Калевипоэг при всех его гиперболизированных качествах и способностях, является прежде всего обыкновенным человеком. У него достойные родители; тем самым подчеркнуто величие самого героя. Примечательно, что в происхождении старого Калева и Линды гораздо больше проявляется мифическое, сказочное начало. О Калеве, например, рассказывается, как о потомке Таары, он прилетает в Эстонию на спине могучего северного орла, его предпочитает всем другим женихам, даже Месяцу и Солнцу, вышедшая из яйца тетерки девушка Линда. Но именно такими и должны быть родители героя эпоса: из времен далекого сказочного прошлого они встают как символы древней патриархальной жизни и жизненной мощи народа.
Особенно привлекательна в эпосе мать Калевипоэга Линда. Линда — воплощение женского достоинства и чистоты, образец высокой любви и нерушимой верности. Неутешно скорбя по своему супругу, она сооружает на могиле Калева целый каменный холм, из ее слез рождается озеро, а перед ненавистным разбойником и похитителем она превращается в холодный камень…
Сам Калевипоэг встает перед нами как подлинный крестьянский богатырь, несмотря на то, что он именуется в эпосе королем[10]; это служит как бы эпитетом могущества героя и употребляется наравне с наименованием старейшины. Его детские игры ничем не отличаются от игр крестьянских детей, королем же он становится, выигрывая состязание в метании камня; первой его королевской работой является пахота. Позже он приносит на себе доски и камни для строительства и усталый бросается на землю отдохнуть, ест салаку с хлебом и запивает квасом; по народному обычаю он состязается на дубинке с водяным духом («кто кого перетянет») и борется с Рогатым. Во всем этом нет ничего, что говорило бы о его принадлежности к высшему сословию и вообще о существовании аристократического сословия в обществе древних эстов; все в богатыре подчеркнуто-просто и даже по-мужицки неотесанно. Калевипоэг не какой-то властитель-угнетатель, а, как подчеркивалось уже в первом наброске эпоса у Фельмана, «один из нас», кто «работал и страдал вместе с нами…» В его образе воплощены черты простого труженика, справедливого народного вожака, храброго воина и смелого мореплавателя. Калевипоэг не ищет никаких личных благ, тихого счастья или благополучия, он чрезвычайно нетребователен. Не жажда славы или власти, а внутреннее чувство долга заставляет Калевипоэга всегда быть впереди и в труде и в сражениях.
Любовь и преданность своей родине — самые святые чувства для богатыря, с презрением отвергающего предательские предложения врагов. В эпосе подчеркивается, что не только в огромной силе, но прежде всего в преданности родине, в служении интересам народа подлинное величие витязя; именно с этим непосредственно связана мысль о непобедимости и бессмертии героя, выраженная наиболее ярко в надежде на возвращение Калевипоэга.
Образ Калевипоэга глубоко человечен. Герой испытывает большую радость и счастье, когда выходит победителем в битве и в труде, зная, что этим обеспечивает родине и народу счастливую и мирную жизнь. Он искренне предан матери, крепкая дружба связывает его с соратниками по труду и борьбе — с мудрым строителем Олевом, с храбрым Сулевом и хитрецом Алевом. Калевипоэг благороден, великодушен, всегда готов прийти на помощь, горе любого слабого и беззащитного вызывает в нем сочувствие, желание помочь. И в то же время богатырь не лишен человеческих слабостей и недостатков; иногда он действует необдуманно, в состоянии возбуждения. В порыве легкомыслия он губит девушку-островитянку, в хмельном бреду убивает сына кузнеца; эти поступки преследуют его всю жизнь, как проклятие, и являются этической мотивировкой отмщения мечом.
Калевипоэг наделен не только силой, — он высоко ценит и знания и ум; богатырь совершает опасное и трудное путешествие по морю, чтобы увидеть, где небо сходится с землей, и убеждается в том, что мир беспределен (XVI песнь). В эпосе ярко показаны высокие духовные качества героя, его способность правильно оценивать положение и обстановку и действовать в соответствии с этим. Калевипоэг остроумен и находчив; где надо, умеет проявить хитрость, к месту пошутить. Он превосходный певец и умеет в художественной форме выражать свои чувства и переживания, будь то радость или горе. Ему не чужды печаль, сомнения и тоска, — не идеальная схема героя, а живой человек со своими сильными и слабыми сторонами предстает перед читателем.
