Итак, еще не было достаточных оснований для бесспорного утверждения о том, что наезд на лодку совершил именно катер № 136, поскольку любое из повреждений могло быть истолковано как угодно, без всякой связи с происшествием. Поэтому нужно было от отдельных косвенных доказательств перейти к совокупности многих аргументов, к накоплению совпадающих признаков при исследовании следов.

Следствие обратилось за помощью в компетентные органы, занимающиеся проектированием катеров глиссирующего типа, а также к изготовителю катера № 136 — судомеханическому заводу. В распоряжение проектировщиков, инженеров-механиков, судостроителей и других специалистов была предоставлена вся техническая документация катера, а также эскиз конструкции корпуса лодки Климова, выполненный главным конструктором судомеханического завода, который специально вылетел в Красноводск для участия в осмотре катера и лодки. Были изучены также данные о физико-механических свойствах материалов, из которых оказались построены катер и моторная лодка Климова.

Вскоре были произведены экспертные расчеты на прочность обоих судов. Эти расчеты доказывали, что катер № 136 мог протаранить лодку Климова насквозь, сам не получив при этом существенных повреждений корпуса. Для разрушения лодки достаточно усилия 4130 килограммов, а катер № 136 может развить такое усилие при скорости всего около 2 километров в час (максимальное усилие, которое может развить катер при движении на полной скорости, превышает 80 тонн). Кстати, следует сказать, что все расчеты на силу и прочность были сделаны для всех вариантов предполагаемой загрузки, то есть если бы на катере находились два, три и четыре человека.

Эти расчеты, основанные на современной науке кораблестроения, ответили на часть вопросов, поставленных Байрамовым и Ахмедовым, и явились необходимой базой для назначения комплексной технической и трасологической экспертизы.

У этой экспертизы были свои задачи. Она констатировала, что наезд на моторную лодку Климова совершил мелкосидящий быстроходный катер, находящийся на режиме глиссирования со скоростью не менее 25 километров в час. Исходя из характера, расположения и размеров повреждений на моторной лодке, а также из технических данных катера № 136, экспертиза сделала вывод, что наезд совершен именно этим катером. Кроме того, был сделан вывод, что во время неоднократного подъема катера на слип гвозди, крепящие обшивку кильблока, не могли образовать царапины шириной 5-6 миллиметров на днище и на медной основе киля.

Экспертная комиссия особо отметила, что характер, размеры и расположение повреждений на лодке Климова и технические характеристики килевых судов, курс которых в тот день пролегал в районе происшествия, не дают оснований предполагать, что повреждения лодке могли нанести эти суда, так как они имеют бо́льшую осадку, чем катер № 136, и совершенно другие технические данные.

По поводу механизма образования повреждений на лодке экспертиза указала, что катер на скорости, соответствующей режиму глиссирования, ударил форштевнем неподвижную лодку в место соединения палубы с левым бортом, проломил участок палубы между бортом и надстройкой и часть бортовой обшивки, снес надстройку и при дальнейшем своем движении проломил участок палубы и часть бортовой обшивки правого борта. При этом лодка получила крен на правый борт и была притоплена массой катера, который буквально прошел по ней, не зацепив двигателя. Кроме того, проходя через притопленную лодку, катер кронштейном гребного винта прорвал в левом борту лодки дыру длиной 12 и высотой 40 сантиметров. Эти цифры соответствуют фактическим размерам кронштейна катера. Кстати, ни один из осмотренных катеров не имел так далеко выдающегося вниз кронштейна, как катер № 136, и это также подтверждало правильность выводов экспертизы.

Таким образом, комплекс различных технических выкладок и научных экспертиз в совокупности со следственными действиями со всей полнотой подтвердил, что на моторную лодку Климова совершил наезд именно катер № 136.

Однако и Байрамову, и Ахмедову выводы экспертных комиссий показались недостаточными, и они продолжали утверждать, что наезд совершило килевое судно, а не этот катер. Тем не менее на один из основных вопросов ответ был дан.

Часов в двенадцать ночи уже дремавшего Байрамова заставил подняться с постели продолжительный телефонный звонок.

— Да, — процедил он сквозь зубы.

— Ты что, спишь?

— Сплю, а кто это?

— Не узнаешь? Иван Петрович.

— А-а-а, — многозначительно ответил Мамед.

— Я сейчас зайду, — объявил Иван Петрович и, не спрашивая согласия, положил трубку.

Через десять минут он шумно вошел в квартиру Байрамова и без всяких вступлений спросил:

— Ты читал статью в сегодняшней газете о гибели ребят?

— Да.

— Ты понял, что тебе не остается ничего другого — только отрицать, что ты давал мне катер?

— Мне от этого не легче.

— Учти, если в чем-нибудь признаешься, тебя самого привлекут.

— Я знаю.

— Надо держаться, старина. Придумывай что хочешь, но только не сдавайся. Договорились?

— Хорошо, — негромко ответил Мамед.

После ухода посетителя Байрамов долго вертелся в постели, не мог заснуть. «Легко сказать — держаться, а как?» — рассуждал он мысленно. К утру его настроение не улучшилось: в почтовом ящике вместе с газетами лежала повестка из городской прокуратуры.

Я начал допрос без предисловий:

— Получено заключение экспертов-химиков, которое также подтверждает выводы следствия, что наезд совершен именно вашим катером. Теперь вы не находите, что ваши прежние объяснения неубедительны?

— Для вас — может быть, но я ничего другого сказать не могу.

— Познакомьтесь с заключением экспертизы.

— Это можно, — Байрамов взял акт судебно-химической экспертизы и не спеша, внимательно стал читать.

Еще при первичном осмотре на одной из досок обшивки левого борта поврежденной лодки был обнаружен след голубой краски от постороннего судна. Доску выпилили, затем взяли соскоб голубой краски с борта катера № 136 и все вместе направили на экспертизу. Химический анализ показал, что след голубой краски на доске образовался в результате механического воздействия на доску твердого предмета, окрашенного в голубой цвет, то есть во время наезда. Частицы краски с доски и с борта катера № 136 совпадают по цвету и оттенкам, микроструктуре и другим признакам, что свидетельствует об их однородности.

Прочитав это заключение, Байрамов заявил:

— Да, краска однородная по цвету, но это еще ни о чем не говорит.

— Почему?

— Разве только у нашего катера борта окрашены в голубой цвет? У катера № 153 они тоже голубые.

Это было действительно так, но в числе пяти катеров глиссирующего типа, которые имелись в Красноводском порту, катер № 153 тщательно проверялся и его причастность к наезду исключалась. Тем не менее обходить молчанием заявление Байрамова было нельзя, и я поставил перед экспертами дополнительную задачу — найти отличительные признаки красок, которыми были покрашены оба катера. Химики определили, что катер № 153 и катер № 136 покрашены одной и той же «берлинской лазурью». Другими словами, исследование химиков не дало ожидаемых результатов: цветовые признаки краски у обоих катеров совпали. Тогда на помощь пришли физики. Они сняли спектр люминесценции обеих красок для сравнения характеристик их свечения. Ведь кроме красителя, который в них был одинаков, в состав красок входили также наполнители (масло, белила). Эти компоненты могли быть использованы в разных пропорциях, что давало бы разный спектр. Анализ показал, что краска, в которую был покрашен катер № 153, отличается от краски катера № 136: в ее составе не было бария, но присутствовал кальций. Таким образом, с помощью спектрального анализа красок удалось найти дополнительное доказательство того, что наезд совершен именно катером № 136. Кстати, подобное исследование в советской криминалистике было одним из первых.