Сю не отреагировал на это, но вышел из-за меня и поприветствовал девушку. “Привет”. Как и у девочки, его голос почти потерялся среди шума волн.

Короткое время спустя, я чувствовал, как если бы болтал с ней целую вечность. О моем увлечением фотографированием, о миражах, которые можно увидеть здесь в океане время от времени...

Я также имел несколько возможностей увидеть и поговорить с ней после этого, но я не помню деталей. Я мог бы вспомнить обрывки, а возможно и нет. Тем не менее...

Я помню как в какой-то момент высказал мнение на этот счет: “Твой глаз. Тот синий глаз”.

Я сказал это, твердо зная, что это был искусственный глаз вставленный на место настоящего.

— “С этим твоим глазом, ты видишь то же что и я... смотря в том же направлении.”

На этом она оглянулась на мое лицо, напуганная в какой-то степени. “Почему?” — она прошептала. “Почему ты..?”

— “Ты знаешь, я не уверен,” — ошеломленно ответил я, неспособный сформулировать нечто большее, чем эти неоднозначные слова — вот как это казалось. “Интересно, почему я сказал это”.

Её звали Мей. Мей Мисаки.

Я слышал что Мей писалось теми же кандзи что и “вой“.

Горный грохот. Звук удара грома. Мей Мисаки.

Примерно через девять месяцев после этого я, Теруя Сакаки, умер.

2

Я не имел ввиду что я “умер” метафорично. Не “все равно что мертвый” и не “мертвый в душе”.

Я умер.

Меня больше нет в живых; я мертв. Это даже не обсуждается.

Несомненно, я умер этой весной — одним днем в начале Мая.

Я перестал дышать, сердце прекратило биться, и мозговая активность остановилась навечно... и я стал тем, что я есть сейчас. Существование без физического тела живого человека, и только сознание (...душа?) полагало “Я”. То, что вы, возможно, называете призраком.

Я умер.

В начале Мая, ближе к концу Золотой недели. Было 3-е Мая, Воскресенье. Мой двадцать шестой день рождения.

Это случилось после 8:30 той ночью. Думаю, в небе были неясные очертания туманного полумесяца.

Я умер.

Я четко помню происшествие — Зрелище передо мной в тот момент, когда я потерял жизнь, или возможно прямо перед тем, как она ускользнула прочь. Это создает яркую картину, завершенную путаницей звуков и голосов.

Я был у себя дома. В просторном вестибюле с лестницей наверх, на второй этаж...

В зале Поместья Лейкшор, где я много лет жил один. Тцукихо и я уже давно называли это место — раздвоенную широкую лестницу, расположенную в центре здания рядом c вестибюлем, “парадным входом”.

Я погиб на твёрдом черном полу парадного входа. Я был одет в черные брюки и белую рубашку с длинным рукавом. Костюм, неотличимый от костюма ученика средней или старшей школы.

Мое тело лежало навзничь. Руки и ноги были растопырены, изогнуты под резкими углами. Я попытался сдвинуться, но мне это ничуть не удалось.

Голова была повернута набок, как и в случае с руками и ногами, я был не в состоянии сдвинуть её. Что-то случилось с костями в моей шее... и потом была кровь.

Какая-та часть моей головы лопнула, и красная кровь вымазала лоб и щеку. Лужа крови понемногу расползалась по полу. Это была ужасная сцена.

На пороге смерти, мои безжизненные глаза открылись широко — можно сказать Я увидел эту картину.

Разумно рассуждая, вы бы никогда не ожидали, что сможете увидеть себя в таком состоянии своими собственными глазами. Здесь был небольшой трюк.

Тем, что я увидел в тот день, было зеркало, подвешенное к стене в комнате.

Большое прямоугольное зеркало высотой больше человека.

Зеркало показало ту картинку — показало меня — как я выглядел в тот момент, когда моя жизнь ускользнула. Мои глаза ненароком зафиксировались на том, как я лежал на пороге смерти.

Внезапно, отражение моего окровавленного лица изменилось.

