Молодая женщина истерически расхохоталась. С женихами ей жутко не везло. Она привыкла к мысли, что деньги всюду проложат ей дорогу – в том числе и к сердцу суженого. Оказалось, не все так радужно.

Сначала к ней посватался господин Борщин – богатый, тучный, лысеющий предприниматель, с брюшком и вывернутыми мокрыми губами, один из партнеров отца. Самое ужасное – папа обеими руками был «за». Борщин – не красавец, в возрасте, уже успел погулять, достаточно обеспечен, дважды разведен, и в третий раз ему сам бог велел стать надежным семьянином. Капитал, опять же, дробить не придется.

Мама, для которой мнение супруга было законом, поддакивала.

– Зато не ты его, а он тебя ревновать будет, – вторила она. – Человек остепенился, имеет жизненный опыт. Чем не пара?

Леда встала на дыбы:

– Видеть не могу вашего Борщина! Пусть фамилию сменит хотя бы. Если уж пузо убрать нельзя!

Фамилию жених менять отказался – наотрез. Обиделся, расфыркался, перестал приезжать на чай по-английски, который устраивала по заграничному образцу Римма Николаевна. Куприянов такой наглой выходки не стерпел, дал жениху от ворот поворот. А дочка только того и ждала.

Вторым претендентом на руку и сердце состоятельной невесты был некто Померанцев – полная противоположность Борщину. Невероятно длинный, худой как жердь, с впалой грудью, вытянутым лицом и узкими хищными глазками, он казался пародией на мужчину. Господин Померанцев занимался банковским бизнесом и ссужал деньги «Куприянову и партнерам».

– У этого жениха пуза нет, – с усмешкой заявил Леде отец. – И к фамилии не придерешься. Был женат, оставил супругу с тремя детьми ради твоих прекрасных глаз. Так что не взыщи, дочка, ответить отказом язык не поворачивается.

Леда навела справки. Супруга с детьми сама два года как ушла от Померанцева – не выдержала его педантичности, занудства и скупости.

На возмущенную тираду дочери Куприянов возразил:

– Тебе не угодишь, сударыня! Тот толст, этот худ… Гляди, останешься у разбитого корыта.

– Он жадный, – рыдала Леда. – И страшный, как Кощей!

– Зато долго жить будет. И приданое твое не растранжирит, а приумножит. Глупа ты, падка на смазливую внешность. Мужчина – не кукла. Или ты среди стриптизеров пару себе искать вздумала? Я в доме разврата не допущу! Брак, да будет тебе известно, – богоугодное дело и заключаться должен для продолжения и процветания рода. В постели детей зачинают, а не распутничают!

– Померанцев мне противен. Он за рубль удавится.

– Щедрость еще не достоинство, а прижимистость – не порок. Банкиры, они по большей части люди экономные, потому как понимают цену деньгам. В отличие от сопливых барышень!

О том, чтобы выйти замуж против воли отца, и речи быть не могло.

– Если мне жених не по нраву будет, и в мыслях не держи! – строго предупредил дочку Павел Анисимович.

– Папа тебе добра желает, – увещевала ее мать. – Заботится о твоем счастье. С лица воду не пить! Для жизни надежный друг нужен.

– Это Померанцев-то – друг? – завопила Леда, чем вывела отца из себя.

– Принуждать я тебя не намерен, выходи за кого хочешь. Только знай – покинешь родительское гнездо голая и босая! Ни копейки не дам! Пусть твой красавец покажет, на что он способен. Посмотрим, сколько вы на любви-то протянете! Ты, голубушка, ни в чем отказу не знала, привыкла к дорогим вещам, вкусной еде, праздности, наконец. У тебя маникюр вон уйму денег стоит. Иди-ка картошки начисть на ужин с такими ногтищами! Или уборку устрой. Сразу вся любовь выветрится!

И Леда сникала, замолкала надолго, молясь по ночам луне на небесах, чтобы обошло ее стороной постылое замужество. От Померанцева удалось отбрыкаться, но впереди маячили новые, не менее отвратительные кандидаты в мужья. Как будто внешняя привлекательность исключала успешность в бизнесе. На самом деле отец намеренно окружил себя такими людьми – он считал, что красота мешает мужчине состояться как профессионалу, добытчику и хозяину жизни.

