Тюрин понимал: страх гонит преступника с места на место, не дает осесть надолго. Но на разъезды нужны деньги. И пусть украдено их немало, с каждым днем их становится все меньше. Что произойдет, когда они кончатся вовсе? Здесь два пути. Первый — явка с повинной. Явление обычное. Но, вряд ли пойдет на это Смирнов. Все, что знал Тюрин о своем подследственном, не вязалось с подобным финалом. Второй путь — страх, отчаяние, озлобленность толкают на новое преступление. И такое, к сожалению, уже бывало не раз. Чтобы этого не произошло, необходимо как можно быстрее найти Смирнова. Это, в конечном счете, в его же собственных интересах, об этом должны подумать и его родственники. Вот о чем будет беседа с теткой Смирнова! Заставить ее понять эту простую истину, поверить в человеческую заинтересованность следователя в судьбе того, кого он разыскивает.

Торговый городок многие рязанцы по старой памяти называют выставкой. Когда-то на окраине города построили несколько красивых павильонов, предполагалось открыть здесь выставку достижений народного хозяйства. Потом оказалось, что, хотя достижения области действительно велики, все же постоянно действующая экспозиция не нужна. Пустующие помещения заняли под магазины к несомненной пользе жителей выросшего вокруг жилого микрорайона.

Тюрин посмотрел на величественное здание со слегка облупившимся высоким шпилем — некогда главный павильон выставки, а ныне самый крупный магазин торгового города. Для него он был ориентиром. Прошел назад по маршруту троллейбуса, свернул во второй переулок направо. Дом, который ему был нужен, пятиэтажный, торцом выходил в переулок и как бы прятался в рощице раскидистых лип.

Четвертый этаж. Вот и нужная дверь. Старший лейтенант нажал на кнопку звонка. Сегодня суббота, и по всем данным Наталья Юрьевна, тетка Смирнова, должна быть дома. Ждать пришлось недолго. Звякнула цепочка, и дверь открыла пышная молодящаяся блондинка:

— Наталья Юрьевна?

— Я. Что вам нужно?

— Я следователь из Москвы, — Тюрин показал удостоверение. — Можно с вами побеседовать?

Наталья Юрьевна вздрогнула, посторонилась и неуверенно пригласила:

— Проходите, по-жа-луйста...

По всему видно, хозяйка очень ценит чистоту. В прихожей два половика — влажный и сухой. Тюрин со всей тщательностью воспользовался обоими.

Комната, куда они вошли, была похожа на сотни таких же. Зеленые обои, полированный стол, два кресла на тонких ножках. На полке многоэтажной хельги^[1] рамочки с фотографиями. Одна — пустая.

«Наверное, тут фотография племянника была. Осторожная тетушка», — подумал следователь.

— Наталья Юрьевна, я веду дело по обвинению Смирнова Андрея Владимировича в хищении государственной собственности в особо крупных размерах. Он скрывается, и очень важно разыскать его как можно быстрее...

Юрий Тюрин стал говорить о том, что думалось ему этой ночью. Наталья Юрьевна слушала внимательно, время от времени повторяла:

— Я понимаю... конечно... конечно...

Следователь тщательно приглядывался к собеседнице. Его все больше и больше смущало одно обстоятельство: уж очень волновалась она. Особенно это заметно было по рукам. Она взяла лежащую на столе газету, смяла ее, разгладила, положила обратно. Сцепила пальцы так, что руки побелели! Расцепила. Вот руки на коленях. Опять на столе. Странно... Конечно, визит сотрудника милиции не каждому доставляет удовольствие. И все же здесь было что-то не так. Изложив свои соображения, Тюрин помолчал. Хозяйка тоже молчала, опустив глаза.

— Наталья Юрьевна, мне известно от работников рязанской милиции, что ничего о месте нахождения Смирнова вы не знаете и никаких сведений о нем не имеете? Так ли это?

— Нет.., то есть понимаете... В общем.., — растерянно лепетала женщина. Было видно, вот-вот заплачет.

— Хорошо. Ответьте на вопрос: был ли у вас в конце марта Смирнов? Да или нет?

— Нет. То есть да! Но я же не знала. Откуда я могла знать. В конце марта Смирнов с женой приехал в Рязань. Сказал, что в отпуск. Пробыл с неделю. Потом уехал, попросил никому не говорить. Сослался на то, что не хочет прерывать отпуск. Намекнул на какие-то неприятности по работе. Потом Наталье Юрьевне сообщили знакомые из Москвы, что ее племянник Андрей скрылся, присвоив крупную сумму денег. Она испугалась.

