Подавив желание хапнуть сразу всю пачку денег, я аккуратно вытащил одну купюру, остальные вместе с кошельком оставил на месте. Вместо парадной двери – воспользовался черным ходом, выводящим на задворки, узкий переулок, в конце которого стояли в ряд мусорные баки, где складировали мусор сразу с нескольких домов в ожидании, когда его вывезут.

Ключи и брелок замотал в старый пакет и запихнул в узкую щель между электрощитом и забором дома Лусиано, повыше. Заткнул еще охапкой старых опавших листьев, собранных у обочины, и, убедившись, что меня никто не видел медленно двинулся по дороге. Окружными путями добрался до автобусной остановки, а от нее уже медленно и пошатываясь побрел домой.

Вокруг было тихо и безлюдно, что и не удивительно – на небе темным-темно, сверчки стрекочут, только где-то вдалеке немного светлеет полоске предвещающая наступление рассвета. Проезжающая мимо машина немного притормозила. Увидев характерную расцветку и выключенную мигалку на крыше, я вздрогнул. Как назло – полицейский патруль. Стараясь вести себя максимально естественно – мельком глянул в сторону авто, не сбавляя при этом шага и двигаясь дальше. Окно с моей стороны приспустилось, и в левую скулу ударил свет фонарика.

- Эй! – позвал меня страж порядка. – Чего гуляем так поздно?

- Да вот, вечеринка у друзей не задалась… домой возвращаюсь… - отвечая я снова повернулся к полицейским лицом, и свет фонаря подсветил бланши и гематому на щеке. Полицай присвистнул.

- Вот это я понимаю, не задалось… а ну стой! Зовут-то как?

Я обреченно остановился, и, выдохнув, сквозь зубы ответил…

* * * * *

Не прошло полтора часа, как я оказался дома. И да, я был прав, маман успела поставить на уши все окрестные больницы, морги, и естественно полицию чаша сия не минула. На меня выдали ориентировку, и первый же патруль доставил меня в участок, а еще через пятнадцать минут мама подписывала документы, готовясь меня забрать.

- Между прочим, мне уже восемнадцать, - буркнул я, прикрывая глаза.

- Согласно документам, вам исполнится восемнадцать только через три дня, поэтому для нас вы еще несовершеннолетний.

- Там ошибка. Фактически мой день рождения был пять дней назад…

- На вашем месте я бы не слишком хорохорился: ваш внешний вид и состояние алкогольного опьянения формально несовершеннолетнего – лишний повод проверить ваших так называемых университетских приятелей, - пригрозил полицейский.

Я заткнулся, решив не переигрывать, чего доброго, и правда начнут копать, поймают на вранье, и… не, ну нафиг. Тем более, что в универе у меня не то, чтобы приятели, хороших знакомых можно пересчитать по пальцам.

Дом, в котором мы с мамой жили последние лет пять – представлял из себя большой четырехэтажный коттедж в довольно известном элитном коттеджном поселке. Это был большой, красивый особняк, обширная ухоженная прилежащая территория, с двумя бассейнами, садом, небольшим зеленым лабиринтом, небольшой хвойной лесопосадкой. Зимой, когда все вокруг покрывалось снегом особняк начинал смахивать на резиденцию деда мороза, а летом – на загородный дом отдыха. На учебу тебя отвозит и провозит водитель на авто, а на праздники можно устроить пикник на природе далеко не отходя. Казалось бы, жизнь удалась, чего еще нужно для счастья? На самом деле не все так радужно.

К сожалению, дом принадлежал не нам. Ну то есть не нашей семье, в которой состоим только мы с мамой. Мама работает здесь горничной, а дом принадлежит ее работодателю – Петр Петровичу. Стареющий успешный бизнесмен, который в лихие свои года умудрился сколотить капиталец, и успешно переквалифицироваться из нового русского с сомнительной репутацией в относительно честного предпринимателя, и при этом смог не загреметь за решетку.

Надо сказать Петр Петрович и его жена на поверку оказались хорошими людьми. Маму не обижали, платили хорошо, предоставили нам две отдельные комнаты в личное пользование в крыле для персонала (как впрочем и другим проживающим здесь сотрудникам в лице хмурого охранника Димы и престарелого садовника Юрия Сергеевича, и еще одной горничной – пышногрудой зеленоглазой блондинке лет двадцати трех по имени Лиза).

