Байрамов несколько раз перечитал дополнительное заключение экспертизы, помолчал и тихо произнес:

— Это другое дело.

— То есть?

— Похоже, что наш катер, — и тотчас же добавил: — Но я ничего не знаю.

— Совсем ничего?

Допрашиваемый некоторое время колебался, наконец тяжело вздохнул и начал рассказывать.

Еще в субботу, во второй половине дня, Байрамову на работу позвонил Костров (он занимал в городе весьма высокий пост) и попросил в воскресенье дать ему катер для поездки на охоту. Отказать было неудобно, и Байрамов согласился. В воскресенье, в десятом часу вечера, Костров позвонил ему домой с водноспасательной станции и упрекнул Байрамова в том, что тот не оставил распоряжения и поэтому катер не дают. Костров передал трубку дежурившему на станции Мустафе Ахмедову, которому Байрамов приказал приготовить катер и поехать на охоту вместе с Костровым.

— Что было дальше, — после непродолжительного молчания добавил Байрамов, — я не знаю.

К этому времени следствию уже стало известно, что начальник водноспасательной станции и раньше использовал плавсредства не по назначению, грубо нарушая указания ЦК ДОСААФ СССР. Катерами станции, предназначенными исключительно для оказания помощи терпящим бедствие на воде, нередко пользовались посторонние лица.

В городскую прокуратуру для допроса вновь был приглашен Мустафа Ахмедов, дежуривший в тот вечер на водноспасательной станции. Допрос его был долгим. Следствие не спеша, шаг за шагом приближалось к истине.

— В воскресенье вечером катер выходил в море?

— Нет.

— Вам в тот вечер Байрамов звонил?

— Да.

— О чем шла речь?

— Он велел подготовить катер.

— Вы выполнили его распоряжение?

— Да. Но выезд не состоялся.

— Почему?

— Костров в последнюю минуту передумал.

— А куда вы дели бензин? Ведь вечером катер был заправлен горючим, а утром бак оказался сухим.

— Не знаю.

Очная ставка между Мустафой Ахмедовым и Оразмамедом Атаевым длилась недолго.

— Вы знаете друг друга?

— Мы друзья, — ответили Мустафа и Оразмамед.

— Вы, Атаев, когда-нибудь подменяли Ахмедова на время его выезда на охоту?

— Да, были такие случаи.

— Когда и при каких обстоятельствах?

— Не один раз, но сейчас я все случаи не помню.

— А все-таки?

Атаев опустил голову и негромко стал перечислять.

— Может быть, какой-нибудь из этих случаев вам особенно запомнился?

— Однажды Мустафа выехал на охоту вместе с Мухамедом Клычевым, с ними был еще один незнакомый человек высокого роста, полный. Они вернулись с охоты очень скоро.

— Да, был такой случай, — тихо промолвил Ахмедов, — но больше я вам ничего не скажу, — решительно добавил он.

— Почему же?

— Пускай другие говорят...

На этом очную ставку пришлось закончить. Стало ясно, что нужно немедленно допросить Клычева.

Инспектору уголовного розыска И. И. Петрову в отделе кадров нефтеперерабатывающего завода дали официальную справку о том, что оператор Мухамед Клычев находится в отпуске. Петров тотчас же отправился к Клычеву домой.

Пожилая женщина, вышедшая из одноэтажного деревянного домика, на вопрос Петрова ответила вопросом:

— А для чего вам нужен мой сын?

Чтобы не расстраивать женщину, Петров сказал:

— Я с завода, он нужен начальнику смены.

— А он сегодня уехал.

— Куда же?

— В Москву.

— На чем же он уехал?

— Улетел на самолете.

Петров хорошо знал расписание всех поездов и самолетов до Москвы и понял, что самолет уже ушел. Тем не менее он немедленно выехал в аэропорт. Начальник аэропорта сообщил ему, что самолет в Москву вылетел вовремя и находится в пути уже более двух часов.

Петров взглянул на часы: до посадки самолета в аэропорту Домодедово оставался 1 час 25 минут. Стало очевидным, что, если Клычева не встретить в аэропорту, найти его в огромной Москве будет крайне трудно. С моего согласия Петров прямо из аэропорта позвонил в Москву начальнику МУРа и попросил его встретить Клычева возле трапа самолета. Сразу же в Домодедово выехала оперативная машина.

