– Зачем ты приезжала ко мне в больницу? Еще и с Мишей? Это так низко, Лара, даже для тебя.

Пару секунд она смотрит мне в глаза, будто не совсем понимает, о чем идет речь, а затем на ее лице мелькает озарение. Лариса опускает взгляд в тарелку с салатом, которую только что принес официант, вновь избегая меня.

– Я хотела подняться к тебе и поговорить, но Миша не позволил, – отвечает она.

Каждое ее слово причиняет боль. Нет, все-таки я не была готова к разговору с бывшей подругой.

– На этом и закончим, – холодно бросаю я.

У меня нет сомнений в правдивости слов Ларисы, а значит, врет Миша. Только зачем? Зачем ему сохранять брак, если он может жениться на Ларе, раз между ними такие «высокие» чувства?

Мой телефон разражается рингтоном входящего вызова, будто сигнализируя о том, что наш разговор с Ларисой подошел к концу. Расковыривать мою рану и дальше нет никакого смысла. Я устала от этого.

– Мам, привет! Давай я тебе минут через пять перезвоню…

– Дочка! – раздается душераздирающий крик, за которым следует шквал неразборчивых фраз.

– Что случилось? – По позвоночнику прокатывается холод. – Я ничего не понимаю.

– Дочка, у нас пожар, – сквозь всхлипы начинаю разбирать слова.

– Ты где? Я сейчас приеду.

– Я на улице, а папа остался в доме.

Трясущимися руками я заказываю такси и убираю мобильный в сумку.

– Может, тебя подвезти? – раздается голос Ларисы, о которой я уже успела забыть. Проблема с мужем и подругой теперь кажется мелочью в сравнении с тем, что в этот момент происходит с родителями. На кону жизнь близкого для меня человека.

Родители очень многое сделали для меня. И я всегда буду им за это благодарна. Мое обучение за границей – полностью их рук дело. Несколько лет они копили деньги, чтобы у меня была возможность поступить в престижный университет. Но и я от них не отставала – лицей закончила с отличием, а еще прилежно училась в школе иностранных языков, постоянно практиковала свой английский. Благодаря нашим общим семейным усилиям я получила хорошее образование.

– Лар, ты в своем уме? – резко бросаю я, что для меня обычно совсем не свойственно.

Я ловлю ее внимательный взгляд с отблесками презрения и, бросив на стол купюру, которая полностью покроет наш счет, встаю из-за стола. Ухожу не оборачиваясь. В какой-то момент откровения Ларисы стали неважными и ненужными.

До дома родителей мне удается добраться за полчаса. И это с учетом того, что я подгоняю таксиста. Около многоэтажки столпотворение: пожарная машина, скорая и полиция, а еще куча зевак, которые активно обсуждают произошедшее. Я судорожно ищу глазами маму, но ее нигде нет.

– Инночка, дочка, – меня окликает знакомый голос Валентины Геннадьевны, соседки родителей по этажу.

– Здравствуйте, теть Валь. Я не могу найти маму, – взволнованно тараторю я.

– Она в машине скорой помощи, – с надрывом говорит она. – Упала в обморок, когда увидела твоего папу.

– Что с ним? – едва лепечу губами, надеясь на лучшее, но ожидая не самого хорошего.

– Он в тяжелом состоянии, Инга, но врачи сказали, что все будет хорошо. – Женщина приобнимает меня за плечи. – Его увезли в больницу.

Я облегченно выдыхаю, не замечая, как по щекам начинают струиться горькие слезы. Надо найти маму, ей нужно знать, что в такой момент она не одна, что я рядом. Валентина Геннадьевна берет меня под руку и ведет к машине скорой помощи.

– Что произошло, теть Валь? – сквозь слезы спрашиваю я.

– Говорят, с проводкой что-то, – отрешенно произносит она.

– С проводкой? – удивляюсь я.

– Да, но мне с трудом верится, – она шепчет мне на ухо. – Я больше чем уверена, что дело в другом.

– Думаете, кто-то нарочно мог это сделать? – хмурюсь я, останавливаясь около скорой.

– Дело в том, что в последнее время в нашем районе крутились странные личности. Я их раньше здесь не видела, – серьезно произносит женщина. – Не могу ничего утверждать наверняка, но думаю, что здесь не все чисто.

– Я поняла вас, Валентина Геннадьевна. Пойду к маме. – Аккуратно высвобождаю руку. – Спасибо большое.

– Давай, дочка. Мой номер у тебя есть. Если что-то понадобится, набери.

