— Неудивительно, что здесь и трава-то толком не растет, — заметил Крот. — А деревья! Ты только посмотри на этих несчастных уродцев.
Рэт лишь молча смотрел по сторонам, онемев от вида того, как чудовищно искалечена Река, его Река.
— Теперь понятно, — пробормотал он скорее сам себе. — Понятно, о чем пыталась рассказать мне Река, понятно, из-за чего она так мучится. Да кто ж выдержит такое издевательство! Нет, нужно будет вернуться сюда с Выдрой и поточнее определить степень загрязнения здесь и выше по течению.
Вздохнув, он с мрачной решимостью повел катер вперед, туда, где уже не росла трава по берегам, а стоял сплошной частокол дымящих труб, где фарватер едва не перегородили бесчисленные пристани, под которыми плескалась грязная, покрытая маслянистой пленкой вода.
Наконец было найдено подходящее для швартовки место у одного из причалов.
Ни Крот, ни его племянник никогда еще не забирались так далеко в глубь Города. Они были просто раздавлены шумом и суетой, царившими в этих местах. Рэту эта обстановка была уже знакома: ему доводилось бывать в Городе по делам хотя бы изредка. Но даже он выглядел явно не в своей тарелке и несколько раз сбивался с дороги, пытаясь следовать указаниям прохожих, которые (всякий раз по-разному) объясняли, как проще всего добраться до Центрального почтамта.
Хорошо еще, что главная почта Города находилась недалеко от реки. Когда друзья наконец нашли ее, они были просто поражены внушительными размерами этого учреждения. Со всех сторон здание было окружено сплошным кордоном карет, телег, фургонов, автомобилей и прочих экипажей, несущих на себе красную полосу — эмблему Королевской почты. Люди, сновавшие вокруг, либо загружали в экипажи, либо сгружали с них фирменные почтовые мешки, тюки, коробки и пакеты. Время от времени какое-нибудь из транспортных средств стремительно отъезжало от здания почты, а на его место не менее стремительно врывался другой экипаж.
После долгих расспросов приятелям удалось наконец выяснить, что «живой груз» содержится в Специальном отделении — достаточно далеко от прочих, более привычных почтовых отправлений. Еще одно путешествие по окрестным улочкам и весьма дурно пахнущим переулочкам, два подвесных моста, переход через железнодорожную линию — и вот путешественники наткнулись (не без некоторого облегчения) на железную дверь с уже знакомым почтовым гербом и табличкой, гласившей: «Живой Груз и Разное».
Оценив на взгляд размер двери, Крот повеселел и подмигнул Рэту:
— Судя по всему, никаких слонов и верблюдов нам опасаться не следует. Большое животное просто-напросто не пройдет в эту дверь.
Тем не менее именно в этот момент за дверью послышался нарастающий рев и топот. По самым скромным подсчетам Рэта, такой шум могли устроить тысяч двадцать буйволов, спасающихся бегством от какой-то смертельной опасности. От топота и воя задрожала железная дверь, перед которой стояли изрядно оробевшие посетители. Вслед за дверью ходуном заходила и стена… Впрочем, то, что поначалу было принято за стену, при ближайшем рассмотрении оказалось тяжелыми, обитыми железом воротами. И вот это мощное сооружение, казалось, было готово рухнуть или распахнуться, чтобы дать выход энергии беснующегося, паникующего стада.
— Маленькая дверца — это для нас, — мрачно заметил Рэт. — А воротца, боюсь, для того, за чем мы пришли.
Изрядно обескураженные, они вошли, и Рэт молча протянул Извещение худому джентльмену в очках, немедленно вышедшему навстречу.
— А, ну да, — сказал он, внимательно разглядывая карточку.
— А оно… они… это… большие? — дрожащим голосом спросил Рэт.
— Большой, маленький — в таком деле это весьма относительные понятия, — поспешил просветить его почтовый служащий. — Взять, например, корову: корова по отношению к овце животное большое, согласны?
— Ну да, — кивнул Рэт, — но…
— Но по сравнению с некоторыми породами диких буйволов, уверяю вас, корова выглядит очень небольшим и хрупким созданием.
