Он закутался в одеяло и провалился в тяжёлый сон, который прервал резкий стук в дверь.

—  Блейк? Блейк Прайс? — женский голос. — Меня зовут Глория Арнес. Я здесь с офицером Боддингтоном. Мы говорили с твоей матерью, Вандой…Она любит тебя так сильно! Ван— Венди! Ха-ха! О боже. Венди, я хотела сказать. Я столько людей вижу, правда, офицер Боддингтон? Господи. Но Блейк, дорогой, твоя мама знает, что мы здесь, и мы просто хотим поговорить, ладно? Мы только что из больницы, ей намного лучше. Ты не в беде, клянусь. Да, офицер Боддингтон?

— Ага,  — подтвердил мужской голос. — Никто не в беде.

Сердце Блейка заколотилось, разбивая сгустки дремоты в голове. После ещё нескольких стуков ( «Блейк? Блейк?» ) они ушли, и сердце замедлилось.

Он поставил ноги на пол, и под носками смялась бумага.

Его Приятель не мог быть настоящим… правда? Потому что Блейк хотел , чтобы он был. Если Приятель реален, значит, в мире есть что-то большее, и всё возможно, даже то, что всё наладится.

А если Приятель реален, если он за той щелью в доме, где никто не жил, с проваливающейся крышей и снегом на полу, если у него есть удача для обмена — Блейк должен дать ему что-то равноценное.

Он должен дать имя.

Но Блейк никого не ненавидел. Были учителя, которые раздражали, но не до ненависти. Были публичные люди, с которыми он не согласен: политики, утверждающие, что такие, как Эйлин, не должны существовать, или те, кто делает вид, что заботится о слабых, но ничего не делает с оружием, которым психи убивают детей в школах.

Он ненавидел их взгляды, но не их самих. Они лицемеры, да, но, возможно, хорошие родители или щедрые друзья — кто знает? Нельзя ненавидеть тех, кого не знаешь.

Годы назад он столкнул девочку в бассейн. Блейку было лет восемь, может, девять, ей — меньше. Она топталась у края, не решаясь прыгнуть. Блейк хотел прыгнуть с того места, где она стояла. Её купальник блестел, как жесть на солнце. Он толкнул её, и пока она была под водой, скрытая пузырями, он подумал: «А если она умрёт? А если я только что убил её?». Вместо того чтобы прыгнуть или позвать на помощь, Блейк убежал, плача, к Венди. Девочка не умерла, но он запомнил страх от мысли, что совершил нечто необратимое, взорвав мост своей жизни, стоя на нём.

На улице он держался ближе к зданию, шёл, опустив голову, в тени второго этажа. Он сомневался, что полиция устроила засаду на пятнадцатилетнего, пропавшего меньше чем на двенадцать часов, но если его внесут в систему, всё выйдет из-под контроля.

Как и большинство людей, он романтизировал ощущение побега, но реальность оказалась иной. Он чувствовал жар, тошноту от тревоги, перелезая через ограду и пробираясь через тёмный пустырь за складом. В кармане джинсов лежал листок с именем старика-гомофоба, пикетировавшего школу, так уверенного в своём Боге, что молился за людей, хотят они того или нет.

Блейк присел у двери образцового дома. Куртка задралась, оголив поясницу, и холод пробежал по коже. Он приблизился к щели, вглядываясь в чёрную пустоту.

Крошечные пятна ржавчины усеивали латунь. Блейк ждал, что тьма ослабнет и покажет коридор за ней, но ничего не увидел.

— Ты настоящий?  — тихо спросил он. — Приятель… ты там?

Ветер шевелился вокруг дома, звеня ледяным снегом. Трасса на Джеймс-авеню гудела. Блейк достал записку с именем Хью Браммера и просунул её в щель.

Он прислушался, но не услышал, как бумага упала внутри.

Он встал, поправил куртку. Телефон в кармане завибрировал, играя отрывок из «Groove Is in the Heart»  — это был телефон Венди. Блейк использовал его фонарик, чтобы найти чистящие средства, а свой оставил заряжаться.