Я стучу в дверь машины скорой помощи, и она сразу же открывается. Первое, что бросается в глаза, – мамино выражение лица: потерянное и совершенно разбитое. Она смотрит куда-то вдаль и не замечает меня, пока я не обращаюсь к ней:

– Мама!

Она переводит свой грустный взгляд на меня, и ее губы в ту же секунду начинают подрагивать. Мамочка вот-вот расплачется. Я же сдерживаюсь, хоть слезы несправедливости и душат меня изнутри. Но сейчас я ее самая большая и единственная поддержка, поэтому расклеиваться не время.

– Дочка, ты приехала… – она говорит медленно, растягивая слова. – Прости, что позвонила… Ты ведь… просто я не знала, что делать… Они… Они тушили… а папа… он не мог… ведь сначала помогли мне…

– Татьяна Евгеньевна, вам нужно успокоиться, – мягко говорит врач скорой помощи. – Я очень волнуюсь за ваше состояние.

– Мам, давай поедем в больницу. Я буду с тобой, – с уверенностью в голосе говорю я. – А потом заберу тебя к себе.

– К себе? – переспрашивает она, будто не понимая, зачем ей ехать ко мне.

– Конечно, – киваю я.

– А это точно будет удобно? – с сомнением в голосе говорит мама.

– Мам, конечно,– утвердительно киваю.

– Хорошо. Ладно, поехали в больницу, – соглашается она.

– А ты мне по дороге все расскажешь. – Я устраиваюсь на сиденье рядом с мамой.

Врач шепчет беззвучное «спасибо» и дает знак водителю, чтобы тот трогался с места. Автомобиль выезжает из двора и моментально набирает скорость.

– Мы с папой были дома, – негромко начинает мама. – Я, как обычно, крутилась на кухне, занималась ужином. Саша сегодня очень устал на работе. Стоило только прилечь, как он моментально уснул. Я прикрыла дверь в комнату и вернулась в кухню.

Она делает небольшую паузу и отводит глаза, которые снова наполняются слезами. Я беру маму за руку и крепко сжимаю ладонь. Хочется как-то помочь ей, но сейчас я не могу ничего сделать, только оказать моральную поддержку.

– Я не поняла, как все произошло. Да и запах гари почувствовала не сразу, – вздыхает она. – Если бы спохватилась вовремя, то сейчас отец не был бы в состоянии между жизнью смертью. Дочка, это я виновата. Проводка в доме старая. Как и сам дом.

– Мам, прекрати, ты уж точно ни в чем не виновата, – серьезным тоном произношу я. – Пожалуйста, давай договоримся так: ты себя ни в чем винить не будешь. Настоящего виновного мы обязательно найдем.

Мой мобильный неожиданно оживает. Я открываю сумку и пару секунд шарю по ней. Наконец нахожу гаджет и с удивлением смотрю на его экран. Мой супруг. Странно, он уже должен был улететь.

– Инга, я знаю о пожаре. Мама пока пусть побудет у нас, а я вернусь, решу вопрос с жильем, – быстро говорит Миша, чем вводит меня в ступор.

– Миша, я… откуда ты знаешь? – оторопело спрашиваю я.

– Я звонила ему, – тихо говорит мама.

– Мама звонила, – одновременно с ней говорит муж.

– Мы едем в больницу, потом домой, – говорю я.

– Хорошо.

– Миша, – говорю прежде, чем он успевает сбросить вызов, – ты же должен был улететь полчаса назад?

– Я только сел в самолет, – спокойно отвечает он. – Рейс задержали.

– Понятно. Хорошего полета. – Сбрасываю вызов с намерением проверить, правду ли говорит мой муж.

***

Пока мы ждем врача в палате, мама рассказывает обо всем происходившем после того, как огонь стал распространяться по квартире. Она пыталась разбудить отца, но он был почти в бессознательном состоянии, поскольку уже надышался дымом.

– Я не смогла открыть входную дверь, дочка, – плачет она. – Я пыталась тушить огонь, но это было бесполезно. А в какой-то момент я почувствовала, что вот-вот упаду в обморок. Схватилась за стенку и сползла по ней на пол. Потом, видимо, я отключилась. Спасибо моей дорогой Валентине. Она открыла дверь снаружи. У нее ведь есть ключ от нашей квартиры, Валя им и воспользовалась. Она же вызвала пожарных, скорую и полицию, а меня вытащила на улицу. Там я уже стала приходить в себя.