— Что мне теперь будет?

— Видите ли, Наталья Юрьевна, закон карает тех, кто в подобных обстоятельствах укрывает преступника или следы преступления по предварительной договоренности. Привлекать же вас к ответственности я не вижу необходимости. Вы чистосердечно во всем признались, раскаялись. Думаю, что это будет для вас очень серьезным уроком.

Наталья Юрьевна тяжело вздохнула, и по всему видно было, что камень у нее с души свалился.

Тюрин собрал бумаги. Потом спросил:

— Никаких сведений о Смирнове вы больше не получали?

Наталья Юрьевна вскочила с места, опрокинув стул.

— Как же я забыла. Совсем из головы вон! Он же прислал мне недавно письмо, — и она выбежала на кухню.

Тюрин почувствовал, как у него на лбу выступили росинки пота. Неужели след? Неужели он нашел то, что искал?

Наталья Юрьевна вернулась через несколько секунд с пачкой бумаг, бросила на стол, стала лихорадочно перебирать.

— Вот оно!

Тюрин взял конверт. В нем было всего две страницы. Текст ничего интересного не представлял. Смирнов передавал приветы от себя и жены, интересовался новостями из Москвы. Ясно, что он хотел что-нибудь узнать о ходе дела. Ага, вот это интересно! Ответ отправитель ожидал в Свердловске на почтамте до востребования.

Тюрин взглянул на конверт. Штамп почты удостоверял: письмо отправлено около месяца назад. Сомнительно, что Смирнов до сих пор в Свердловске. Скорее всего там его уже нет. Но ведь где-то он там жил? А где именно — поможет узнать вот этот самый почтовый штемпель.

— Вы ему ничего не писали в ответ?

— Конечно, нет!

Заполнив протоколы допроса, акт добровольной выдачи письма, Тюрин первым же поездом выехал в Москву. Теперь дни, часы, минуты будто спрессовались, стали короче. Чутье подсказывало: намеченный путь приведет к успеху. Поиск шел уже по одному, единственно верному направлению. На нем-то и были сконцентрированы усилия десятка сотрудников.

В Свердловске Смирнов пробыл недолго — дней десять. Но след его не затерялся, да и не мог затеряться. Нашли квартиру, которую он снимал, установили поезд, на котором он уехал.

Большая часть рабочего времени следователя проходила в узле связи. Телетайп — телефон, телефон — телетайп. Запросы, ответы и снова запросы и ответы. Юрий Тюрин, помогающие ему сотрудники были уверены: задержание Смирнова произойдет, если не в считанные часы, то уж во всяком случае в считанные дни.

На столе оператора узла связи зазвонил телефон. Вызывали Тюрина. Из агентства «Союзпечать» сообщили, что на имя начальника пришел почтовый перевод на двенадцать тысяч рублей. Еще через пять минут управленческая «Волга» мчалась, срезая углы на поворотах.

Следователь держал в руках желтоватые твердые листки перевода. Особое внимание привлекал талончик с надписью «Для письма»: «Возвращаю остаток денег, не внесенных мною в кассу агентства. Присвоить их я намерения не имел, так уж сложились обстоятельства. Я ни в чем не виноват. А. Смирнов».

Что это? Наивная попытка повлиять на следствие? А что оно ведется, Смирнов сомневаться не мог. Но ведь должен он понимать, что следствие располагает данными об истинных размерах хищения. В таком случае, может быть, это — свидетельство раскаяния? И тогда должна последовать явка с повинной. Но этого не произошло.

Во всяком случае очевидно, что перевод свидетельствует о психологическом надломе, происшедшем с его отправителем. К чему он приведет? Следователь мог только предполагать. Он считал, что общественная опасность личности преступника возросла и он проявит себя какими-то активными действиями.

Перевод отправлен из Коломны два дня тому назад. Там у Смирнова, как знал следователь, нет ни знакомых, ни родственников. Звонок по телефону подтвердил: перевод отправлен со станции. Но это же означает, что Смирнов может появиться или уже появился в Москве. Причина? Хочет узнать о ходе следствия. И извечная надежда преступника укрыться в многомиллионном городе.