Стол в кабинете был девственно чист, и на его полированной поверхности не было ни соринки.

– Все равно я этого не понимаю~ Как же так получилось, что вы бросили их?~ – Подполковник ФСБ, заложив руки за спину, прошелся по кабинету.

– Мы не бросили, товарищ подполковник. Мы предприняли поиски, которые результата не дали. Никаких конкретных следов, по которым мы могли бы пойти в оперативный поиск, – ответил старший лейтенант спецназа ГРУ с пышными усами. Редкие усы. Таким мог бы и сам маршал Буденный позавидовать. – Но поиск продолжается и без нас, а мы получили приказ сниматься. Мы получили приказ еще до ЧП и обязаны были его выполнить.

Второй старший лейтенант, безусый, стоял молча и посматривал в окно. Он то ли не слушал разговор, то ли был погружен в какие-то свои мысли. За окном, впрочем, ничего интересного не происходило.

– Дезертирство исключаете? – Подполковник Жданов остановился и поковырял носком ботинка отогнувшийся на стыке край линолеума, потом подошвой плотно его придавил и остался на нем стоять.

– Исключено.

– Да, конечно~ Какое может быть дезертирство в условиях полевого лагеря, – расшифровал подполковник короткий ответ старлея. – Дезертировать они могли бы из расположения части~ Большой населенный пункт. Переоделся, сел на поезд. Лучше на товарняк. В прошлом месяце два солдата-срочника так из Дагестана дезертировали. С оружием. На товарняке уехали. Их охрана путей на следующей станции сняла. Ладно хоть отстреливаться не начали.

– Наши, товарищ подполковник, не срочники, наши контрактники. Контрактники обычно не дезертируют, а только в самоволки бегают. Если есть куда бегать. За водкой. По девкам. Это два основных пути во всех частях, и среди срочников, и среди контрактников.

Подполковник снова пошел по кабинету и, соглашаясь со старшим лейтенантом, закивал в такт своим шагам.

– Вот для вас и направление поиска. С другими солдатами говорили?

– Конечно.

– И что? Какую они версию высказывают?

– Мало отличную от нашей. Все трое не из тех, кто любит выпить. У нас в отряде вообще таких нет. Отбор жесткий. Это в простых частях по контракту, как правило, набирают кого попало. Из всех силовых структур, пожалуй, только к нам и в спецназ внутренних войск целенаправленно приходят только те, кто хочет воевать. По духу, товарищ подполковник, парни такие. Отбор, повторяю, жесткий. И пьющих у нас не держат. Но~ Все остальное допустимо. Мы проводили поиск. Младший сержант Кадочников, по слухам, завел себе подружку в селе. Наведывался временами. Несколько раз в месяц, пока мы рядом с селом стояли. Про Ласточкина и Игнатьева подобного не знали. Иначе парни сказали бы~ Мы рассматриваем вариант, при котором Кадочников мог попросить свою подружку найти подруг для своих друзей. С другой стороны, если эта версия не верна, связывать исчезновение солдат с подружкой Кадочникова нельзя. По данным местного участкового, в селе не наберется и трех незамужних подружек подходящего возраста, хотя село большое~ Но там нравы относительно строгие~ Одну еще можно подыскать~ Скажем, вдову молодую~ Но чтобы стразу три – участковый говорит, нереально.

Подполковник был профессиональным розыскником, он не знал способностей спецназа ГРУ, а потому по-своему оценил ситуацию.

– Сами почему не нашли подружку этого Кадочникова? Неужели так сложно? Зачем участкового впутывать.

– А как ее найдешь, товарищ подполковник? Даже имени ее никто не знает~ Есть только предположения участкового, больше ничего. А он сам нам имени не говорит – не хочет на кого-то наговаривать лишнего. У них с этим строго. Местные условия~

– Я знаком с местными условиями хорошо. Не первый день здесь. И сдается мне, что местный участковый лукавит. Ваше командование как отреагировало на ЧП? Какие-то меры провести предполагает? – Жданов, кажется, был невысокого мнения о местном министерстве внутренних дел и надеялся на оперативность работы спецназа ГРУ.

