«Да они что, сговорились!»

— Деньги не отдам, — тут же выпалил мельник. — А вдруг Марго брюхатая от тебя?

— Как она может быть брюхатая от меня, если я её впервые вижу! — разъярился Рид. — Да пропадите вы пропадом!

Он вскочил на коня и ударил гнедого по бокам, пуская в галоп. «Ну, рыжая зараза, найду, получишь!» — пообещал он стоящей перед глазами незнакомке. Только сейчас до него дошло, почему она тогда улыбалась.

Лионария

Две недели пролетели незаметно. И всё потому, что я не хотела ехать во дворец. Стоило представить эти бесконечные приёмы, приседания, фальшивые улыбочки, и меня одолевала тоска. Лучше бы я жила в небольшом домике на тихой улочке. Гуляла бы по улицам, рассматривая витрины. Сидела бы в небольших кофейнях и наблюдала за прохожими.

Но графиня Дерворд — как приказала называть её бабуля — была непреклонна. Обычно она потакала всем моим желаниям и шалостям, а здесь воспротивилась.

— Изабелла, прекрати! — строго сказала она, как только я заикнулась о своих мечтах. — Герцог не тот, кто просто так простит тебе унижение. Он тебя разыщет, из-под земли достанет.

— Да откуда он узнает, где я?! — не могла понять я: не бросит же он на мою поимку ищеек?

— Лия, он некромант! — строго отчитала меня родственница. — Сильный некромант. Ты что, хочешь, чтобы он запер тебя в своём замке, полном мертвецов?!

— Нет! — замотала я головой, представляя нежить в окружение Бубуна. Почему-то ожившие мертвецы в моих фантазиях были намного симпатичнее герцога.

Мой опыт знакомства с нежитью ограничивался академией, там некроманты постоянно придумывали какую-нибудь пакость. А уж дохлую мышь, обожающую сидеть у меня на подушке по утрам, и пугать до икоты, я никогда не забуду.

Правда, я потом умнику, придумавшему это, слегка подправила причёску файером, совершенно «нечаянно» слетевшим с моей руки. Но это было потом, а сначала была наполовину облезлая нежить, запомнившаяся мне на всю жизнь.

— Тогда только во дворец, дорогая. Лучшее место, чтобы спрятаться — быть на виду. Надеюсь, старый развратник тебя не касался?

— Касался. — Нашу «трогательную» встречу во дворце забыть было непросто. — Я просто тебе не рассказывала, считая, что расставила тогда все точки в наших отношениях.

В нескольких словах я описала бабушке нашу стычку в дворцовом коридоре.

— Плохо, — нахмурилась графиня. — Постарайся больше с ним не контактировать.

— Да я и не собиралась.

Я теперь за версту буду Бубуна обходить, не то что к нему приближаться. Тем более, когда тело ещё хранило прикосновения рук и губ рыжего.

Графиня планировала прибыть ко двору со своей племянницей, которую никто раньше не видел. Поэтому к моему преображению бабушка подошла с полной ответственностью.

И если цвет глаз изменили капли, то с волосами ничего не получалось. Рыжий цвет отказывался закрашиваться, проявляясь раз за разом. Никакие чудодейственные средства не помогали. Пришлось прибегать к не раз испытанному — купить парик.

Потом бабуля ушла, а когда вернулась, я её не узнала. Она помолодела лет на двадцать. Волосы теперь отливали рыжиной, карие глаза стали ярко-голубыми, полностью изменив выражение лица.

— Ба, а тебя королева узнает? — поинтересовалась я, слишком уж разительными были перемены.

— Узнает. Я ей намекнула в записке, что её навестит графиня Амалия Дерворд. Когда-то мы с ней не раз проделывали такие вещи, так что её это не очень удивит.

Ко дворцу мы подъехали на шикарной карете. Не знаю, где её взяла моя новоиспечённая тётушка, но экипаж поразил даже меня. Обычно я не особо обращала внимания на удобства. А здесь были и мягкие сидения, обитые дорогущим бархатом, и стены из белой шелковистой ткани, и под ногами мягкий, пушистый ковёр. А больше всего меня поразил тайничок со спиртным, вмонтированный в стенку над головой. Прямо не карета, а место для свиданий.

— Где вы взяли это средство передвижения, линая Амалия? — не удержалась я. — Уж не…

— Не там! — отрезала ба. — У хорошего знакомого одолжила.