Искривленное, натянутое выражение ослабло до странно умиротворенного вида. Будто я освободился от боли, страха и сомнений... И затем.

Слабое движение моих губ.

Слегка подрагивая. Это было —

Я что-то говорил?

Да... Но —

Я не знаю сейчас, что я возможно пытался сказать. Я также не знаю, что я чувствовал или думал в то время. Не помню этого.

Я мог слышать звук.

Антикварные дедушкины часы, стоявшие в зале, пробили один раз.

Было восемь тридцать. И будто бы перекрывая это торжественное эхо —

Я смог услышать голос.

Кто-то слабо кричал.

Произнося мое имя (“...Теруя...”). Ах. Я знал этот голос.

Неожиданно я обратил внимание.

Вид самого себя в зеркале, Я мог рассмотреть отраженную фигуру того, чей голос я слышал. Это был...

...

...

... И здесь мое живое сознание прервалось. Это не был опыт пребывания вне тела, о чем многие говорят так часто, но я верю, что это был момент моей смерти.

Даже сейчас, эта память промедления смерти жива в моем разуме, но все до и после — расползающаяся пустота, словно затянута густым туманом. Ответы на вопросы “Почему я умер?” или “Что случилось после моей смерти?” неясны. Часть “после” из “до и после” более чем просто пустая... Это непроницаемая тьма.

Бездонная, пустая... Мрак, который следует за смертью.

Вот как я, Теруя Сакаки, умер.

И как впоследствии я начал это существование — о чем вы, возможно, думаете как о призраке.

3

В таком случае —

Я начал проводить поиски моего тела каждый раз, когда я появлялся.

Я не предполагал, что оно будет в доме Хиратцуки или где-то поблизости. Местом, где оно, казалось, могло быть, было Поместье Лейкшор или окружающая местность.

С этими мыслями, Я решил, что каждый раз, когда я появляюсь, я буду обыскивать каждое мыслимое укрытие с этим намерением.

В первую очередь везде внутри дома.

Каждую комната на первом и втором этажах. На чердаке и в подвале. В ванных и туалетных комнатах, конечно, так же, как и в кладовых и чуланах и внутри разных шкафов. Способность к оказанию физического воздействия, казалось, зависела от времени и места, и существовали ограничения на диапазон и степень этого воздействия, но я был способен открывать и закрывать двери и выдвижные ящики без труда.

На втором этаже было несколько комнат с закрытыми дверьми, но это не представляло собой проблему для меня с тех пор, как я лишился физического тела из плоти и крови. Чистое желание войти заводило меня внутрь. Я также сходил на чердак и в подвал. Я даже заглянул в глубину старого камина, который давно уже не использовался. Тем не менее —

В конце концов, мое тело нигде не было найдено в доме...

Следующим местом, в которое я заглянул, бы гараж, построенный на участке земли примыкающем к дому.

С тех пор, как я стал призраком, мне все же пришлось вернуться в гараж. На его лицевой стороне был одноэтажный “навес” сделанный из дерева с обветшалой внешностью, который я использовал при жизни, чтобы парковать машину и хранить инструменты.

Машина была все еще здесь, также, как я её оставил.

Это был белый легковой автомобиль, о котором, не буду утверждать, что заботился безукоризненно. Я не владел мопедом или велосипедом. Одной из причин была старая рана на левой ноге, так что я всегда использовал только четырехколесные автомобили.

Машина не была закрыта, и ключ висел на приборной панели в гараже. Так же, как я делал в жизни.

Водительское сиденье, пассажирское, заднее, багажник... В целом были такими же: Мое тело было не здесь.

Я обыскал каждую трещину и уголок в гараже, включая под машиной. Но я до сих пор ничего не нашел...

Оно не было в здании.

Значит, предполагаю что снаружи. В таком случае, границы расширились до бесконечности.

Передний и задний дворы имения. Окружающие леса. Берег озера. Оно может даже быть в земле или озере. Даже отставив в сторону лес, здесь всегда был океан. Мысли об этом вогнали меня в ступор.

У меня не было ничего, походящего на нить, чтобы следовать.