– Еще не встречались. Своему командованию успели только радиограммой доложить. Еще вчера. Но не встретились. Нас сразу к вам вызвали. Можно сказать, с дороги сняли. По крайней мере, с порога казармы. Мы только вернулись, сразу подошла машина.

– Да, я выезжаю в местную командировку, потому торопился. Будут данные, обязательно сообщайте. У нас есть по этому району нехорошие факты, но пока обобщить их трудно. Их даже фактами назвать трудно. Больше, скажем так, слухи. Обязательно сообщайте. И своему командованию передайте. Пусть с Дагестаном свяжутся. Там в бригаде точно такие же потери. За полтора месяца восемь солдат пропали. Все – спецназ ГРУ. Не знаю, как с вашим случаем, но там постоянно фигурировал вариант ловушки через женщину. Это вообще в мировой практике самый распространенный, как вам, наверное, известно, вариант ловушки.

– Мы, товарищ подполковник, мировую практику изучали несколько в ином направлении. – Второй старший лейтенант наконец-то включился в разговор.

Командование на ЧП в отдельном отряде спецназа ГРУ отреагировало, естественно, отрицательно. Заместитель командира бригады специально по этому вопросу приехал в Ханкалу и вызвал «виновных» в разведуправление РОШа[1]. Встретил в отдельном кабинете, куда двух старших лейтенантов отправил дежурный офицер управления. Выглядел замкомбриг хмуро, хотя, вопреки опасениям старших лейтенантов, обвинения им не предъявлял:

– Как могли такое допустить?

Старшие лейтенанты стояли перед подполковником Владимировым молча.

– Что молчите? Радченков, ты командир отряда, отвечай!~

– А что здесь можно ответить, товарищ подполковник? – Вячеслав Радченков только сердито усами передернул. – Вы хотите услышать банальные фразы?

– Я хочу услышать, что было сделано и что еще можно сделать в дополнение~

Начался пересказ того, что было час назад сказано подполковнику из ФСБ, с теми же деталями и соображениями.

– Да сядьте вы, – в середине разговора махнул рукой подполковник.

Он сам отлично понимал, что офицеров в этом случае наказывать не за что, хотя их, конечно же, накажут, поскольку в армии не бывает так, чтобы не нашелся виновный. Но лучше все же наказания избежать, потому что наказывать не придется в том случае, если дело не будет предано огласке. А не предать его огласке можно только при одном условии: когда пропавшие три солдата будут найдены, причем найдены обязательно живыми и возвращены в отряд.

Приказ о снятии отряда с места временной дислокации отдавался накануне ЧП. Это была еще одна точка, от которой можно было просчитывать варианты.

– Солдаты знали, что должны возвращаться? – спросил подполковник.

– Никак нет, – ответил старший лейтенант Скорняков, с завистью поглядывая на усы второго старшего лейтенанта, поскольку у него у самого не только такие не росли, у него вообще не росли ни усы, ни борода. – Не желали расслаблять личный состав.

– Они из твоего взвода? – спросил Владимиров.

– Так точно.

– Парни-то как? Нормальные?

– Хорошие парни, товарищ подполковник. В бой я с ними ходил и снова пойти готов. С каждым из них. И вместе, и по отдельности. И спину готов подставить, зная, что прикроют. Никаких претензий по службе.

Подполковник вздохнул:

– Ну и что делать-то думаете?

– Если бы нас не сняли с точки, продолжали бы поиск. Есть еще одна отправная точка~ Вы в курсе, товарищ подполковник, что в Дагестане восемь солдат пропали? Все – из спецназа ГРУ.

– В курсе. Потому и беспокоюсь так.

– Естественным будет предположить, что это звенья одной цепи.

– Предположить такое можно, только что это нам дает? Здесь даже нет намека на путь для поиска.

Владимиров поднялся из-за стола и прошелся за спинами старших лейтенантов. Они завертели головами, провожая его взглядами.