Скорее всего, именно внешность Влада Неверова послужила поводом для увольнения, а не его строптивый характер.

– В мужчине главное – ум, хватка, чутье, умение не просто поймать удачу, а еще и удержать ее в руках. Таких раз, два и обчелся. Я не могу оставить свое дело, созданный потом и кровью капитал мягкотелому хлюпику, легкомысленному красавчику! – твердил отец.

В последние годы он стал еще нетерпимее в вопросе замужества Леды – видимо, из-за болезни. Ему хотелось увидеть достойного преемника. Он давил, дочь сопротивлялась. Между ними нарастала обоюдная враждебность, временами ненависть. Смерть родителя должна была бы освободить Леду. Так она поначалу и восприняла кончину домашнего деспота… увы, поспешно.

В кабинете отца стоял на массивном столе с мраморной столешницей его портрет. Павел Анисимович, глядя на дочь, презрительно улыбался уголками губ.

«Ну? – словно говорил он. – Каково тебе без меня, Ледушка? Небось не этого ожидала?»

Он и после смерти глумился над ней.

Перед поездкой в Питер Астра решила поговорить с матерью Неверова. Друзей у него не было. По словам Леды, Влад так же щепетильно относился к их выбору, как и она. То есть в результате завышенных требований его круг общения ограничивался несколькими приятелями.

– У нас с Владом много общего, – отметила она. – Мы идеальная пара.

Астра ей поверила. Единственным источником информации могла стать только пожилая госпожа Неверова. Возможно, она что-нибудь подскажет.

Мать Влада встретила Астру радушно. Она попросила сиделку приготовить чай, а сама повела гостью в уютную комнатку, похожую на маленький домашний музей. Множество полок были уставлены старинными безделушками, а все стены увешаны семейными фотографиями, прелестными миниатюрами, пейзажами, написанными маслом и акварелью. Глаза Неверовой, увеличенные толстыми линзами очков, казались неестественно выпуклыми. Она была одета в брюки из мягкого вельвета и шерстяную кофту.

Астра назвалась представительницей фонда, который проводит конкурс на лучший финансовый проект среди молодых менеджеров крупных компаний.

– Господин Неверов входит в тройку претендентов на премию, – заявила она растерянной женщине. И, не давая той опомниться, продолжила: – Мне поручили написать очерк о вашем сыне в журнал фонда.

– Владик… ничего не говорил о… конкурсе…

– Это понятно. Зачем раньше времени нагнетать страсти? Вот займет первое место, тогда и объявит всем!

– Да… наверное…

Пожилая дама совершенно смешалась.

– Могу я поговорить с Владом? – спросила Астра. – Я ему звонила несколько раз, он не берет трубку. Возможно, сменил номер сотового, а дело не терпит отлагательств.

– Но… его нет. Он в отъезде. Его послали в служебную командировку. Разве вы не знаете?

– Первый раз слышу. Ай-яй-яй! – всплеснула руками «представительница фонда». – Как же быть? Мне срочно нужно подать материал.

– Владик… в Петербурге.

– Как с ним связаться?

Госпожа Неверова покачала головой. Ее волосы были ровно подстрижены и забраны большим полукруглым гребнем. Она больше походила на бабушку Влада, чем на его мать. «Поздний ребенок!» – вспомнила Астра.

– Понятия не имею.

– Вы ему не звоните? – удивилась гостья.

Сиделка, упитанная женщина средних лет, принесла из кухни чай, печенье и нарезанный лимон.

– Он всегда сам связывается с нами, – ответила она вместо Неверовой. Та только согласно закивала. – Его не застанешь! То тут, то там… Постоянные разъезды вынуждают Владислава Кирилловича нанимать человека, чтобы не оставлять маму одну. Он полностью доверяет мне. Я и по дому все сделаю, и врача вызову в случае надобности. В общем, он может спокойно работать.

– Вы на фирме спросите, как его отыскать, – простодушно посоветовала Неверова.

– Да, конечно… обязательно. – Астра состроила огорченную мину. – Какая жалость! Очерк был бы весьма кстати. Покажите мне хотя бы его комнату, расскажите, чем он увлекается. У него есть хобби?