуки доносились оттуда и раньше, но сейчас в них слышалось слишком много отчаяния. Герцог нахмурился и оставил ящера, а тот, недолго думая, пошел следом.

На втором месте после рептилий в списке любимых животных Эдвина стояли лошади. Можно сказать, что он большую часть жизни провел рядом с ними. А в том злополучном загоне сейчас мучился Ганит — подрастающий жеребец от лучшей кобылы Пергтагера, на которого тот возлагал очень большие надежды. Молодой скакун лежал на боку, тяжело дышал и бешено молотил копытами воздух, не давая никому приблизиться.

— Что у вас тут происходит?

Герцог был недоволен и обвел строгим взглядом всех собравшихся вокруг коня.

— У Ганита внутренняя болезнь, господин. Мне нужно прощупать брюхо, но мы не можем его успокоить, — ответил за всех Эвмел, главный коновал[1].

— Магов почему не позвал?

— Я уже послал за целителем, господин. Но нужно сначала установить причину болезни. И маг тоже попросит его обездвижить, чтобы не было ошибок.

— А просто схватить его, как я вижу, вы не способны, — в голосе Пергтагера звучало все больше раздражения.

— Простите нас, господин, — начал извиняться другой конюх. — Мы пытались. Но Ганит так лягнул Ганса, что весь дух выбил. Мы уже не знаем, как подступиться! Не злитесь, господин.

В углу загона и правда сидело бессознательное тело с сильно распухшей рукой и ссадиной от удара. Ганит был магическим животным, и его выдающая сила проявлялась уже сейчас, в подростковом возрасте. Обычным людям сложно с подобным справиться, поэтому Эдвин не стал наказывать слуг за бездействие, хотя сначала и собирался. Сейчас для него гораздо важнее было каким-то образом утихомирить жеребца, сходящего с ума от боли. Конечно, герцог мог и в одиночку скрутить молодого коня, но тогда появлялся риск самому переборщить и покалечить животное.

«Любой кризис открывает новые возможности», — так учил Дигамму Петер. Одну из них он рассмотрел и сейчас. Ящер ловко юркнул промеж людей и сделал пару аккуратных уколов жалом. Седатотоксин быстро успокаивал и усыплял Ганита, а миотоксин должен был обезопасить окружающих от рефлекторных движений жеребца. Довольный Ди вразвалку отошел в сторону, только вот все остальные пребывали в некотором смятении, особенно Драги. У него сердце в пятки уходило от одной мысли, что варан мог прикончить любимого коня герцога.

Первым в себя пришел Эвмел и сразу же поспешил проверить состояние Ганита.

— Он спит, господин! Дыхание ровное, тело расслаблено. Думаю, теперь я смогу заняться лечением.

— Да, приступай. Потом доложишь, как все прошло.

Герцог медленно вышел из загона и отвел Драги в сторону. Он до сих пор не мог поверить, что ситуация разрешилась таким странным образом. А торговец редкостями до сих пор не мог поверить, что сегодня не лишится головы.

— Джарди, скажи честно, ты знал?

— Нет, Ваше Высочество. Я сам чуть… Я же с ним столько дней ехал. Бок о бок, можно сказать. Он, получается, мог меня того?

— Ладно, с тобой все ясно.

Пергтагер оставил Драги, который глупо переводил взгляд по кругу с одной ладони на другую, приходить в себя и направился к варану. Он решил, что такой зверь требует особого подхода. Собственно, этого Дигамма и добивался своей выходкой.

— Ты меня очень выручил, Ди. Подобные дела требуют поощрения. Чего ты хочешь?

Эдвин говорил полностью серьезно. Теперь он не сомневался, что ящер его понимает не хуже людей. В качестве ответа Ди написал на земле слово «свобода».

— Хочешь, чтобы я отпустил тебя на волю?

Герцог сомневался, что решился бы на такой поступок, даже учитывая обстоятельства, однако все рано уточнил. Но Ди отрицательно помотал головой. Не затем он поставил под угрозу отношения с Лоттирией, чтобы в первый же день убраться из Пергтопфа.

— Нет? Тогда что? Хочешь больше свободы здесь, в моем доме?

Вот теперь Пергтагер получил утвердительный ответ. Дигамма собирался по полной использовать ресурсы герцога, и лишние ограничения ему ни к чему.

— Что же, это я могу устроить. Не против заключить Системный договор?

Дигамма понятия не имел, что это такое, поэтому согласился хотя бы из любопытства. Пергтагер, как и все его предки, имел ядро с направленностью Железа. С помощью магии он создал на земле довольно простую печать и напитал энергией. Перед Ди сразу же возникло системное сообщение. Это действительно оказался договор, суть которого: пока ящер не вредит никому в замке, герцог не лишает его свободы перемещений, а за выполнением обязательств следит Система.

Правда, когда сделка была заключена, Эдвин поспешил воспользоваться одной лазейкой и закрепил на шее ящера ошейник, который ловко извлек из кармана со словами «не обижайся, дружок». Он позволял отслеживать Дигамму, и начинал сигнализировать, если тот уходил слишком далеко. Но слежка никак физически не ограничивала передвижения, поэтому формально условия договора выполнялись. На самом деле, Ди ожидал нечто подобное и нисколько не расстроился. Тем более в артефакте он ощутил руку знакомого мастера. Это была более миролюбивая версия хорошо знакомой печати каторжника Старкуезера.

Но на этом раздача подарков не закончилась. Пергтагер повел своего нового любимчика на замковую кухню и сделал строгий наказ местному персоналу, чтобы те давали Ди любую еду и в любом количестве по первому требованию. Эдвин просто не верил, что Его Высочество сможет объесть одна рептилия. Возможно, что зря. Впрочем, пока Дигамма не собирался злоупотреблять щедростью герцога. Он решил попробовать всего понемногу, на сегодня остановившись на дегустации мяса. Свинина и говядина, курятина и индюшатина, оленина и другая дичь, жаренное, копченое и соленое — целый карнавал новых вкусов прошел через рот и ум химеры. Их было так много, что Ди не смог все хорошенько разобрать. Ничего не поделать, завтра ему придется снова повторить этот процесс. Абсолютно вынужденное обжорство.

Однако на сегодня у Дигаммы имелось еще одно дело. С первых минут в зверинце некто начал за ним наблюдать с каким-то детским любопытством. И Ди был наверняка уверен, что это один из питомцев герцога. Что же, стоило сходить познакомиться с соседями.

[1] — В данном случае — человек, занимающийся лечением домашнего скота, лошадей.

Глава 002(025) — Эмпатия

Из своей норы наружу вылез маленький паучок и потянул лапки. Паучиха, если точнее. Да и маленькой она казалась только по сравнению с другими зверями, живущими здесь. Ее тело было размером как у упитанной кошки, а каждая из ног при желании вытягивались почти на целый метр. А еще эта паучиха считала себя очень умной, ведь даже знала собственное имя — Ривера. Когда-то давно люди использовали немного другое слово, но она запомнила именно такое сочетание звуков.