Секунду я стояла неподвижно, потом уронила платье на пол, взяла халат, надела его и вышла. Кловис полулежал на тахте меж черных подушек и пил яблочное вино.

– Я вижу, тут Лео звонил, - сказал он. - С этим не будешь спорить.

– Это Джейсон с Медеей, - проговорила я.

– Ты же написала, что Лео.

– Ты знаешь, о чем я. Это Джейсон и Медея. Просто ответь.

– А ты мне поверишь?

– Рукав черного платья.

– Устройство Джейсона было всажено в ткань, оно поглощает цвет, поэтому почти невидимо. Размером с ноготь твоего мизинца. Но очень липкое. Я решил, что ты не захочешь, чтобы оно оставалось в твоей одежде. И выбросил его в мусорный ящик. Если ты хочешь продолжать бедняцкую жизнь, я куплю тебе новое платье. Или новый рукав.

Я пошла на кухню, сделала несколько тостов, поджарила яичницу с ветчиной и жадно съела все это, стоя рядом с плитой. Пока я ела, я не думала ни о Сильвере, ни о Джейсоне, ни о Медее.

Когда я снова вошла в комнату, Кловис набрасывал на листке бумаги, не знаю, что именно.

– Если хочешь знать правду, - сказал он, - я тебе расскажу.

– Это имеет какое-то значение?

– Думаю, да. Для меня. Мне вовсе не хочется быть современной мини-версией Черной Смерти,

Я встала у окна и посмотрела на реку. Было еще светло, на воде сверкала фольга льда. Грязь была большей частью смыта. В зданиях зажигались огни - драгоценные камни. Ну и что?

– Кстати, ты знаешь, что Египтия стала звездой?

– В театре? - спросила я.

– Не совсем. Театр почти разрушен толчком. Это ведь был действительно антикварный сарай. Хотя неплохой сюжет для видео. Они ее называли Девушкой, Которая Сотрясла Город. И как-то еще. Неужели я забыл? А! Девушка, Которая Взорвала Дом.

– Я рада, - сказала я, повторяя свою прежнюю мысль, - что все случилось, когда спектакль уже кончился.

– Не совсем. Это случилось во время вечеринки. Да, мы как раз сидели в зрительном зале и пили довольно скверное шампанское, когда в пять минут шестого на нас свалилась эта проклятая крыша. Как бы то ни было, это был чертовски глупый вечер. Драма. Египтия. Ты же знаешь, она не умеет изображать. Она живет всем этим. Весь секрет волшебства Египтии состоит в ее сосредоточенности на себе. Что бы она там ни говорила, она верит в себя, и это захватывает. Поэтому она действительно звезда. Уже подписаны контракты на видео. Будут съемки в Африке. Она сейчас уже там. Я тебе все это рассказываю не просто так, - сказал он. - Вдруг ты захочешь узнать, где она.

Я тогда стояла у окна и говорила отражению: "Я люблю тебя."

И он это понял. Боль резанула меня так сильно и быстро, что я прижалась лбом к стеклу. Почему они не дали мне умереть? Я была бы теперь в темноте, где нет никаких забот, нет нитей, связывающих тебя с бездушным роботом. Ведь он - всего лишь сумма металлических деталей, механизмов. Без души, без чувства времени.

– Джейн, ты слушаешь?

– Да, кажется.

Было ли ему страшно? Несмотря на все то, что он сказал, чтобы утешить меня. Наверное, это было для него очень больно - умирать подобным образом, хотя он вроде и не мог чувствовать боли. Я научила его испытывать наслаждение, или, скорее, он сам научился с моей помощью. Но если наслаждение, то почему и не муки? Благодаря мне он позвал страх и потребность. А он помог мне научиться жить. И все, чего я хотела сейчас, это умереть.

– Ах, Джейн, - сказал Кловис. Он встал рядом со мной и неуклюже, утратив свою обычную элегантность, взял меня за руку.

– Джейн, ну что ты в самом деле. Ты должна преодолеть его в себе. То есть нет. Его ты никогда не преодолеешь. Ты должна преодолеть это в себе.

– Зачем? - спросила я. Наверное, хотела знать.

– Для того... о, Господи, я не знаю.

– Он открыл мне целый мир. Он говорил мне, что стал частью меня, что он будет со мной всю мою жизнь, и этого уже ничем не изменить. Теперь я единственное, что от него осталось. Они разбили его на кусочки и бросили в огонь.

– Я знаю, - сказал Кловис, продолжая держать меня за руку.

– Расплавили. Как металлолом.

– Знаю.

– Я - все, что от него осталось. Только его часть и будет отныне существовать.

И вот тут-то я заплакала слезами. И Кловис, сам того не желая, на удивление нежно держал меня за руку.

Позднее он рассказал, как в Э.М. узнали про нас и как нас нашли.

Когда я ушла из театра, публика стала реагировать все более и более оживленно. Египтия держала ее в своих руках, и постепенно другие актеры прекратили попытки оттащить ее от рампы. Успех был огромный, а победителей не судят. Во втором антракте актеры заходили к ней в уборную, передавая замерзшие розы и признаваясь в любви. И она, великодушная, ранимая Египтия, приняла их обратно в свое сердце. В последней сцене Антектра закалывает себя, совершая возлияние кровью, дабы умилостивить тень своего брата. Это, как и все остальное, попало на пленку. Потрясенная видеогруппа добилась того, чтобы протолкнуть ее уже в ночном трехчасовом выпуске местных новостей. Начавшаяся после всего этого вечеринка была буйной. Кловиса, который намыливался было уйти, припер к стенке Лео, актер-импрессарио из конкурирующей труппы. Он как раз уговаривал Кловиса сыграть Гамлета в новой шуточной версии пьесы под названием "Кровожадный Эльсиньор", когда здание сотряс толчок. Сначала этого никто не заметил, но потом потолок треснул напополам и в зал посыпались куски штукатурки и цемента.

Смертельных случаев не было, но пострадавших оказалось немало, и на сей раз кровь была настоящей.

Кловис, невредимый, выбрался из-под обломков и обнаружил, что ослепительно белая Египтия неподвижно стоит на сцене в состоянии какого-то кататонического транса.

Она всегда очень боялась землетрясений. Сны, картины смерти и разрушения, нарисованные ее фантазией, подготовили ее к этому моменту. Она знала, что достигла вершины, и теперь боги могут смести ее оттуда. Но она стояла в самом опасном месте и тем не менее уцелела. Очевидно, до сих пор она не замечала, что меня там нет. А когда начала выходить из транса, то спросила обо мне. И Джейсон, вытирая кровь от многочисленных порезов, сказал: "Джейн ушла в трущобы забавляться со своим любовником-роботом". Она ничего не поняла, тогда он продемонстрировал свое колдовское устройство и рассказал, как нас выследил. Теперь я понимаю, что Джейсон и Медея никогда бы не рассказали о нас властям. Гораздо интереснее отыскать нас самим, они не хотели прерывать игру. Но Египтия - пожалуй, я могу себе представить, что творилось в ее голове.