Художественное построение произведения служит целям всестороннего показа характера героя, отображения его жизненного пути, поступков и борьбы. Эпос «Калевипоэг» композиционно сконцентрирован и по сравнению с большинством — других крупных эпических произведений отличается четкостью развития сюжета. Только как исключение побочный эпизод вырастает в эпосе в самостоятельную поэму-балладу, например, красочная история об огромном дубе (песни IV–VI); отклоняется от основного сюжета и песенка сироты в конце XII песни, но она имеет в эпосе большое значение, подчеркивая его демократическую сущность.
«Калевипоэг» начинается характерным для эпоса «Вступлением», в котором заложена основная мысль и идея произведения. Отдельные песни, являющиеся в большинстве композиционно законченным целым, также начинаются с запевов. В них певец через личные раздумья, предсказания или обращения, создает определенное настроение, подготовляет читателя к событиям, о которых повествуется в песне (сравним, например, жизнерадостный и оптимистический запев в VIII песне с трагическим, мрачным вступлением к XX песне). Окончания песен, как это присуще эстонской народной поэзии вообще, — довольно обрывистые, так же как и переходы внутри песен от одного события к другому. Описания природы обычно сжаты, но ярки и при этом тесно связаны с сюжетом. В песнях используются композиционные контрасты (например, похищение Линды и веселые напевы сыновей на охоте в III песне), нарочитая отрывочность (например, в IX и XV песнях) и т. д.
Эпосу, с его своеобразным героическим миром, своеобразными образами и событиями, присуща и особая поэтика. Спокойный и торжественный тон эпоса соответствует героике его содержания, величавая неторопливость и плавность повествования — мощи героя, величию совершаемых им подвигов. Эта монументальность эпического стиля в «Калевипоэге» достигнута благодаря использованию в нем в известной степени определившихся и в большинстве случаев неразрывно связанных друг с другом поэтических приемов (различных повторов, перечислений и т. д.). Широкое и подробное эпическое повествование отражает все новые характерные стороны, черты и детали явлений, создает новые дополнения и поэтические образы; красочные картины, символы и гиперболы сменяют друг Друга. Вместе с тем в художественное полотно произведения вплетены лирические, юмористические и сатирические элементы народной песни, что умножает богатство выразительных средств.
Для «Калевипоэга», как и для других древних эпосов, характерна гиперболизация жизненных явлений, фантастика, аллегория и символика. С одной стороны, это почерпнуто из народной поэзии, с другой же — сам составитель эпоса, учитывая внешние препятствия, вынужден был раскрывать в аллегорической сказочной форме острые идеи борьбы. Поэтическое существо эпоса в том и состоит, что в нем изображаются дела, которые не по плечу обыкновенному человеку: только богатырь в борьбе с фантастическими существами и может проявить свою силу и способности. Как и сказка, эпос не рождает сомнений в том, что возможно и что невозможно; в его представлениях и образах имеется своя внутренняя логика. Все по-своему обосновано и мотивировано, подготовлено особой сказочной атмосферой былинного мира; в последовательности и правдоподобии этих обстоятельств художественная убедительность образов и событий.
Как уже отмечалось, «Калевипоэг» полностью выдержан Крейцвальдом в форме эстонской старинной народной песни. Это позволило наиболее ярко раскрыть содержание образов и событий в эпосе, отразить своеобразие эпохи. Стих эстонской старинной народной песни состоит обычно из четырех хореических стоп, причем для стихотворного ритма существенны как ударения, так и специфические для эстонского языка соотношения длительности гласных. В переводе это ритмическое чередование, так же как и своеобразие фонетики и морфологии языка старинных эстонских песен, передать почти невозможно; непереводима полностью и вся система звуковых образов эстонской народной песни — аллитерация и ассонанс, начальная рифма. Широко используется в эпосе параллелизм — своеобразный художественный прием народной песни, заключающийся в том, что мысль, выраженная в одном стихе, повторяется в следующем или в следующих другими словами и образами. Параллельные стихи помогают развить и уточнить мысль, углубить настроение, придать новые эмоциональные окраски. Сопоставляя отдельные, схожие по содержанию конкретные картины, параллелизм приводит к известному обобщению.
