Здесь задерживаться нельзя. Дальше!
Вот уже в светящемся тумане показались яркие огоньки спешащих к нему на выручку братьев из Ордена Еретиков. Как и положено — двенадцать. Вместе они уйдут туда — к бесконечному Зеркалу, к бесконечному Выбору...
— Я не спрашиваю, насколько прочно вы его связали. Меня не интересует, был у него пульс или нет... Я хочу знать, почему вы, пока он был без сознания, не отрезали ему голову и не вырезали сердце, как я вам приказал?!..
— Шеф, мы все же не мясники... Не беспокойтесь, он не вернется! Со дна реки еще никто не возвращался.
— Он не вернется. Но кто мне даст гарантию, что не придет кто-то другой... Впрочем, даже в случае выполнения всех процедур полных гарантий нет.
Последние слова прозвучали совсем тихо. Усталый человек сидел сгорбившись над необъятным письменным столом, обтянутым классически зеленым сукном, и уже не грозно, а как-то обреченно смотрел на двух стоявших перед ним рослых молодых людей в одинаковых серых костюмах. Сами молодые люди — столь же одинаковые, как и надетые на них костюмы — более всего напоминали провинившихся школьников в кабинете директора.
Начальнику было около сорока лет, но выглядел он значительно старше. Бледное лицо, давно позабывшее про солнечный свет, глубокие залысины над высоким лбом, темные круги вокруг глаз и прочие следы многолетнего напряжения и бессонных ночей — все выдавало кабинетного бойца невидимого фронта. Причем, судя по всему, с фронта пришло сообщение о проигрыше очередного сражения.
— Свободны! — резко сказал, почти выкрикнул он своим незадачливым подчиненным.
Когда те торопливо, едва не столкнувшись в дверях, вышли, он произнес чуть слышно, бессмысленно глядя на большую карту мира, висящую напротив стола, на обшитой темным деревом стене кабинета: — И где мне прикажете теперь его искать?!..
Словно бы в ответ на эти слова раздался легкий шелест, и карта, вместе с частью стены, отъехала в сторону, открыв замаскированный проход.
Из сумрака появились две невысокие, почти детские, фигуры. Существа (стоило им шевельнуться, и стало ясно, что это не люди) были одеты в одинаковые темно-серые спортивные куртки с капюшонами, тень от которых полностью скрадывала черты лиц.
— Где мне теперь искать Артефакт?..— произнес человек за столом, нисколько не удивленный появлением существ, более того, обращаясь именно к ним.
— Магистр, вы должны были сразу поручить это нам. Теперь единственный шанс, который у нас остался — искать самого Хранителя.
В звуках, исходивших от существ, человеческого было еще меньше, чем в их внешности. Голоса их звучали, словно сквозь шорох и треск старой виниловой пластинки, прокрученной задом наперед на стареньком проигрывателе неумелыми руками доморощенного диджея.
— Вы знаете, где его искать? Вы же его и потеряли в перуанских джунглях!
— Это был ложный след. Вопреки ожиданиям, он не пошел искать локализацию Хвоста, чтобы воспользоваться Артефактом.
— Ну и где же он тогда, по-вашему?
— Михаил Гриневский на территории США.
— Вы хотите сказать, что он у Озера?!..
— Нет, там его не было. Он где-то на Юго-Западе.
Где-то на Юго-Западе США,
середина 90-х годов ХХ века
...Они стали встречаться — но уже не как старые школьные друзья. В это лето Джейн порой по несколько дней не возвращалась домой, живя у Адама — в старом особняке на окраине города. Хотя, когда подруги, хихикая, спрашивали ее, помолвлены ли они, о дате свадьбы, о жизненных перспективах, она лишь загадочно, несколько хищно, улыбалась и пожимала плечами. Глупые курицы! Они и не догадывались об истинных причинах ее близости с Адамом.
Собственно и близости-то в общепринятом смысле не было.
А что было?
Игра в охотника и жертву, в которой роли раз от раза менялись.
Адам, которого она вроде бы знала давным-давно, вдруг оказался почти неразрешимой загадкой для Джейн, но от этого только возрастал ее азарт. Она оправилась от замешательства первых мгновений своего открытия, и теперь ее уверенность в скорой победе росла с каждым днем.