Пока я учился в школе – Дима, выполняющий обязанности шофера отвозил меня на учебу и забирал вместе с младшим сыном Петра Петровича. Ничего не поменялось, когда мы оба доросли и до универа. Сына его, кстати, звали Денисом и отношения с ним как-то не заладились еще со школы. Он не упускал случая чтобы меня поддеть, отпустить колкость, иной раз у нас едва ли до драки не доходило. В мою сторону прослеживались посылы классического буллинга, пусть и в облегченной форме. Конечно, его отец не одобрял такого, но не будешь же бегать жаловаться при каждом удобном и неудобном случае.

И когда мы перешли в универ – наша взаимная неприязнь только усугубилась. Вокруг Дениса сразу образовалась компания единомышленников, считающих себя хозяевами жизни, и я, как и все мои одногруппники сразу же ощутили на себе всю полноту и последствия их нездорового интереса. Дениса и его дружков ненавидели все поголовно в универе, начиная одногруппниками и заканчивая даже некоторыми преподавателями. А из-за того, что привозили и забирали нас вместе – часть этой ненависти доставалась и мне. Наверное, поэтому я до сих пор не завел себе девушку. Хотя, будем честны – там и без Дениса обозревших хватает, чего только стоят эти номинальные дворяне – титул которых не дает ровным счетом ничего кроме пафосного звучания, а ведут себя так, словно вокруг все холопы да крепостные (которых не существует больше пары веков) …

Маман отчитывала меня минут двадцать, пуская в ход все свои любимые аргументы, которые, по правде сказать, давно потеряли эффективность. Я по привычке состроил виноватую и покорную гримасу, но мысли блуждали далеко, и сводились в основном к оставшимся считанным дням моей жизни.

-Мам, со мной все нормально. Я просто… так получилось. Прости, больше такого не повторится.

- Сегодня дома останешься, - тоном, не терпящим возражений, сообщила она. – И никаких больше гулянок, ты наказан на ближайшую неделю точно. Надеюсь, у тебя осталось что-то из заработанных тобой денег, потому что от меня ты точно не получишь ни копейки, пока не поумнеешь, - отрезала она ворчливо, выходя за дверь.

Я остался наедине со своими мыслями, которые все больше вгоняли меня в депрессию, так как в основном сводились к одному. Уснуть тоже не получалось. Даже в социалках не посидеть – телефон в сломанном состоянии остался валяться в подвале Лусиано. Провел рукой по гематоме на лице и болезненно цыкнул.

- Эй, - тихонько позвал я. – Демон.

Тишина в ответ.

- Ты уснул что ли? Или… ушел?

Долгое время ничего не происходило, и в душу закралась надежда, что тварь передумала и ушла куда-то по своим демоническим делам…

«Не уснул, а уснула, - прозвучал в голове вкрадчивый женский голос. – Я, между прочим, леди. Прояви уважение…»

- Серьезно? Думаешь, для меня это имеет какое-то значение? - фыркнул я. – Или ты набрался… набралась этих новомодных идей относительно использования в разговоре феминитивов? И как тогда лучше тебя называть? Демониха? Или демоница? Или может у тебя есть предпочтения, как тебе комфортнее?

«Ну, вообще-то у меня есть имя. Малиссиана. Можешь звать Малисса, для краткости…»

- Да мне как бы фиолетово в крапинку. Скажи лучше, это ведь ты исцелила рану в груди, так ведь? Почему тогда не уберешь это? – я аккуратно потрогал опухоль на лице кончиками пальцев.

«Вот еще. Зачем мне это?»

- Ну, по договору ты обещала поддерживать тело в здоровом состоянии…

«Верно. В здоровом, а не в максимально комфортном. Рана на груди была опасна, и я ее затянула, а на лице это так, пустяк… И вообще, прояви ко мне больше уважения, особенно если хочешь помощи. А иначе…»

- Иначе что? Убьешь? Ха-ха. Договор ты не нарушишь, и до окончания срока –ничего мне не сделаешь. А после – один фиг end of the road*… Так что бояться мне нечего.