— Это-то понятно, — вставил Рэт, — но вот…
— Но вот если уж мы заговорили о большом относительно большого, то на моем веку самый большой Живой Груз был двумя белыми носорогами для зоопарка. Вот уж они-то был по-настоящему большой. Они был к тому же на одну штуку больше, чем предполагалось: каким-то образом на пути к нашему Городу от какого-то, вроде бы либерийского, побережья они умудрился обзавестись в некотором роде членом семьи младшего поколения.
— Вы имеете в виду, что носорог был самкой и по дороге она…
— Я имею в виду, что мы сочли за лучшее не поднимать по этому поводу лишнего шума. В противном случае документы на груз были бы признаны недействительными в отношении пола и числа пересылаемых объектов, и уж тогда, поверьте мне на слово, нам бы пришлось изрядно намучиться, переоформляя бумаги и, разумеется, пересылая груз обратно отправителю.
— Хотелось бы выяснить кое-что по поводу нашей посылки. — Рэт решил перейти к делу.
— В вашем случае я не уполномочен давать какую-либо информацию по поводу размеров, пола и числа. Посылка оплачена при отправке, а все остальное — частное дело клиента.
— Тем не менее, надеюсь, это не верблюды? — не унимался Рэт, который твердо решил не принимать верблюдов ни под каким видом и уже прикидывал возможные последствия такого отказа.
— Сказать, что это не верблюды, я не могу. Правила, — вздохнул служащий. — Но обратите внимание, верблюды хранятся дальше в глубине двора, вон в тех сооружениях без крыш, которые, по правде говоря, представляют собой открытое место, огороженное забором. Так вот, нам в другую сторону. А теперь извольте оплатить марку за прием груза и расписаться вот здесь. С вас — один фартинг.
— И всего-то? Я ожидал куда большей суммы.
— Я же сказал, что посылка оплачена при отправке, а если я так сказал, то именно так и обстоит дело в том, что касается почтовых отправлений. К вашей посылке прилагался чек на некоторую сумму для ее обслуживания. Из нее я позволил себе смелость вычесть фартинг за марку, что тем не менее сохраняет за вами право получить остаток денежного сопровождения вашего Живого Груза в количестве шести пенсов трех фартингов — случай едва ли не единственный в практике нашего отдела. Мои поздравления. А теперь — подписываем, и вперед, джентльмены! Следуйте за мной, я провожу вас к вашей посылке.
И служащий повел их между бесконечных рядов с грудами клеток и ящиков, в которых находилось бессчетное множество самых разных животных. Было бы справедливым отметить, что далеко не все запахи, витавшие в этих коридорах, приятно ласкали обоняние, как и то, что далеко не все взгляды, которыми провожали посетителей обитатели клеток, были приветливы и дружелюбны. Но самым сильным потрясением для Крота, Рэта и Племянника оказался шум: неимоверная какофония воя, рыка, рева (производимого уже слышанными ранее буйволами), шипения (издаваемого клубком индийских гадюк) и даже бульканья (исходившего от нескольких баков с китайскими золотыми рыбками); к этому, разумеется, примешивалось мычание и блеяние менее экзотического крупного и мелкого рогатого скота, цокот копыт и вдобавок бесконечная болтовня (в основном на малайском языке) стаи каких-то диковинных зеленых попугаев.
То и дело Рэт или Крот останавливались у клетки с очередным чудищем и шептали: «Неужели это?» или «Только не это!» — но почтовый служащий упорно вел их дальше.
— Уже недалеко, через два склада.
В конце концов он привел их к самому неказистому и запущенному из всех виденных на почте зданий.
— Здесь, — кивнул служащий. — В основном мы держим в этом помещении свиней, но где-то там и ваш подарочек. Его номер — 2467 Г. Смотрите не перепутайте с 2467 А и Б — это перуанские козлы — и с 2467 В: насколько я помню, это галапагосские игуаны, хотя полной уверенности у меня нет, — эти твари уже довольно давно закопались в сено на дне клетки и не показываются на глаза. Держите ключ от клетки с вашей посылочкой. Посмотрите и решите, стоит ли соглашаться принимать такой подарочек. А я пока сделаю кое-какие дела, но скоро снова загляну сюда к вам.