Знакомый, видно, был «очень хороший». Я посмотрела внимательно на свою бабушку и впервые поняла, как мало я знаю о её личной жизни. А ведь она у неё точно была. Теперь у меня в этом не было ни малейшего сомнения.

— Мне не так много лет, как тебе кажется, — улыбнулась она и подмигнула.

Лакей распахнул дверцу кареты и помог выйти тётушке, облачённой в тёмно-зелёный наряд с дорогим кружевом понизу и вырезу, с расшитым шёлком и мелкими камнями лифом. Следом появилась я. С виду скромная Изабелла, а в душе́ рыжая бестия. Я скромно потупила глазки, чтобы никто не видел их блеска. Моё платье полностью соответствовало образу бедной родственницы. Светло-серый жемчужный шёлк, вырез под горло с невысокой стойкой. Из всех украшений — ряд перламутровых пуговичек по лифу и на манжетах. Моя грудь была немилосердно затянута специально заказанным для такого случая корсетом.

— Надо спрятать твою визитную карточку с глаз долой, — строго сказала графиня, когда я попробовала возмутиться. — Ты теперь у меня будешь сама кротость и воспитание. Должна же я пристроить тебя в хорошие руки.

— Ба! — подскочила я. — Я же не собачка, чтобы ты меня пристраивала.

— Изабелла, ты сама кротость и послушание. Не забыла? И вообще, давай сначала прощупаем почву. Что ты раньше времени паникуешь! Может, там где-то завалялся подходящий молодой человек?

— Ба…

— Графиня Дерворд, — одёрнула она меня, — или линая Амалия. Привыкай, дорогая.

— Хорошо, линая Амалия, — повторила я. — Объясните, пожалуйста, как порядочный мужик может заваляться?

— Не мужик, а лин. Ты совсем озверела в нашей глуши.

— Не переживайте, линая, я умею подстраиваться под обстоятельства, — отмахнулась я.

Я стояла недалеко от королевы, нервно теребя в руках платочек, и старалась не поднимать глаз. А то вдруг Её Величество заметит там скачущих троллей.

Вообще-то, когда я приезжала в столицу на светский сезон, я старалась обходить стороной дворец. Только если какой-нибудь грандиозный бал намечался, тогда уж уклониться было нельзя. Вот сейчас я стояла и мысленно гладила себя по голове: какая же я была умница-разумница, что не попадалась лишний раз на глаза коронованной особе!

Королеву мы встретили в саду, где она в окружении фрейлин сидела на скамейке под импровизированным навесом из плетистых роз. Одна из девушек читала какой-то роман, другая махала веером, остальные расположились кто где и делали вид, что внимательно слушают.

— Амалия, я не видела тебя тысячу лет! — воскликнула королева, когда мы подошли к ней. — Дорогая, как тебе удаётся противостоять годам.

— Ваше Величество, — присела в почтительном поклоне моя родственница и едва заметно улыбнулась. — Вы выглядите ничуть не хуже, а может даже и лучше меня.

— Полно, Амалия. К чему такие условности? Мы же сейчас не на приёме, где все строят из себя воспитанных. Присаживайся! — Она взглянула на сидящую рядом фрейлину, та быстро вскочила и отошла.

Я в сторонке изображала невинную овечку и всеми силами старалась не переиграть. Минут через десять дошла очередь и до меня.

— Это она? — На меня указали веером. — Подойди сюда. Почему у неё парик, Амалия? Она что, лысая?

— Немного, — улыбнулась тётя. — Это у неё после болезни.

«Как приятно узнавать о себе новое, — усмехнулась я. — Мало того что я теперь Изабелла с отсутствующей грудью, так ещё и лысая. Интересно, за кого решила выдать меня замуж тётя? Мой муж явно должен быть слепым».

Мне вспомнился одноглазый герцог, и я вздрогнула от отвращения.

— Она заразна? — вытаращилась венценосная особа на мою бабушку.

— Нет конечно! — воскликнула графиня. — Неужели вы решили, что я привезу больную во дворец.

— То есть она не больная? — королева, нахмурившись, осмотрела меня с головы до ног. — А то я уже испугалась. Между нами, дорогая Амалия, больных здесь и так хватает. В основном на голову. Эдит, прекрати махать веером у меня перед лицом! Иди лучше прогуляйся. Ты, Розалинда, тоже иди. Всё равно твой бубнёж никто уже не слушает.