Послышалась какая-то возня, хлопнула дверь и стало на мгновение тихо, а потом тот, который остался, принялся, судя по доносившимся до меня звукам, заряжать пистолет.
Вот тут-то я задёргался, открыв глаза. Мы были в этом проклятом лесном домике Долгоруких, который вот уже в который раз играет главную роль в моей пьесе, под названием «жизнь».
Возле камина стоял невысокий, полноватый господин и торопливо пытался зарядить пистолет. Получалось у него плохо, видимо, господин не привык к подобным делам, но принцип знал, а значит, скоро нас с Филиппой без всяких сантиментов и длинных речей напоследок просто пристрелят. Господин увидел, что я «очнулся» и криво усмехнулся.
– Ну вот что вам стоило, ваше величество, ещё немного времени побыть в забытьи? Вы бы даже и не поняли, что произошло, – пробормотал он, не собираясь останавливаться, в процессе своего нелёгкого дела. Руки у него дрожали, и пуля упала на пол. – Проклятье, не мог оставить заряженные пистолеты, плебей, что с него возьмёшь.
Я молчал, глядя на лорда Ронда ненавидящим взглядом. Всегда знал, что от этого недопосла в итоге нужно будет ждать неприятностей. Филиппа тоже молчала, и со своего места я её не видел. Наконец, когда пистолет был уже практически заряжен, я открыл рот и глухо произнёс.
– Хотите войти в историю, как убийца Российского императора?
– Я бы с удовольствием не входил ни в какую историю, если бы вы, ваше величество, были хорошим мальчиком и пошли на некоторые уступки для моей страны. Она, как вы понимаете, вследствие ваших опрометчивых действий оказалась в довольно невыгодном положении. И я с ещё большим удовольствием остался бы в стороне, если бы вы, как и полагается императору, ехали в карете, когда ваши гвардейцы перестреляли многих славных английских ребят, – вот, значит, как. То покушение было всё-таки на меня. Погиб Миних, но на его месте должен был быть я.
– И что, в ваших действиях большую роль играет патриотизм и совсем ничего не значит тот факт, что ваша жена изменила вам со мной? – я откинулся на спинку стула и развязно улыбнулся. Если мне и суждено умереть сейчас, то, хотя бы этого козла доведу до белого каления, поиздеваясь напоследок.
– Сильные миры сего всегда берут то, что хотят: будь то какая-то вещь или женщина, даже если она принадлежит другому, – на его лбу налилась вена, значит, я попал в цель. Он знал о шалостях жёнушки и проглотил это унижения, но не забыл, как видно.
– Ну мне-то всё виделось совсем в другом свете, – я слегка наклонил голову набок. – Она так сильно тосковала по мужской ласке, что буквально сама залезла мне в штаны, как только мы остались наедине. Я всего лишь пожалел несчастную женщину, которой так сильно пренебрегают.
– Заткнись, – прошипел он и подошёл ко мне, приставляя ко лбу дуло пистолета. Его руки дрожали, и он никак не мог взвести курок. – Я знаю, как это бывает, когда взгляд короля или царя падает на понравившуюся ему женщину.
– Ну да, помечтай. К слову, ей понравилось. Она так страстно стонала, даже проходящий по коридору Юдин услышал. А ты думаешь, кто та дама, о которой он так красочно писал?
– Я сказал, заткнись! – он отвёл пистолет от моего лба и ударил другой рукой наотмашь.
Надо же, а я думал, что не решится. Лорд Рондо, выместив злость, внезапно успокоился. Руки дрожать перестали, а на лице появилась решительность. Ну, и чего ты добился, идиот, провоцируя мужика, который столько времени сдерживался, просто потому, что не мог ничего сказать против? Вспомни Трубецкого. Сколько тот терпел Ваньку Долгорукого, который при нём же его жены домогался, пока не понял, что Иван уже не в фаворе, и за то, что он его слегка покалечит, ему ничего плохого не сделают.
Вот и лорд Рондо понял, что его план наконец-то принёс успех, и успокоился. Пистолет снова поднялся и упёрся мне в лоб, но на этот раз рука, держащая его, не дрожала. Очень сильно захотелось закрыть глаза, но я не доставлю этому англичашке такого удовольствия. Секунды растянулись на века. Палец очень медленно опустился на курок и только начал тянуть его, чтобы взвести… Бам!