Наконец день торжества настал.
Волны лизали причал и борт лодки. Чайка, прочертив крылом невидимый знак с резким росчерком на конце, унеслась в сторону надвигающихся сумерек. Рыбачьи баркасы, прогулочные катера и яхты возвращались в бухту.
«...Позволь пройти!» — еще звучало в ушах молодого человека. Недоумение и замешательство сменились яростью: «Ложь! Всюду ложь. Чертова кукла!!! Я любил ее. Любил с детства — любил так, как никогда и никого до нее. И — я знаю точно — после нее!»
Подобрав подол платья и увернувшись от неловкого движения руки Адама, пытавшейся то ли удержать ее, то ли поддержать, то ли ударить, Джейн шагнула на ступеньки пирса и, резко развернувшись, словно давешняя чайка, исчезла где-то за пределами его сумеречного восприятия.
«А ведь она такая же, как все. Стерва. Дождалась безопасного берега и сбежала. Пока мы были в море, как мастерски она скрывала страх и презрение — нет, ненависть! За эти годы она научилась играть со мной. Хитрая стерва! Она стала еще хитрее за время учебы в университете... Но как долго она ждала подходящего момента!.. И вот — позволила мне вывернуться наизнанку. Потом, скромно потупив глаза (словно героиня мыльного сериала!), с фальшивой улыбкой молча поворошила кончиком туфельки сияющие драгоценности моей души, представившиеся ей, вероятно, чем-то вроде окаменевших экскрементов безобразного ящера, сдохшего миллионы лет назад... и ушла... ушла... ушла!»
Ярость и отчаяние не имели выхода.
«Что толку бить кулаком по камню или дереву? Быть может, подраться, столкнуть кого-нибудь с пирса? Но вряд ли телесные травмы, даже нанесенные другому человеку, ускорят лечение кровоточащих ран в душе. Напиться! Но алкоголь никогда не обладал для меня ни исцеляющей, ни разрушительной силой. Тут я разительно отличаюсь от отца... Был бы здесь Алекс! Но Алекс далеко... Или?.. Что это было в конце?.. Она и Алекс?..»
Страдание стало невыносимым. Адам лег на покачивающееся дно лодки и закрыл глаза.
Прошло не больше минуты. Дыхание юноши замедлилось, сердце забилось ровно и тихо, а тело стало почти неощутимым. Тьма расступилась, став молочно-белым туманом. Очень скоро туман исчез, сконденсировавшись в гигантское зеркало, не имеющее краев в беспредельном пространстве внутреннего космоса. Зеркало делило мир на две равные в своей бесконечности части, одна из которых была отражением другой. Две Пустоты, неразличимые в своей бездонной прозрачности.
Брат мой! Ты здесь?
Искорка, возникшая ниоткуда — но словно всегда присутствовавшая там, где только что была Пустота.
Ты знаешь: я там же, где был и пребуду всегда.
Уже не точка света в поле восприятия, а постепенно обретающая цвет, форму и трепет жизни звездочка парила за гранью Зеркала.
Ты видишь?.. В этот раз все гораздо хуже. Так плохо не было еще никогда. Иногда мне начинает казаться, что ты прав.
Только в этом мы и различаемся: тебе кажется, а я просто знаю.
Неважно. Прошу тебя: сделаем это еще раз. Прямо сейчас.
Не боишься? Вижу — тебе страшно. Скорлупа. Я чувствую ее. Скоро и ты ощутишь.
Огромный самосветящийся шар заполнил почти все пространство с той стороны Зеркала.
Я боюсь. Но я не хочу страдать!
Жизнь — это страдание. Ты сам говорил мне.
Пусть так. Чистого страдания без радости не бывает. Меру того и другого я буду определять сам.
Мир станет меньше.
Ерунда! У нас остается безграничное прошлое и...
Это лишь безграничность твоего незнания!
Ты опять о том же!
Знание...
Я не желаю!
Это одно и то же.
Мне все равно. Начнем!
Как хочешь...
Кто здесь?!!
Кто здесь?..
Кто?..
Кто я?..
Я?!..