Он посмотрел на номер — головной офис мебельной компании в Техасе. Венди не вышла на работу, и они хотели знать почему. Или, может, звонили, чтобы уволить.

Он ответил, спускаясь с крыльца:

— Алло.

Голос в трубке дребезжал техасским акцентом:

— Это Джей-Джей Блейзингейм, президент Moderna Design International. Могу я поговорить с Венди Прайс?

Блейк чуть не рассмеялся. Он не мог предложить Джей-Джею Блейзингейму, президенту Moderna Design International, ничего  — ни единой чёртовой вещи на свете.

Он запрокинул голову, глядя на звёзды, позволяя пару дыхания затмить их.

— Простите, она не может подойти,  — сказал он и добавил (не потому, что это могло спасти мать от увольнения, а чтобы заставить этого типа почувствовать себя хуже):

— У неё была тяжёлая язва, её увезли в больницу.

Джей-Джей Блейзингейм простонал:

— О чёрт! Мне жаль это слышать. Она поправится? Это её сын?

— Да,  — сказал Блейк, пробираясь через снег к авеню. — Насколько я знаю, она поправится. Да, я её сын. Меня зовут Блейк.

Президент Moderna Design International поблагодарил небеса за выздоровление Венди:

— Послушай, Блейк, твоя мама делает потрясающую работу! Поэтому я звоню. У меня новости, которые её обрадуют. Может, и тебя.

— Да?  — Блейк дошёл до выцветшего рекламного щита с силуэтом, указывающим на дом-призрак.

— Именно так,  — сказал Джей-Джей. — Видишь ли, оценки её клиентов — лучшие в нашем рейтинге сотрудников. С большим отрывом. И я считаю, что отличная работа заслуживает отличной награды.

Он усмехнулся:

— Что думаешь, мой мальчик?

Блейк согласился. Джей-Джей сказал:

— Ну, отлично!

Этой ночью Блейка заберёт полиция, передаст соцслужбам и поселит в приюте под надзором. Но это не катастрофа — лишь временная помеха, потому что Венди Прайс стала лауреатом первой ежегодной «Премии за Исключительное Обслуживание»  от Moderna Design International — 75 000 долларов наличными.

4.

Если их чёрная полоса началась на лестнице дуплекса, где ковёр завернулся, и Венди упала, катясь вниз, то белая полоса началась на ледяном поле у разрушающегося дома.

И какое-то время она скользила, как шайба.

Через неделю после выписки Венди забрала Блейка из приюта ( «хранилище для подростков» , как называла это Эйлин), и они переехали в новую квартиру.

Она действительно была новой: с холодильником, делающим лёд, и микроволновкой, которая показывала смайлик и подмигивала, когда еда была готова.

Вместо того чтобы перевозить вещи в старой развалюхе, они наняли двоих с фургоном (через Craigslist, но всё же).

Блейк и Венди сидели на подоконниках, листая телефоны, пока грузчики вносили мебель. Новая трость Венди — эргономичная, с синими ручками — стояла между ними.

Она наклонилась к Блейку, прошептала:

— Эти парни таскают мой хлам, а я сижу тут, читаю про маньяков на Wikipedia. Так живут богатые?

Операция и новые лекарства стоили дорого, но дали Венди энергию. Moderna перевела её на удалёнку с полной страховкой.

Она смогла обратиться к специалистам по колену, и они составили план: три операции — очистка рубцовой ткани, восстановление сухожилий, стабилизация коленной чашечки.

Здесь шайба удачи остановилась.

Страховая компания сочла часть процедур «элективными» , а оставшихся денег не хватало.

Примерно тогда же, когда Венди выписалась, Хью Браммер попытался убить жену, задушив её у дома.

Она рассказала полиции, что он выпил прокисшее молоко в кофе, и это его взбесило. Он прижал её к проросшим нарциссам, сокрушая их и её гортань.

Она царапала его запястья, пинала по лодыжкам, а прохожий с собакой оттащил его.