Закатив глаза, лорд Рондо упал прямо у моих ног, так и не взведя пистолет до конца. Над ним стояла растрёпанная Филиппа, на её щеке уже наливался цветом огромный синяк. А ещё она держала в руках кочергу.
Я перевёл взгляд с упавшего англичанина на свою принцессу и начал интенсивно дёргаться, чтобы освободиться, чуть не свалившись вместе со стулом. Кочерга выпала из внезапно ослабевших рук, и Филиппа на мгновение побледнела, поднеся руку ко рту, но быстро пришла в себя и бросилась прямиком к лежавшему на полу лорду Рондо. Дрожащими руками она вытащила нож из ножен, прикреплённых к перевязи рядом со шпагой, и подбежала ко мне, тут же принявшись пилить верёвки, стянувшими мои руки. Чтобы ей помочь, я напряг мышцы и максимально развёл руки в стороны, не обращая внимания на то, что жёсткие волокна разрывали кожу на запястьях до крови.
– Они меня тоже связали, прямо как вас, – быстро-быстро говорила Филиппа. Не переставая пилить верёвку. – Но у меня руки тоньше, а верёвка широкая, и плотно связать их не получилось. Когда он подошёл к вам, я сумела вытащить одну руку, потом вторую…
В это время верёвка поддалась и я, напрягая мышцы до предела, разорвал остатки. Кисти сразу же заболели от возвращающегося к ним кровообращения, но думать об этом было пока нельзя. Стряхнув остатки верёвки, я обхватил лицо Филиппы, стараясь не причинить ей боли, и поцеловал, чтобы прервать этот бессвязный поток слов, у пребывающей в полушоковом состоянии девушки.
Но шок или не шок, а сегодня она фактически нас спасла. Филиппа закрыла глаза и тихонько вздохнула мне в губы. Целоваться она не умела, и это почему-то привело меня в восторг, придав недостающих сил.
Отстранив её от себя так, чтобы она находилась за моей спиной, я выхватил пистолет из руки Рондо и не отказал себе в удовольствии пнуть его по голове, потому что лорд в это время начал проявлять признаки жизни. Тратить на него единственную пулю не было никакого желания, тем более что нет гарантии того, что я успею снова зарядить пистолет.
Как в воду глядел. Где-то вдалеке послышался собачий лай, крики и отдалённые звуки выстрелов. В комнате было светло, значит, не так уж много времени прошло, после нападения. Дверь резко распахнулась.
– Долго вы ещё будете возиться? – на пороге стоял английский офицер, кажется, я видел его как-то в сопровождение лорда Рондо. Но разглядывать долго я его не стал, потом разберёмся, а без лишних разговоров нажал на спуск.
Грохот, искры, дым, быстро расползающийся по комнате, и офицер упал на пол без признаков жизни. Наверняка у него есть заряженное оружие, мелькнуло у меня в голове, и я уже метнулся было к телу, но тут в дверном проёме появился второй. Всё-таки реакция у этих парней что надо, – сориентировался он очень быстро.
Я не успел сделать и шагу, а он уже выхватывал свой пистолет, но тут за его спиной послышался страшный рык, и через мгновение англичанин упал под весом прыгнувшего ему на плечи огромного пса, а страшные челюсти сомкнулись у него на шее. Громкий крик забившегося под собакой англичанина на мгновение оглушил. А крики с улицы раздавались уже совсем близко.
– Гром, фу! Оставь! – Петька со рваной раной через всю щеку ввалился в комнату и схватил своего пса за загривок, оттаскивая его от уже даже не шевелящейся жертвы. Выгнав из комнаты Грома, он шагнул ко мне. – Живой! – и как-то совсем по-детски всхлипнув, крепко обнял.
– Ай, у меня рёбра дай Бог не переломаны, – взвыл я, подозревая в тот момент, что Петька захотел исправить ту досадную оплошность, допущенную нападавшими, оставившими меня в живых.
Но этот друг так называемый, только рассмеялся, отпуская меня.
– Михайлов? – тут же спросил я, проложив руку к ноющей груди.
– Жив. Но четверых наглухо, – Петька сразу посерьёзнел. – В седле удержишься?
– Постараюсь. Филиппу к себе в седло возьмёшь, я не смогу, – и я повернулся к принцессе, всё ещё стоявшей за моей спиной, прикусив нижнюю губу и пристально смотревшей на меня. – Что случилось? Вам плохо? – тут же задал я вопрос, подозревая, что пропустил её ранение или ещё чего похуже.