Инспекторам МУРа С. П. Филатову и А. В. Селиверстову предстояло без шума, не привлекая внимание, задержать Клычева. Задача была не из легких, так как приметы Клычева они знали очень приблизительно.

К моменту их приезда начальнику аэропорта уже сообщили об этом, и он дал оперативной машине разрешение выехать на летное поле. Машина подъехала к самолету почти одновременно с подачей трапа.

Вот на трапе появились первые пассажиры.

— Маловероятно, — промолвил Филатов.

— Да, — согласился Селиверстов, — этот не похож на туркмена. И возраст не тот.

Так они пропустили несколько десятков пассажиров. Наконец на трапе появился молодой парень высокого роста с черным портфелем. Остановившись на секунду на верхней ступеньке трапа, он посмотрел по сторонам, а потом стал быстро спускаться.

— Не он ли?

— Надо спросить.

Когда молодой человек сошел с трапа, Филатов окликнул его:

— Мухамед!

— Я вас не знаю, — был ответ.

— Но зато мы вас знаем, — заявил Селиверстов.

— Садитесь в машину. Мы из уголовного розыска.

Мухамед безропотно подчинился. На следующий день он вместе с сопровождающим вылетел обратно в Красноводск.

На допросах Мухамед категорически отрицал свое участие в январской охоте.

— Да я же не охотник, у меня и ружья нет! — доказывал он.

— Вы знаете Мустафу Ахмедова? — спросил я у него.

— Да, знаю.

— Так вот, по его показаниям, в январе вы вместе с ним ездили ночью на охоту.

— Неправда, он не мог этого сказать! Дайте мне с ним очную ставку.

Столь решительное требование Клычева настораживало. Но отказать ему не было оснований: это его законное право.

Очная ставка оказалась, однако, непродолжительной. Ахмедов и Клычев подтвердили, что знают друг друга и взаимоотношения между ними хорошие.

— Ездил ли Клычев вместе с вами на ночную охоту в январе? — спросил я у Ахмедова. — Если да, то расскажите об этом подробно.

Ахмедов опустил голову. Чувствовалось, что в нем происходит душевная борьба. Наконец, он ответил:

— Его с нами не было.

— Почему же в таком случае вы его оговаривали?

— Не знаю.

Продолжать очную ставку было бессмысленно.

Когда Клычева увели, я спросил у Ахмедова:

— Почему вы изменили свои показания?

— Ведь Мухамед мой близкий друг, — стал он оправдываться. — А кроме того, мне его жалко. Он единственный кормилец своей старой матери. Без него она погибнет.

— Расскажите все до конца, — попросил я.

Мустафа Ахмедов рассказывал о случившемся долго и тяжело, часто вздыхал, делал паузы.

— В воскресенье вечером по распоряжению Байрамова я вместе с Костровым и Мухамедом Клычевым выехал на ночную охоту на водоплавающую дичь. Вообще такая охота с катера запрещена, поэтому мы выехали без света. Я сидел за рулем. Примерно в районе Алла-Тепе, ведя катер на большой скорости, я налетел на моторную лодку. Она также ничем не была освещена, и я не заметил ее. Таким образом, этот наезд был не умышленный, а случайный. Катер прошел поперек лодки и затопил ее носовую часть. В это время людей на лодке мы не видели и чьих-либо криков не слышали.

Естественно, что охота не состоялась, и мы вернулись на водноспасательную станцию. Ехали молча, и каждый размышлял о случившемся по-своему, но вслух никто ничего не решился высказать. На станции, выходя из лодки, Костров негромко, но твердо приказал нам: «Держать язык за зубами, или вам самим будет плохо, — и добавил: — Не бойтесь, никто об этом случае не узнает, если вы будете молчать».

Иван Петрович Костров вел себя на допросе надменно и вызывающе. Сначала он сделал вид, что не понимает, почему его пригласили, а когда ему объяснили, стал громко выражать недовольство.

— Вы охотник? — спросил я его.